Повесть о настоящем коммунисте
Следователь Родос
Мрачный и угрюмый, с маленькими тупыми глазками, следователь Родос (его расстреляют в 1953-м) на первом же допросе, ничего не спрашивая, сильно ударил Ежова в челюсть, разбил обе губы, потом ударил ногой в печень и сразу же между ног, в пах. После этого карлик взвыл и откатился в угол.
Сподвижник Ежова, бывший царский офицер с аристократическими манерами (забрасывался в тыл к белогвардейцам — те ошибочно принимали за своего) импозантный комиссар госбезопасности третьего ранга Николай Галактионович Николаев-Журид, возглавлявший до своего ареста особый отдел НКВД, называл такую серию ударов «обломать врагу рога». Теперь вместе с Ежовым «обламывали рога» уже и самому Николаеву-Журиду (расстрелян 6 февраля 1940 года, в один день с Ежовым), и он старательно писал требуемые показания на бывшего наркома, своего недавнего шефа и собутыльника.
«Видишь, он у тебя уже на ладан дышит»
Родосу в скором времени посоветовали бить подследственного осторожнее: «Видишь, он у тебя уже на ладан дышит». Под пытками Ежов признал свое сотрудничество с германской разведкой, намерение руководства НКВД захватить власть в стране и план застрелить Сталина на банкете в честь годовщины Октября 7 ноября 1938 года.
В гомосексуализме бывший нарком признался по собственной инициативе (а это тоже статья УК по тем временам). НКВД сумело допросить нескольких партнеров Ежова из списка, им названных. Только один из них отрицал факт гомосексуальных отношений. Другие с этого и начинали, хотя иногда следователи даже не успевали задать соответствующий вопрос.
На суде в Военной коллегии Верховного суда бывший нарком просил пощадить его «ни в чем не повинных племянников». Ежов не знал, что его племянники, так же как и его родной брат, нигде толком не работавший алкоголик, Иван Ежов, с которым нарком давно не встречался, были уже расстреляны в один день — 21 января 1940 года.
Само собой, Ежов был приговорен к расстрелу. Вполне справедливый приговор, но только за его реальные преступления, а не за те сказки, которые ему приписывал бутафорский суд. Приговор был приведен в исполнение 6 февраля 1940 года в специальном подвальном тюремном боксе.
Очевидец расстрела Ежова через много лет написал: «И теперь в полусонном, а точнее — полуобморочном, состоянии Ежов брел в сторону того особого помещения, где приводилась в исполнение сталинская „первая категория“ (расстрел). <…> Ему велели все снять. Он сначала не понял. Затем побледнел. Пробормотал что-то вроде: „А как же…“ <…> Он торопливо стянул с себя гимнастерку, сидевшую на нем как платье… для этого ему пришлось вынуть из карманов брюк руки, и его тоже большие, не по размеру галифе — без ремня и пуговиц — свалились… Он остался в нижней нательной рубахе и несвежих кальсонах, в ботинках без шнурков. Когда один из следователей замахнулся на него, чтобы ударить, он жалобно попросил: „Не надо!“ Тогда многие вспомнили, как он истязал в их кабинетах подследственных, особенно сатанея при виде могучих рослых мужчин. Тут не удержался конвоир — врезал прикладом. Ежов рухнул… От его крика все будто с цепи сорвались. Ежова стали бить. Он не устоял на ногах, а когда его подняли, изо рта у него текла струйка крови. И он уже мало напоминал живое существо. До расстрельной комнаты его пришлось тащить». Там палач Блохин быстро сделал свое дело, выстрелив бывшему наркому в затылок.
Труп уложили на специальные брезентовые носилки и отнесли к грузовику. Тело уничтожили в крематории близ Донского монастыря. Прах палача, смешанный с прахом его жертв, покоится в безымянной могиле на Донском кладбище. На том же кладбище неподалеку похоронена и его жена Суламифь.
Расстрелянных коммунистов, старых большевиков и революционеров со стажем, пламенных соратников Ленина, тоже привозили в хлебных фургонах в этот крематорий и там сжигали, превращая в пепел. Пепел, как полезное удобрение, вывозили на поля совхоза имени Ильича. Такая вот страшная ирония судьбы.
Согласно приказам, подписанным Ежовым, в бытность его наркомом НКВД было уничтожено полтора миллиона человек! За время после окончания гражданской войны до смерти Сталина свыше сорока мил- лионов человек подверглись разного рода репрессиям. Эти цифры давно опубликованы, давно известны, а вот многие ли их помнят?
Дмитрий Рахов. Недоля