«Я не мышь, не кролик, не примат»: врач-пульмонолог не доверяет российской вакцине
Рустем Насретдинов о том, почему не стоит прививаться препаратом, созданным «по взмаху волшебной палочки»
«76 добровольцев для меня не являются показателем того, что все в порядке. Нужны тысячи людей — несколько тысяч человек — и несколько лет как минимум», — так относится к регистрации российской вакцины от коронавируса «Спутник V» врач-пульмонолог провизорного COVID-госпиталя в Альметьевске Рустем Насретдинов. Он не антипрививочник, но с опаской относится к вакцине, созданной за столь короткий период. Подробности — в материале автора «БИЗНЕС Online».
«У нас коронавирус появился чуть больше полугода назад, а тут как волшебной палочкой махнули — и создали вакцину»
Первое, что меня смущает — это скорость создания вакцины. Прошло очень мало времени, и 11 августа уже было заявлено о ее государственной регистрации. У нас коронавирус появился чуть больше полугода назад, а тут как волшебной палочкой махнули — и создали. То есть сказали создать — и они создали.
Второе — отсутствие полноценного медицинского наблюдения за добровольцами и само количество добровольцев, на которых проводились исследования. На официальном сайте стопкоронавирус.рф я прочитал, что это всего две группы по 38 человек. Для меня это не является основанием предполагать, что вакцина уже готова, что она может вводиться людям. В первую очередь, в плане вероятности наступления побочных действий и осложнений. Существуют поствакцинальные реакции и поствакцинальные осложнения — и здесь надо не забывать, что реакции тоже не сразу могут наступать.
А у вакцины от коронавируса описаны только местные реакции — например, когда в месте введения может появиться покраснение. Даже если сравнить с любым препаратом, зарубежные производители указывают побочные эффекты — это целая циновка, огромная разворачивающаяся грамота. И ценящие себя производители всегда себя стараются обезопасить, то есть указывают максимальное количество осложнений и реакции, которые приходили к ним, как к производителям, от потребителей, чтобы не было исков. Но в нашем случае у наших препаратов почти все отлично, такой практики обратной связи нет. Сейчас медицинское сообщество, которое понимает, о чем идет речь, это немножко смущает, как минимум.
Да, я читал, что исследования проходили на приматах, на мышах. Но меня смущает количество людей, на которых провели исследования. Именно людей — потому что я не мышь, не кролик, не примат, я не от обезьяны произошел, а от мамы с папой. 76 добровольцев для меня не являются показателем того, что все в порядке. Нужны тысячи людей — несколько тысяч человек, и несколько лет как минимум. Потому что 76 человек, на которых ее испытывали, при нашей популяции — согласитесь, это 1 человек к 2 миллионам получается? Причем выборка была среди военных, солдат.
Смущает и то, что всего одна вакцина. Есть информация о других вакцинах, которые готовят параллельно другие исследовательские институты. Но они очень осторожны в своих высказываниях, осторожны в сроках исполнения. Мои коллеги не идиоты, и это понятно, что они будут продолжать работу над вакциной — и эта работа будет продолжаться постоянно, и даже когда ее выпустят, когда она будет вводиться людям. Обязательно будут наблюдения, обратная связь и изготовители будут что-то корректировать. Но сейчас меня смущает то, что здесь больше про политику. Я за то, чтобы дать людям больше времени на создание нескольких вакцин, апробировать их, испытать на большем числе добровольцев, организовать наблюдение.
Я не говорю о том, что против этой вакцины — сразу хочу подчеркнуть. Но, мое сугубо личное мнение, — я сейчас больше полагаюсь на иммунитет. И считаю, что профилактика нам сейчас может помочь — соблюдение всех рекомендаций, стандартов.
«По большому счету, первые, кто получит вакцину, будут подопытными людьми»
По поводу того, когда людям будет вводиться вакцина — я читал, что планируется начать вакцинацию с 1 января. По большому счету, первые, кто получит ее, будут подопытными людьми. И меня настораживает то, что на самых незащищенных людях пытаются провести исследования. Потому что сейчас нет разницы — медик ты или простой человек, инфекция уже повсюду, и вероятность заразиться высокая как на работе, так и в магазине, поэтому здесь я не знаю, как лучше и правильнее сделать. Много об этом размышлял. То есть, если мы в первую очередь введем вакцину тем, кого необходимо защищать, то вакцина должна быть уже настолько проверенная, чтобы защищать пациентов с сахарным диабетом, онкологическими, аутоимунными заболеваниями. Они все реально должны быть вакцинированы. Но чем? Этой…вакциной? Я, честно говоря, пока не предполагаю. Тем более, неизвестно, чем это все обернется.
Вакцину собираются вводить людям от 18 до 60 лет. То есть речь ведут не о детях и людях старше 60 лет, а о более-менее заведомо здоровых людях и с целью профилактики. Даже сами создатели, слава богу, не хотят экспериментировать на детях и пожилых. Учитывая соотношение нашего населения, люди старше 40 лет составляют основную массу. То есть нас, активных, молодых очень мало. Детей отсекают, пожилых отсекают, остается только наша прослойка.
По поводу того, что первым вакцину поставят медикам, считаю, что у каждого человека должен быть выбор. Если это будет с письменного соглашения — конечно, каждый вправе выбирать, хочет он быть в первой волне вакцинированных или нет. И поэтому если люди хотят — пожалуйста, пусть делают. Если это будет обязаловка, — это уже нехорошая история, и я откажусь. Потому что те 66%, которые сомневаются и отказываются — это люди, у которых есть голова на плечах, которые умеют сомневаться.
Честно говоря, если бы мне предложили стать добровольцем и вакцинироваться, я бы это сделал. Но только при условии гарантий со стороны государства. То есть, если со мной что-то случится, то государство взяло бы на себя бремя и ношу за восстановление моего здоровья, за выплаты из-за утраты здоровья. Тогда — да. Но я об этом не скажу своей семье, потому что они будут категорически против. А если бы мне предложили и дали гарантии, — это был бы мой выбор, и тогда я был бы к этому готов. Но так как говорят, что будут вакцинировать врачей и бюджетных работников, то я к этому отношусь к этому очень скептически.
Что бы я сказал своим друзьям, родным и знакомым по поводу вакцинации от коронавируса? Я бы сказал — давайте подождем. Я бы не сказал категорически «нет», я не против этой вакцины в целом. Это как обсуждать человека, с которым ты не знаком лично. Возможно, она поможет, но перед тем, как советовать другим, посмотрел бы, как она работает на мне, на моих пациентах — если бы у меня были бы нормальные показатели в течение полугода, например — я бы может стал активным пропагандистом этой вакцины.
«Я за любую вакцинацию, но к новой вакцине отношусь осторожно»
Когда мне поступило предложение пойти работать в провизорный альметьевский госпиталь, я с радостью согласился. Пришлось ли мне расширять базу своих знаний в связи с коронавирусом? Да, конечно, это же новая инфекция. Сколько было пересмотров рекомендаций — как минимум семь — и все приводило к тому, что данные обновлялись, хотя в самом начале не знал никто, как все будет и чем завершится. Все произошло очень оперативно, и мне нравится то, что любого пациента, который болеет, мы можем проконсультировать по видеосвязи с ведущими специалистами нашей республики. Это очень важно. И я считаю, что это очень круто.
У нас в Альметьевске спокойно уже две-три недели. Резко уменьшилось число пациентов, которым требуется госпитализация. То есть люди начали вовремя обращаться, врачи стали вовремя назначать лечение. Это заслуга как раз-таки медицинских руководителей, которые своевременно спускают схемы, стандарты. Тяжелых пациентов стало меньше, что позволяет нам выдохнуть. Хотя пациентов, мне кажется, в целом стало больше в разы.
Но вопрос вакцины от коронавируса меня немножко подбешивает. Вообще, я за любую вакцинацию. Все мои дети вакцинированы, и я считаю, что это дебилизм — не пользоваться достижениями медицины, вакционопрофилактики, потому что миллиарды людей живы только потому, что им вводятся вакцины. Здесь не надо быть семи пядей во лбу. Но если брать конкретно эту вакцину, то к ней я отношусь осторожно.
Я изучал данные, которые представлены по вакцине: что ее создатели оторвали кусочек, грубо говоря, ген шипа — это такие структуры на поверхности клетки коронавируса — и запихнули его в клетку аденовируса. А после подсаживают пациентам для того, чтобы на введение чужеродной частицы сам организм вырабатывал антитела. В принципе, этот ген безопасен в плане заражения — это не сам вирус, это его частица, которая не участвует в его размножении, а участвует только в проникновении. Есть разные вакцины — живые, убитые, ослабленные. В этом случае — это просто частица вируса, никак не сам вирус, не живая и не мертвая, это просто его кусочек, на который будет реагировать наш организм, вырабатывая антитела. Здесь мне все понятно. Но у меня очень много вопросов в плане безопасности.
О второй волне, статистике и ограничениях
В любом случае, я считаю, что мы все переболеем. У нас сейчас такой диссонанс со статистикой: Роспотребнадзор говорит, что треть населения имеет антитела, а официально заболевает всего по 30 человек в день. Я больше склонен верить данным по антителам. Потому что ящик Пандоры вскрыли давно, и, как показывает практика, вирус поражает целые коллективы, цехи, семьи и так далее. И то, что медработники активно болеют. Это говорит о том, что это (данные по антителам) действительно похоже на то, что происходит.
И я знаю, чем обусловлены разговоры о второй волне — снятием ограничений и активным перемещением людей на юг. Туда сейчас едут сотни тысяч людей, которые могут быть носителями вируса. А после возвращаются в свои регионы: отдых обычно занимает 7-10 дней — это как раз время инкубационного периода.
Для примера — я обучался в военном институте, и там мы все были собраны со всех регионов страны, с разных республик СНГ в одном месте. И в первый месяц мы все болели — то есть разные люди привезли разные штаммы, разные вирусы, разные заболевания, которые характерны для их регионов. Заражали в плотном коллективе других, и, соответственно, в скученном коллективе это приводило к пневмониям, вирусным заболеваниям. И сейчас люди летят куда-то заграницу, на юг в одних самолетах…
Второй момент — это открытие ТЦ. Понятно, что экономика не может стоять, и надо людям не дать погибнуть, не растерять свой бизнес, но… И третий — медработники. Есть люди зараженные, которые контактируют с людьми и тоже могут заражать людей, которые приходят в поликлинику за справкой, чтобы, например, поехать в санаторий и так далее. То есть сейчас идет перемешивание. Вообще, все ограничения были созданы только для одного — чтобы мы одномоментно не получили огромное количество тяжелых пациентов и борьбу за аппараты ИВЛ, когда приходилось бы делать выбор — кого спасать, а кого нет. То, что сейчас происходит — это нормальное развитие вируса, его нормальное распространение и заражение огромного количества людей. Самое главное, чтобы люди вовремя обращались, им назначалось лечение, и не доводили до состояния госпитализации.
Думаю, через несколько лет, когда что-то поменяется, мы узнаем реальную картину, что случилось. Я знаю, что статистика дикая — такого количества пневмоний никогда не находил. Но думаю, что это не из-за коронавируса — а просто я в жизни не видел, чтобы такое количество компьютерной томографии делалось населению. То есть мы сейчас находим не только пневмонию, но и рак, и так далее. Видите, есть минусы, а есть и плюсы.
Вообще, сейчас с каждым днем люди становятся более информированными, грамотными. Понимают, что если не будут выполнять рекомендации, то заболеют и могут погибнуть. Ими движут информатизация и страх. Стали носить маски и перчатки — стало меньше кишечных инфекций фиксироваться. И люди, мне кажется приобретут новую привычку — мыть руки чаще. Но что касается масок, то я думаю, что они не столько эффективны против вируса, сколько снижают риск заболеть в общественных местах — в магазине, общественном транспорте и так далее. Желательно, чтобы там вообще ставили баки с дезинфекционными растворами — это самый действенный вариант. И каждый раз должна быть новая маска, а не та, которую вы носите месяц или нашли в бардачке машины.