Правовые и организационные аспекты проведения работ на памятниках архитектуры, культуры и истории

В рамках проекта «Реставрация памятников религиозного назначения: методическая помощь епархиям и гражданским активистам» 21 сентября 2023 года состоялся онлайн-семинар заместителя председателя Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК) Евгения Соседова и главного редактора интернет-портала «Приходы», кандидата социологических наук Евгении Жуковской.

Объединение во имя культурного наследия

Сохранить и преумножить то богатство, которое досталось нам с вами в исторических, культурных, архитектурных памятниках – основная цель Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, которое во многом несет на себе миссию встречи прошлого и настоящего через реальный созидательный труд. Объединиться всем, кому не безразлично наше наследие, судьба нашей страны, тем, кто переживает о том, как сохранить и как преумножить богатейшее наследие, в частности, культурные и архитектурные памятники, помогают проекты Общества. Перед тем, как мы перейдем в практическую плоскость нашей встречи и начнем отвечать на вопросы участников, которых поступило немало, расскажите о том, чем конкретно занимается ваша организация.

– Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры – это старейшая общественная организация в стране, которая занимается сохранением наследия. Она была создана в 1966-м году. У ее основания стояли большие патриоты России: реставратор Петр Барановский, спасавший Казанский собор, церкви в Коломенском и многие другие храмы, художник Павел Корин, автор монументального полотна «Русь уходящая», художник Илья Глазунов, академик Игорь Петрянов-Соколов, наши знаменитые писатели-деревенщики. Целая плеяда людей, которые печалились за русскую культуру все непростые советские времена, в том числе во время волны «хрущевских» гонений, когда вновь сносили храмы и обещали «показать последнего попа», когда пытались заменить понятие русской идентичности на советскую.

Наше Общество переживало разные периоды своей истории, были взлеты, случались и падения. Но, слава Богу, мы живы до сих пор и стараемся в меру своих сил продолжать свое дело. Тема сохранения храмов в нашей деятельности имеет большое значение, ведь именно ВООПИиК первым начал говорить открыто об этом в атеистической стране. Более того, на средства Общества реставрировалось и воссоздавалось огромное количество святынь. Это и комплекс Нового Иерусалима, и воссозданный Казанский собор на Красной площади, это Крутицкое подворье и многие другие объекты.

Именно в рамках деятельности ВООПИиК зародилось движение добровольных помощников реставраторов – сейчас мы называем его волонтерским движением. В 70-80-е годы прошлого столетия они поехали по всей стране, в том числе на Русский Север, где впервые стали заниматься спасением памятников деревянного зодчества, и сейчас, конечно, мы продолжаем эту работу.

Сохранение храмов русской провинции для нас является одним из приоритетов. Мы выделили в рамках Общества объединение «Консервация» и последние два года очень активно занимаемся этой темой. В первую очередь мы говорим о необходимости массовых противоаварийных работ на сельских храмах, поскольку идет очень быстрый процесс разрушения этих памятников, особенно в провинции, в регионах. Мы пытаемся на практическом уровне как-то решать эту задачу и сами ведем ряд объектов, добиваемся от государства необходимых шагов, стараемся поддерживать, насколько это возможно, разные местные инициативы.

Но деятельность Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры гораздо шире. Она включает в себя также и градозащитную работу, и работу по сохранению городов и исторических ландшафтов, то есть не ограничивается только сохранением памятников архитектуры.

Вы сказали, что ряд объектов и в прошлом, и сейчас консервируется и реставрируется за счет средств ВООПИиК. А как формируется ваш бюджет?

– Мы некоммерческая общественная организация. В советские годы речь шла о членских взносах, существовала отлаженная система их сбора. И, поскольку было массовое членство в ВООПИиК, общество аккумулировало миллиарды рублей. К сожалению, сегодня такая система невозможна, и мы ведем не такое большое количество объектов, как хотелось бы. Средства на это собираются в интернете, также ведутся поиски благотворителей, предпринимаются попытки получать гранты – собственно, как сейчас выживают все некоммерческие организации.

То есть ВОПИиК является медиатором между профессиональными кругами и общественниками, волонтерами, простыми людьми. Вы собираете какие-то средства, аккумулируете их и направляете на определенные объекты?

– Да. Либо просто стараемся организационно и методически поддерживать работы, если уже есть инициативы, есть люди, кто этим занимается. Мы постоянно проводим консультации, встречаемся, общаемся, часто предоставляем площадку для различных мероприятий.

А членство в вашей организации сейчас предусмотрено? И если да, то что нужно, чтобы стать членом ВООПИиК?

– Да, такая форма участия, конечно, предусмотрена. Нужно написать заявление, заполнить анкету и заплатить вступительный взнос в размере 500 рублей. Но мы стараемся, чтобы это не было каким-то формальным статусом. На самом деле любой человек может назвать себя нашим сторонником – нет необходимости оформлять это документально. Членами организации являются люди не просто неравнодушные, но и участвующие в работе, прилагающие какие-то усилия. Это может быть участие в разных форматах. Хотелось бы, чтобы таких людей было больше.

Перед тем, как мы начнем отвечать на поступившие вопросы, мне хотелось бы уточнить: вы сказали, что создали новое объединение «Консервация», и неоднократно уже в ваших репликах звучало это слово. В среде профессиональных реставраторов к консервации существует довольно скептическое отношение – и не только среди реставраторов, но и многих людей, которые переживают о памятниках, о культурном наследии. Они морщат носы и говорят: «Если мы делаем консервацию, то ставим крест на реставрации». Можете это прокомментировать и рассказать, чем реставрация отличается от консервации? И почему вы назвали свое сообщество «Консервация», а не «Реставрация»?

– Официальное название организации – Центр консервации и возрождения архитектурного наследия, для краткости мы называем его «Консервация». Мы говорим о том, что консервация – это первый шаг к возрождению памятника: храма, усадьбы, любого другого здания. И если не сделать этот первый шаг сейчас, то нечего будет возрождать уже завтра.

Главное же отличие консервации от реставрации, если говорить о терминах, определено Федеральным законом об объектах культурного наследия № 73. Консервация в нем определена как комплекс противоаварийных мероприятий, обеспечивающих сохранность памятника без изменения дошедшего до нас облика. Конечно, в расхожей речи консервацию порой понимают несколько шире. Если же говорить о мировом контексте, то, например, в терминах большинства европейских государств консервация и есть реставрация, а реставрация уже воспринимается как некая реконструкция, более активное внедрение в памятник и используется только в исключительных случаях.

По нашим подсчетам, порядка 10 тысяч памятников находятся уже даже не просто в аварийном, а в глубоко руинированном состоянии. Во многих случаях говорить о воссоздании золотых куполов, иконостасов, о новых росписях нецелесообразно, потому что, во-первых, храмы стоят на обезлюдевших территориях, где нет ни священников, ни прихожан. Во-вторых, это требует колоссальных ресурсов, которые в обозримые полвека не изыщут ни государство, ни благотворители. Речь идет о миллиардах. Поэтому мы говорим, что необходимо консервировать, проводить противоаварийные работы. Это первый шаг, он не противоречит идее дальнейшей реставрации, это те работы, которые необходимо провести в первую очередь.

Временные консервационные решения позволяют памятнику жить: он выводится из аварийного состояния, там можно совершать богослужения хотя бы раз в год, например, на престольный праздник. Туда могут приходить молиться люди, туристы могут приезжать и оставлять пожертвования.

И мы видим, что такой подход работает. Свежий пример: в храме, который мы консервируем в Никола-Высока под Весьегонском в Тверской области, где литургия не совершалась с 30-х годов, а последний молебен проходил в 90-х, были проведены первоочередные противоаварийные работы. У храма появилась крыша, в нем настелили пол, который не проваливается, люди занялись росписями, иконостасом. И там уже можно проводить богослужения, туда могут приходить люди. Этим летом по благословению епископа Бежецкого и Удомельского Филарета в храме был совершен первый за многие годы молебен, и на него пришло 80 человек! В село, где нет ни одного жилого дома на сегодняшний день. Мы не ожидали такого – думали, придет максимум десять человек. Это оказалось действительно нужно. Это строение без хозяина, так как он принадлежит ни Церкви, ни государству, не состоит даже в реестре – оно всего лишь выявленный памятник. И если бы мы ждали реставрации, то еще не один десяток лет не смогли ни начать работы, ни, тем более, провести там молебен.

Именно поэтом мы говорим о консервации – это посильный и целесообразный комплекс работ, которые мы можем и должны сделать уже сейчас. И мы, и Церковь, и общество, и государство.

Кому на реставрации работать хорошо?

Правильно ли я понимаю, что реставрация – это работы, которые ведут сертифицированные профессионалы, а консервацией могут заниматься волонтеры, то есть непрофессионалы?

– Не совсем так. И консервация, и реставрация, и даже ремонт памятника – это всё виды работ, которые по закону могут осуществлять только лицензированные организации, аттестованные специалисты. Вопрос, скорее, в том, что к противоаварийным работам, не требующим квалификации, могут действительно привлекаться волонтеры. В случае с каменными постройками это, как правило, расчистка территории, разбор завалов. В случае с деревянными памятниками мы сейчас видим гораздо более широкую практику привлечения волонтеров. Например, движения «Общее дело», «Вереница» ведут собственные образовательные проекты, обучают волонтеров основам работам с деревом, и эти добровольцы уже участвуют в более серьезных профессиональных работах во время летних экспедиций. По сути, наравне со специалистами осуществляют какие-то виды работ. Но требования закона таковы, что вести работы, все их основные этапы, научное руководство должны аттестованные специалисты.

Любая консервация или реставрация сопряжена с научными работами?

– Безусловно, так или иначе перед противоаварийными работами необходимо участие специалистов. Как правило, архитектора, инженера. Желательно, чтобы это были опытные специалисты. В силу закона необходима разработка проекта, его согласование с органом охраны памятников и получение разрешения. Большое преимущество консервации в том, что проект консервации гораздо легче проекта реставрации, он содержит в себе мало необходимых разделов, его можно быстро и легко составить: это чертежи, перечень работ, оценка состояния памятника. На него также необходимо проводить культурную экспертизу.

Есть какая-то методичка, из которой можно узнать, что нужно сделать, чтобы провести консервацию?

– Основной порядок определен в Федеральном законе «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» от 25 июня 2002 № 73-ФЗ, есть также приказы Министерства культуры, которые регулируют порядок оформления документации, получение задания, разрешения.

Вы, сказали, что есть регламент, утвержденный Министерством культуры РФ. Он от региона к региону меняется?

– Документация, которая определяет проведение работ, порядок и последовательность согласований, – это федеральный уровень, единый на всю страну. Но нужно иметь в виду, что весь процесс, все управление этой системой, вообще вся охрана памятников передана в регионы, в том числе даже по объектам культурного наследия федерального значения. Каждый в своем регионе должен взаимодействовать со своим органом охраны объектов культурного наследия. И здесь могут быть определенные нюансы, потому что где-то органы охраны более лояльно относятся к разным инициативам, иногда даже закрывают глаза на какие-то вещи и позволяют в рамках консервации провести срочные необходимые действия, которые можно отнести к реставрационным работам.

Например, часто возникает дискуссия, можно ли в рамках консервации проводить вычинку. Объясню, что это такое, на примере. Стоит храм без крыши. Понятно, что рассыпаются стены, вываливаются кирпичи, отвалился карниз. И если мы говорим, что нужно ставить на храме противоаварийную крышу, ее надо на что-то опереть. Опирать ее на стену, с которой сыпется кирпич и камень, не очень правильно, поэтому желательно сразу провести вычинку, чтобы опереть крышу на твердо стоящую стену. Имеется в виду провести докомпоновку кирпичом. Можно, конечно, соорудить внешнюю конструкцию и опереть на нее крышу, но тогда получается, что при последующих реставрационных работах надо все разобрать и сделать новую крышу. А в данном случае мы говорим, что ее можно сделать сразу основательно.

Это уже часть консервационных работ, которые нужно регламентировать?

– Мы считаем, что такие работы в исключительных случаях можно отнести к противоаварийным. И в части регионов с нами в этом соглашаются. Есть регионы, где органы охраны категорически не согласны или, например, даже не разрешают использовать на крыше постоянные материалы, говорят, что консервация – это что-то временное. Такие вот региональные особенности.

Если на местах возникают недопонимания или вопросы, могут ли активисты из регионов обращаться к вам за консультацией? Какой у вас вообще порядок общения с регионами?

– У нас много региональных отделений. Конечно, не каждое из них погружено в реставрационную деятельность, но со всеми подобными вопросами можно напрямую к нам обращаться, мы постоянно находимся в диалоге с большим количеством людей. Можно обратиться через сайт или через наши страницы в социальных сетях.

Обращу ваше внимание на очень важный момент: требования закона могут выглядеть пугающими, чрезмерными и сложными. Хотелось бы всех предостеречь от попыток обойти закон, сделать что-то своими руками, не привлекать специалистов. Все эти барьеры выставлены для того, чтобы контролировать качество работ, поскольку едва ли не самое распространенное обращение – это не «как начать работу», а «как исправить работу». Типичная ситуация: вот предыдущий настоятель что-то не то сделал, были благотворители, они что-то нагородили. Это как раз последствия того, что с самого начала работа не выстраивается, как нужно, не привлекаются специалисты, не делается проект либо проект не получает согласований. В итоге – печальная история.

Государственная поддержка реставрации

Какие существуют государственные программы по восстановлению объектов культурного наследия?

– Я расскажу про федеральные программы, которые реализует Министерство культуры РФ. Основных программ две. В рамках первой из них ежегодно Министерство культуры принимает заявки на сохранение объектов культурного наследия. Но у этой программы есть существенное ограничение: туда могут попасть объекты, которые находятся в федеральной собственности либо в собственности религиозной организации. А вот для храма, который находится в региональной собственности и при этом в пользовании религиозной организации, это невозможно. Еще одно ограничение: в программу могут попасть только объекты, где есть пользователь, – в нее не войдет, например, бесхозяйный храм, что у нас часто встречается.

Пользователь, которым является религиозная организация, должен зайти на сайт Министерства культуры – там есть подробная инструкция, что нужно делать, согласно этой инструкции собрать необходимый комплект документов и подать заявку. Поскольку мы существуем в рамках общецерковной системы, то, как правило, все заявки согласовываются с благочиниями, епархиями и потом единым списком согласовываются на уровне Патриархии.

Помимо этого, несколько лет назад по поручению Президента России была создана государственная программа консервации объектов культурного наследия. На мой взгляд, это абсолютный прорыв в нашей системе финансирования памятников храмового наследия. Об этом много лет говорили. В программу могут войти объекты в федеральной собственности как без пользователя, так и с пользователем либо объекты в собственности религиозной организации. То есть речь идет, в том числе, про те самые брошенные храмы, которых, к сожалению, сотни и тысячи. Заявки в программу подают Финансово-хозяйственное управление Патриархии, региональные органы, кроме того, ежегодно заявки подает Общество охраны памятников. В прошлом году из нашего списка в программу 2023 года включили 33 объекта.

Если у вас есть предложения, вы можете направлять их либо на наш адрес, либо через епархию, чтобы они вышли на Финансово-хозяйственное управление Московской Патриархии.

Существуют ли грантовые программы, в которых могут участвовать те, кто занимается консервацией и реставрацией?

– Есть Фонд Президентских грантов. По нашему опыту, непросто было обосновать работы по сохранению памятников в рамках социальных проектов, но именно с Фондом Президентских грантов сложилась положительная практика. И довольно значительные суммы могут идти на эту работу.

Поясним, что значит социальная деятельность в рамках грантового проекта. Допустим, проводится волонтерский лагерь. Для проведения этого лагеря, чтобы волонтеры работали на объекте, необходима закупка минимальных строительных материалов. Такие вещи можно заложить в грантовую заявку. Но, если мы запросим финансирование на установку печи или изразцов, на воссоздание фресок и росписи, то в этом случае заявка будет отклонена. Возможно обоснование в том случае, если это будет волонтерская школа по обучению и воссозданию росписей, и здесь росписи будут как полотно, на котором станут работать волонтеры. Важно обосновывать действие, а не материал.

– Да, это правильное замечание. Еще в рамках этой грантовой истории можно привлекать специалистов. Все, что касается проектирования и исследования, хорошо работает. К сожалению, у нас и у большинства наших коллег, кто вовлечен в эту деятельность, сложился негативный опыт с Президентским фондом культурных инициатив. Мы безуспешно подавали целый ряд заявок, куда пытались включить работы, в том числе, по сохранению объектов. Ни одна из них не прошла.

Еще один вопрос: как вести реставрационные работы, если нет зарегистрированного прихода и он не может быть зарегистрирован, так как населенный пункт упразднен и живут одни дачники?

– Как раз в случае, если у храма нет прихода, нет пользователя объекта, реставрационные работы, к сожалению, никак невозможно вести. В этом случае работы могут быть ограничены только консервацией. Есть специальные разъяснения Министерства культуры, позволяющее вести консервационные, ремонтные работы на бесхозяйных памятниках, у которых нет ни собственника, ни пользователя. Но с реставрацией ничего не получится, потому что для этого нужно получение задания, которое должен подписать собственник. К сожалению, в описанной ситуации такие виды работ уже невозможны. В этом случае вам стоит ограничиться консервацией, которая, в общем-то, будет хороша для спасения объекта. Епархия может увидеть, что объект выведен из аварийного состояния, – это первый шаг к тому, чтобы приход был зарегистрирован, там началась богослужебная жизнь; а дальше дойдет дело и до реставрации.

Если объект юридически «не существует», есть ли возможность принять его на муниципальный баланс и дальше реставрировать?

– Важно провести грань между его охранным статусом и его имущественным статусом. Встречаются самые разные комбинации. Например, может быть памятник федерального значения, при этом бесхозяйный. Может быть выявленный объект, при этом находящийся в федеральной собственности. Если речь про то, что он бесхозяйный как имущество, то есть нигде не учтен, то здесь нужно смотреть на его охранный статус. Если объект будет федеральным памятником, то в силу закона на него должна быть зарегистрирована федеральная собственность. Если это памятник регионального значения или выявленный, то на него могут регистрировать собственность либо регион, либо муниципалитет. Но, мне кажется, очень редки случаи, когда храмы регистрируется как муниципальная собственность – все-таки это государственное, либо региональное, либо федеральное. Здесь нужно уточнить.

Если нет ни имущественного, ни охранного статуса, то, наверное, возможно действовать по процедуре признания строения бесхозяйным объектом недвижимости. Это как раз делает муниципалитет. И потом его зарегистрировать как муниципальную собственность.

Кстати, можно инициировать процедуру присвоения ему охранного статуса, если вы считаете это необходимым. Инициировать процедуру по присвоению охранного статуса может любое лицо. Для этого нужно оформить заявление по специальной форме и направить в региональный орган охраны памятников, где оно будет рассмотрено, и храм будет признан выявленным объектом культурного наследия. Думаю, что в случае храмовых построек будет положительный исход. Очень редко, когда храмы не признают памятниками. Сложнее со зданиями, не являющимися храмами, потому что здесь сложнее доказать ценность. Бывают разные решения со стороны органов охраны памятников – даже на какие-то очевидно ценные гражданские постройки может прийти отрицательное решение.

К чему обязывает государство охранный статус объекта, в частности, храма?

– Если объект находится в государственной собственности и является памятником, это обязывает государство финансировать работу по его сохранению. Это шанс войти в те самые государственные программы. Например, в государственную программу консервации.

Планируется ли создание базы контактов специалистов и консультативного взаимодействия с региональными отделениями Союза художников России?

– Это очень правильный вопрос. Мы все регулярно оказываемся в растерянности, так как существует дефицит специалистов, опытных людей. Они, как правило, очень перегружены, часто это люди пожилые, которым тяжело ездить. Мы зачастую можем стоять долгое время в очереди, чтобы хороший специалист, которому мы доверяем, взялся за наш объект. Но все же растут молодые специалисты, в регионах есть свои люди. Создание такой базы, действительно, полезно, потому что очень много сил и времени уходит на поиски специалистов.

Для того, чтобы самому обучиться, тоже есть масса образовательных программ. Например, ВООПИиК уже несколько лет реализует программу «Школа волонтеров наследия». В прошлом году она была реализована в двадцати регионах: людей обучают базовым навыкам работы с камнем, деревом. Занятия проходят в разных регионах по-разному, в Подмосковье, например, в прошлом году они проводились в Абрамцевском колледже. Помимо этого, проходит лекционный курс. Есть возможность бесплатно пройти экспресс-обучение. Идет открытый набор, информация довольно широко публикуется на наших сайтах. Не знаю, продолжится ли программа в следующем году, но несколько лет был успешный опыт проведения «Школы волонтеров наследия». Кроме того, есть подобные образовательные программы при Союзе реставраторов. Даже есть какие-то программы для детей, в рамках которых ребенок может попробовать себя в этой сфере.

Может ли храм конца XVII века в сельской глубинке претендовать на государственное финансирование или софинансирование реставрации?

– Думаю, храм конца XVII века должен претендовать на всякое финансирование – не так много у нас подобных памятников в стране. Государственное финансирование будет зависеть от его имущественного статуса. То есть если он находится в федеральной собственности или в собственности религиозной организации, то может попасть в те две федеральные программы, о которых я уже рассказывал. Если нет, то можно искать финансирование через гранты, это тоже государственное финансирование.

Даже небольшой грант, который вы привлекаете на свой проект, позволяет повысить его статус, символический капитал в местном сообществе. И через него вы можете попробовать привлечь дополнительное финансирование. Грант – это серьезная, системная история, поэтому участие в грантовых программах, это повышение вашего уровня в местных кругах и на уровне власти. Например, приходя к кому-то с предложением о партнерстве, вы будете говорить, что сейчас реализуете проект на средства Фонда Президентских грантов, – это имеет свое влияние.

Не надо гнаться за большими грантами – лучше начинать с небольших сумм, но постепенно вы наращиваете свой имидж и репутацию. К вопросу о софинансировании в рамках гранта. Подумайте, как это можно сделать. Например, подать заявку на то, чтобы привезти туда детей на время весенних каникул, чтобы они что-то разобрали. На то, чтобы привезти детей, покормить, прочитать историческую лекцию, уже можно получить небольшой грант. Так и начинается работа.

Предположим, люди подали заявление на включение объекта в перечень вновь выявленных объектов культурного наследия. В заявлении указали, что готовы своими силами восстановить объект. Как проводить работы на законных основаниях, соблюдая все требования органов охраны памятников?

– Возвращаемся к тому, что есть определенные порядки, которых не нужно бояться, – нужно просто шаг за шагом двигаться. Как это выглядит? Первое – выясняется статус объекта. Для этого можно запросить информацию в вашем региональном органе охраны памятников. можно написать на всякий случай письма в местную администрацию. Получить разную информацию и понять, с чем имеете дело.

После этого нужно найти специалистов. Если мы говорим о первоначальных противоаварийных работах, то в любом случае нужны архитектор, инженер, которые выйдут на объект, проведут обследование, сформируют концепцию работ, укажут, что вообще необходимо памятнику, какие нужны вложения. Они озвучат цену, за которую готовы разработать проект. Как правило, это люди, которые работают в лицензированной организации либо сотрудничают с ней. Далее требуется найти средства на разработку проекта. Когда проект будет сделан, передать его сметчику, затем – смета на производство работ.

И это уже очень хорошее основание, с которым можно и публично собирать средства, и входить в какие-то программы. Кстати, во всех государственных программах приоритет дается тем объектам, где уже разработана проектно-сметная документация.

Дальше собираете или ищете средства и начинаете проводить производственные работы. Проводить их может только лицензированная организация. С ней должно быть подписано три договора: договор подряда с этой организацией, договор авторского надзора и договор технического надзора. Надзор могут осуществлять сотрудники той же организации, или это могут быть разные организации. Разрешение орган охраны памятников выдает на ту организацию, которая будет проводить работы. То есть вы заказчик, а организация, с которой у вас подписан договор, является ответственным за качество работы лицом и на ее имя выдается разрешение.

Дальше уже нюансы, например, ведение журналов, отчетностей. Всё это, на самом деле, посильно. Если вы привлечете специалистов, они, как правило, уже всё знают и готовы помогать. Опять же мы и наши коллеги, другие организации тоже всегда готовы подсказать.

Если за длительный срок смета устаревает, как быть с этим?

– К сожалению, сметы, считающиеся по государственным расценкам, очень устаревают. Все эти коэффициенты часто не соответствуют рыночным реалиям. Поэтому, имея на руках смету, мы часто не можем договориться с организацией или бригадой, с которой будем работать, так как у них другие представления о том, какие деньги они должны за эту работу получить. Все равно договорную цену придется формировать, корректировать.

Всегда можно и нужно экономить на проекте. Если это не проект реставрации, а проект консервации, вы всегда можете сами обеспечить специалистов какой-то исторической справкой, поискать какие-то старые фотографии. Вы можете сами собрать комплект документов, который, как правило, входит в смету на проектирование.

Значительную часть средств можете сэкономить, когда дело доходит до материала, – искать какие-то местные лесопилки, которые дадут скидку на лес, обратиться в компании по производству металла, которые могут пожертвовать этот материал. Вы можете взять на себя прорабскую, организационную функцию, как-то сократить накладные расходы. В общем, поэтапно решать задачи, по ходу дела большие страшные суммы разбивать.

Возможно ли получить поддержку от государства на консервацию церковных памятников, оставшихся вне поля зрения Церкви и государственной власти?

– Зависит от статуса. Государство готово выделять деньги на объекты, находящиеся в федеральной собственности. Для программы консервации храм может быть без пользователя, у него может не быть прихода. Для общей программы по реставрации должен быть пользователь – приход. Нужно также выяснить, какой у храма имущественный статус.

Можно ли получать регулярную консультационную помощь по конкретному объекту?

– Конечно, напишите нам, желательно на почту.

Сейчас идет очень много споров нужно ли менять законодательство по работам на объектах. Исходя из вашего опыта, какие основные сложности возникают, и что нужно было бы урегулировать с точки зрения законодательства?

– Если говорить применительно к работам по восстановлению и сохранению храмов, все очень дискуссионно. С одной стороны, очень хочется сократить количество необходимых согласований, проектов, бумажек. С другой стороны, мы видим примеры, когда даже при таких многочисленных барьерах и контролирующих инстанциях умудряются делать не пойми что на объектах, наносить им вред.

Нужно искать во всем баланс, но сама система очень несовершенна – я говорю об аттестации специалистов, их острой нехватке, лицензировании организаций. Мы очень часто сталкиваемся с тем, что прекрасные специалисты с большим опытом вообще не аттестованы, у них нет лицензированной организации. Или наоборот – в лицензированной организации работают люди, вчера набранные; по бумагам все хорошо, а люди работают плохо. Региональные органы вместо того, чтобы содействовать, помогать, относятся слишком формально.

Это больше вопрос общей системы управления, чем закона. Потому что какой бы ни был закон, как мы знаем, его у нас можно нарушить, обойти, довести до абсурда любую норму.

Сотрудничество активистов наследия

Между общественными организациями по консервации и реставрации есть ли какое-то взаимодействие?

– Конечно, постоянно идет взаимодействие. Сегодня, например, мы встретимся со многими реставраторами памятников деревянного зодчества. У нас будет премьера фильма про Русский Север. Следующая презентация – в Музее архитектуры. Фонд «Белый ирис» в этом году проводил мероприятие в Общественной палате Российской Федерации. Мероприятие было представительным, потому что участвовали многие волонтерские организации, много приехало священников, людей из регионов. Был очень хороший обмен опытом.

Лето – самая горячая пора для общественных организаций, занимающихся реставрацией и консервацией. Сколько объектов вашей организации удалось поднять, что-то сделать с ними?

– Лето пролетает очень быстро, поэтому осень продолжает быть горячей порой. Мы буквально сейчас поедем в экспедицию в Нероново и Погорелово, куда не удалось доехать за лето. Все лето не могли найти бригаду – были заняты плотники. Сейчас проведем противоаварийные работы на часовне в Погорелово.

Очень активно летом проводились работы в Никола-Высока под Весьегонском. Там у нас, кстати, замечательно получилось сотрудничество с образовательными учреждениями, в частности, с Российским государственным художественно-промышленным университетом имени С.Г. Строганова, где мы организовали практику для студентов. Это был для нас очень воодушевляющий опыт.

В прошлом году мы с Российской академией живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова ездили в Нероново, спасали иконы. В этом году организовали работы по живописи со студентами не только университета имени С.Г. Строганова, но и Свято-Тихоновского университета. Там очень сильная кафедра, где готовят специалистов по сохранению храмов, росписей, икон. Такое сотрудничество, я думаю, надо развивать.

Проект реализуется при поддержке Международной грантовой программы «Православная инициатива» и Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры.