Не было никаких рыцарей "Круглого стола", а были крестоносцы-каннибалы

Сегодня часто приходится читать призывы к «Крестовому походу против религиозного фанатизма и варварства». Или призывы к борьбе рыцарства против дикости и жестокости. А ещё о нетерпимости Ислама в сравнении с христианской религией. У человека, знающего историю, это может вызвать только иронию.

У нас превратное представление ни только об Исламе, но и об его исторических врагах. В массовом сознании крестносцы ассоциируются с Ланцелотом и прочими рыцарями Круглого стола короля Артура. Храбрые, отважные, высокие, в блестящих доспехах…

Реальные же рыцари были намного ниже нас ростом. И намного более фанатичны, чем их мусульманские враги.

Саладин, поднимая свое войско, говорил: «Посмотрите на франков! С каким упорством сражаются они за свою религию, тогда как мы, мусульмане, не выказываем никакого рвения в священной войне».

И только занудам вроде меня время от времени остается повторять, что реальные средневековые рыцари были безграмотными убийцами, насильниками, грабителями и проходимцами.

Та самая Маарра

Переходящий из рук в руки Мааррет-эн-Нууман — это та самая Маарра, которая была захвачена крестоносцами.

Осада и взятие Маарры — одно из самых страшных событий Первого крестового похода, который был чудовищно ужасен.

Крестоносцы шли к Иерусалиму. Пала Антиохия и «все площади города были забиты телами мертвецов, так что никто не мог находиться там из-за сильного зловония». Это вызвало эпидемию

Начались набеги и грабеж окрестностей.

Крестоносцев влекла Марра с её виноградниками, оливковыми рощами и знаменитым мааррским медом. В конце ноября 1098 года пришли тысячи франкских воинов и окружили город.

В Маарре не было армии. Но жители города две недели мужественно отбивались от грозных рыцарей чем попало, вплоть до того, что сбрасывали на осаждающих с городских стен набитые пчёлами ульи. Город был обречен.

Как писал арабский историк Ибн аль-Асир, мусульмане отступили в город, устрашённые и деморализованные, они сочли, что надёжнее всего обороняться, укрывшись в самых высоких зданиях города.

Жители Маары вступили в контакт с Боэмондом, новоявленным князем Антиохии, который возглавлял нападающих. Предводитель франков обещал пощадить жителей, если они прекратят борьбу. Поверив в отчаянии его словам, семьи собрались в домах и подвалах города и провели всю ночь в страхе и ожидании.

Франки пришли на заре. Началась бойня. Точное количество жертв нам неизвестно, но как пишет французский писатель ливанского происхождения Амин Маалуф: «Ужас состоял не столько в числе жертв, сколько в невообразимой судьбе, ожидавшей людей».

По признанию франкского хрониста Радульфа Каенского: «В Маарре наши воины варили взрослых язычников в котлах, детей они насаживали на вертела и поедали, как жаркое».

Об этом же сообщают другие хронисты. Как арабские, так и христанские.

Маара не была так богата, как крестоносцы надеялись. Пищи в городе оказалось для армии недостаточно. Нехватка продовольствия в декабре прогрессировала. Но это явно не было единственной причиной каннибализма «благородных» рыцарей, которые варили взрослых мусульман в котлах, а детей насаживать на вертела, отрезали женские груди и ягодицы… и жарили их на глазах умирающих жертв. Уцелевшие жители окрестностей вспоминали потом, что стали свидетелями поведения, которое нельзя было отнести исключительно на счёт голода. Франки отрыто провозглашали, что пришли,чтобы есть плоть сарацин. Собиравшихся вокруг ночных костров для поедания человеческой добычи, пытались внушить ужас, который должен был распространять впереди войска.

Кощунство во имя Господа и религиозный садизм всегда зиждется на убежденности в такой своей высшей правоте, которая оправдывает любые злодеяния во имя «благого дела».

«События в Маарре немало способствовали возникновению той пропасти между арабами и франками, которая разделила их на долгие века. Но в первый момент население было парализовано страхом и перестало сопротивляться» — пишет Амин Маалуф в книге «Крестовые походы глазами арабов».

Кстати: об этом не любят писать и вспоминать, но человек легко переходит к канибализму. Так было во всех войнах и катастрофах.