Что такое «Русская весна»?
Мы продолжаем дискуссию на тему «Что есть Русская Весна», приуроченную ко второй годовщине этих исторических событий.
К нашему разговору привлечены политические и общественные деятели, эксперты, философы, а также ополченцы — непосредственные очевидцы и участники этого драматического процесса, суть и значение которого нам еще только предстоит оценить.
«Русская Весна» уже организовала опрос наших читателей (голосовать здесь); также мы поговорили на эту тему с главой ДНР Александром Захарченко, политиком Олегом Царевым, писателем Захаром Прилепиным, публицистами Дмитрием Ольшанским и Александром Чаленко, политологом Олегом Бондаренко.
А сейчас предлагаем вашему вниманию авторитетное мнение заведующего кафедрой политологии Российского православного университета Святого Иоанна Богослова, доктора политических наук, профессора Анастасии Митрофановой.
Русская весна — историческое событие мирового масштаба, которое обозначает начало конца постсоветского периода.
Советский Союз распался не в 1991 году. Его распад — длительный процесс, не завершившийся еще и сейчас, в десятых годах.
Союз, с несколькими исключениями, распадался точно по внутренним административным границам, проведенным наобум, без всякой логики. Поэтому все новые государства столкнулись с проблемой национальной консолидации и ни одно не справилось с ней в полной мере. Они не смогли отказаться от советского понятия «титульная нация» (точнее — «титульная этническая группа») и сформировали режимы, в которых разные этнические и языковые группы имеют разный объем гражданских прав.
Национальная, точнее — этнонациональная, консолидация в таких режимах осуществляется самым примитивным и жестким способом: через выдавливание из общественно-политической жизни (а в перспективе — вообще из страны) всех, кто не относится к «титульной» группе. Такая политика неизбежно порождает конфликт, но в некоторых постсоветских государствах он был сразу купирован возможностью свободного выезда за границу. После отъезда «чужих» действительно возникала этнонациональная консолидация, но если «нетитульные» группы не могли или не хотели уезжать — накапливался конфликтный потенциал.
Почему внутриукраинский конфликт так задержался во времени? Украина получила от СССР богатое наследство. Она вошла в независимость как индустриальная страна с развитым аграрным сектором, что имело несколько последствий. Во-первых, наследство надо было разделить между олигархическими кланами, поэтому проблема этнонациональной консолидации долгое время не стояла на повестке дня, «нетитульные» группы пользовались определенным объемом прав.
Украина, кстати, одно из двух постсоветских европейских государств, ратифицировавших Хартию региональных языков или языков меньшинств (второе — Армения).
Во-вторых, из индустриальной Украины не нужно было массово уезжать не заработки — многие имели возможность работать на родине, а значит, потенциал конфликта не рассасывался за счет оттока населения, он просто накапливался.
В-третьих, в промышленно развитом государстве, и Украина тут не исключение, много людей с современным мировоззрением: инженеров, высококвалифицированных рабочих, ученых. И они, конечно, были не лучшей почвой для реализации архаичных этнонациональных проектов.
Но прошло время. Собственность поделили, началась деиндустриализация. В какой-то момент правящая группа вернулась к этнонациональной консолидации на основе самых жестких и архаичных методов (помимо прочего, отказались от выполнения Хартии региональных языков). Украина вернулась в точку начала распада СССР, только без прежнего промышленного и научного потенциала.
«Нетитульные» группы почувствовали опасность, но свободно уехать за границу, как уезжают недовольные из Латвии и Эстонии, было невозможно — да и ненужно. И тогда накопившийся конфликтный потенциал актуализировался. Наступила «русская весна».