Мамаев курган
и вся война лейтенанта Котенкова
Он, как и многие его однополчане, не любил говорить о войне. Он хлебнул на ней столько лиха, что память о ней старался в душе не тревожить. Слишком остры были эти воспоминания. Потому, наверное, не мог смотреть военных фильмов и выключал телевизор, когда они шли. А потом однажды он сделал для меня исключение и позволил записать воспоминания о своем боевом пути на магнитофон. Чтобы не ушло в небытие то, что происходило с ним и с его временем. А мы, его близкие родные, научились ценить жизнь и мир без войны.
Как-то дедушку пригласили в Волгоград по случаю юбилея разгрома фашистов на Волге. Он очень этому обрадовался! Но в московском аэропорту его ждало разочарование – не пропустили через рамку металлоискателя – металл!
Дед выкладывал из карманов содержимое, снимал пиджак с орденами, часы, вытаскивал из брюк ремень с пряжкой. Все было тщетно. Служба досмотра была неумолима – не пропустим! От обиды на его глазах блеснули слезы. И сказал он тогда про свои 24 осколка, которые сидели с войны где-то там, в ногах. Охрана аэропорта в конце концов извинилась, но из-за переживаний давление и прочее сразу же дали о себе знать! Ему не удалось попасть на ту встречу фронтовиков.
А потом дедушка умер…
И вот теперь у меня хранится бесценное богатство – кассеты с его голосом. Страшная правда о войне без ретуши всего лишь одной семьи Котенковых. И сегодня, в год 75-летия Великой Победы, я вновь достаю эту реликвию, ставлю в магнитофон, и вот я снова вместе со своим дедом в том военном лихолетье.
…Его призвали на войну из поселка Александро-Невский. Там остались жена Анисья и трое детишек: Вася двенадцати, Сашка семи и Нина пяти лет.
С 1939-го Котенков в рядах коммунистов. Наверное, поэтому первым его военным партийным заданием было возглавить необычное подразделение солдат-мотоциклистов из бывших заключенных. Так им давалась возможность искупить свою вину перед Родиной в боях с врагом – этакий прообраз первых штрафных батальонов. Вместе с молодым лейтенантом разместили зеков-мотоциклистов в вагоны, и отправились они в путь. В районе станции Старожилово их эшелон обстреляли немецкие самолеты. Так прямо на рязанской земле началась для Лаврентия Котенкова война.
Потом был Борисоглебск
По прибытии в воинскую часть ему пришлось сначала осваивать небольшие танки: танкисты прозвали их «блохами», а дальше уже и знаменитые Т-34. Во время привала его, задремавшего, чудом спасли красноармейцы, выдернув, буквально в последнюю минуту из-под гусениц неудачно разворачивавшегося танка. Затем был первый бой и первый страх от рвущихся рядом снарядов. Потом этот страх стал куда-то уходить. И было освобождение станицы, где они спасли 10 комсомольцев, заживо закопанных врагами в землю. И неравный бой полка со 120 немецкими танками. Выстояли!
А в первых числах сентября 1942 года его, заместителя командира по политчасти, перебросили в Сталинград и назначили также командиром роты 1047-го стрелкового полка 264-й стрелковой дивизии первого Белорусского фронта.
Они защищали высоту № 101 – Мамаев курган. Армия Вермахта бросила на них всю свою мощь. Постоянные артиллерийские и минометные обстрелы, бомбежки с воздуха… Из 150 человек в роте осталось вскоре не больше 40. На 7 ноября немцы готовили наступление, но о скоплении вражеской техники вовремя доложила армейская разведка. Наши «катюши» упредили немецкую атаку и массированными залпами уничтожили танки, артиллерийские установки и минометы врага.
В отместку на остатки роты Лаврентия Котенкова гитлеровцы бросили батальон пехоты своих штрафников. Те бежали в атаку с автоматами, в белом нательном белье – готовы были погибать. Терять им было нечего. И погибли.
А рота выстояла
14 ноября. Он как командир подразделения со своим сержантом обходил окопы. Заметил двух незнакомых солдат. Они были в красноармейских шинелях, с ППШ и советскими гранатами. Сказали, что являются бойцами соседней 7-й роты. Но что-то настораживало, ведь 7-я рота его левофланговый сосед. Дед приказал пришельцам прекратить разговор, а сержанту, взяв их «на мушку», велел проверить карманы и расстегнуть чужакам шинели. И не зря. Под шинелями оказалось немецкое обмундирование. Как потом узнали, то были разведчики-диверсанты. Связали их. Сержанту Котенков отдал приказ одного из пленных доставить в штаб батальона. Второго оставили в окопе до подхода конвоя. Неожиданно раздался взрыв. На несколько секунд дед отключился, а когда пришел в себя, смог только приподняться – немца рядом не было. Встать Лаврентий не мог. Ползти тоже. Вдали слышались чьи-то голоса. Враги или свои? Достал из кармана гранату, разогнул усики чеки, надел кольцо на палец. Ему повезло – пришли свои. Доставили в санчасть, там ему сказали, что он ранен в обе ноги. Нужна операция. А когда бинтовали, пришел посыльный и спросил: «У вас раненый политрук Котенков? Командир полка благодарит Вас за «языка». Вы представлены к награждению орденом Красного Знамени и званию старшего лейтенанта».
…После ранения врачи ставили его на ноги целый год. Переводили из одного госпиталя в другой, проводили бесконечные операции. Но 24 осколка так и остались в нем. Медсестра в сентябре 1943 года помогла добраться домой в родной поселок.
С тревогой подходил он к своей Почтовой улице, ведь Александро-Невский тоже бомбили. И, увы!.. На месте родного дома – руины. Сердце екнуло. Где Анисья, где дети? Неужели погибли?
Но семья оказалась жива – во время бомбежки ни жены, ни детей в доме не было… Отстроились, подняли хозяйство, а в 1944 году родилась еще и дочь Наденька – моя мама.
Лаврентий Андреевич старался забыть то, что было на войне. Он не выступал на митингах по случаю Дня Победы, не делился воспоминаниями со школьниками. Он просто много и честно работал, никогда не говорил, что ему тяжело. Тяжело и страшно было там…
В 1950 году его неожиданно вызвали в местный военкомат. И вручили орден Красного Знамени. Он «искал» Лаврентия Котенкова целых 8 лет. Оказалось, что захваченный и отправленный им в штаб диверсант оказался немецким офицером и дал важные показания. Потом, когда мой дед уже жил в Москве, ему вручили еще и орден Отечественной войны I степени.
Но главной наградой в своей жизни старший лейтенант Лаврентий Андреевич Котенков всегда считал медаль «За оборону Сталинграда»…
Подвиг солдата Победы живет во мне и в правнуках Лаврентия Котенкова. Я горжусь, что мои дети не раз, будучи школьниками, писали о героическом пути своего прадеда. Если память жива, мы непобедимы.
Юлия Костикова,
директор Кораблинской средней школы
имени Героя России Игоря Сарычева г. Кораблино
Подготовил Юрий Харин
На снимках из архива Лаврентий Котенков
и его документы войны