Фильм, теплоходы, улицы и книги увековечивают подвиг пензенского защитника Брестской крепости
В 2010 году на широкие экраны вышел фильм «Брестская крепость». Фильм рассказывает о главных трех очагах сопротивления, возглавляемых командиром полка Петром Гавриловым, комиссаром Ефимом Фоминым и начальником 9-й погранзаставы Андреем Кижеватовым. Роль последнего с успехом исполнил известный актер Андрей Мерзликин. Пензенцы смотрели фильм с особым трепетом, потому что со школьных лет каждый из нас знает, что Андрей Митрофанович — наш земляк.
В 2010 году на широкие экраны вышел фильм «Брестская крепость». Картина рассказывает о героической обороне Брестской крепости, которая приняла на себя первый удар немецко-фашистских захватчиков 22 июня 1941 года. С документальной точностью описываются события, происходившие в первые дни обороны. Фильм рассказывает о главных трех очагах сопротивления, возглавляемых командиром полка Петром Гавриловым, комиссаром Ефимом Фоминым и начальником 9-й погранзаставы Андреем Кижеватовым. Роль последнего с успехом исполнил известный актер Андрей Мерзликин.
Жители Пензенской области смотрели фильм с особым трепетом, потому что со школьных лет каждый из нас знает, что Андрей Митрофанович — наш земляк.
Историческая справка
Андрей Кижеватов родился 18 (31) августа 1907 года в селе Селикса Российской империи (ныне — село Кижеватово Бессоновского района Пензенской области). Сын крестьянина-мокшанина.
Служил в Красной армии с 1929 года. Окончив школу младшего начсостава 7-го отдельного артиллерийского дивизиона, в 1930 году стал командиром орудия в отдельном конном дивизионе Белорусского пограничного округа. С ноября 1932 года находился на сверхсрочной службе, проходил службу на Куковицкой заставе Тимковичского погранотряда, дослужившись к маю 1938 года до должности помощника начальника пограничной заставы.
В 1939 году Кижеватову было присвоено звание «младший лейтенант», а в сентябре того же года он был назначен исполняющим обязанности начальника пограничной заставы в Бресте. 17 июля 1940 года был назначен начальником 9-й погранзаставы 17-го Брестского погранотряда, располагавшейся в Брестской крепости. 25 февраля 1941 года ему присвоено звание «лейтенант». Член ВКП(б) с 1939 года.
22 июня он возглавил оборону заставы и был первый раз ранен, 23 июня перешёл в Брестскую крепость.
Организовал оборону казарм 333-го стрелкового полка и Тереспольских ворот. Через неделю обороны на партийном собрании было принято решение прорываться из окружения. 17 раненых бойцов во главе с уже тяжелораненым лейтенантом Кижеватовым остались для прикрытия в крепости.
Согласно официальной версии погиб 29 июня 1941 года, однако в книге С. С. Смирнова «Брестская крепость» есть такие строки:
«… В первых числах июля старший лейтенант Потапов поручил Кижеватову с группой пограничников опасное и ответственное задание — подорвать понтонный мост через Буг, наведенный противником близ крепости. Они ушли, и до сих пор остаётся неизвестным, удалась ли им эта смелая диверсия. Остаются пока неизвестными и подробности гибели героя-пограничника».
Осенью 1942 года в деревне Великорита Малоритского района вся семья Кижеватова была расстреляна: его мать, жена и дети — 15-летняя Нюра, 11-летний Ваня и двухлетняя Галя.
Андрею Митрофановичу Кижеватову в 1965 году посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Он стал вторым после П.М.Гаврилова защитником Брестской крепости получившим высокое звание. И последним.
Память о подвиге пензенского защитника Брестской крепости увековечена.
Андрею Кижеватову посвящен отрывок из главы «Срлдаты и стены» (Брестская крепость на ветрах истории. А. Суворов):
«5 часов утра, 23-го июня. На Цитадель и Кобринское укрепление накатил огневой вал. С позиций по ту сторону Буга била штурмовая артиллерия. 45-я дивизия начинала все сначала.
Сотни снарядов падали плотно, тяжкими кувалдами ударяя по стенам и валам. Огонь, благодаря корректировщикам, был точным — западная часть оборонительной казармы оказалась вне обстрела. Гитлеровцы старались не поразить своих — расстояние между залегшими на берегах реки солдатами в стальных касках и защитниками крепости, равнялось кое-где дистанции пистолетного выстрела.
В перерывах артподготовки фигуры с автоматами отрывались от земли, пробуя преодолеть эти проклятые десятки и сотни метров. Их встречали пули. Взводы атакующих снова залегали в траву. Где-то далеко за рекой лязгали замки пушек и гаубиц. Снова оглушающие залпы. Над крепостью - фонтаны дыма и пламени. Пауза. И все повторяется по кругу.
Через пару часов бывшую границу пересек спецавтомобиль с рупорами на крыше, высланный из штаба 4-й армии вермахта. Его подогнали как можно ближе к пограничной реке. Примерно в 9 утра через динамики раздались призывы о капитуляции. «Сопротивление бесполезно... Немецкое командование предлагает вам сдаться...».
Крепость отвечала однообразно - разящим свинцом.
Через некоторое время командир 45-й дивизии Шлипер, не очень надеясь на действенность «пропагандистского броневика, задумался о применении танков. Так как своих не имелось, были предприняты «попытки подчинить себе проходившие через расположение дивизии» — то есть направлявшиеся на передовую. Одновременно продолжился интенсивный артобстрел.
Положение обороняющихся оставалось тяжелым. Большинство складов, зданий, материальная часть подразделений были уничтожены или разрушены. Перестал действовать водопровод, не было связи. Через бойницы и окна, из укрытий в валах защитники наблюдали схватки и слышали стрельбу, но установить прямой контакт между собой им было, конечно, чрезвычайно трудно. Тем не менее, разрозненные малочисленные группы и отдельные стрелки, пробиваясь через препятствия, начали сливаться в более крупные отряды. В Цитадели возникла цепочка очагов сопротивления, благодаря которой с рассвета 2 3-го июня линией «фронта» стал, за малыми исключениями, весь эллипс оборонительной казармы - то есть почти два километра крепостных стен!
В районе Тереспольских ворот командование обороной приняли начальник 9-й погранзаставы лейтенант А.М. Кижеватов, лейтенанты 333-го стрелкового полка А.Е. Потапов и А.С. Санин. В башне над этими воротами вместе с небольшой группой воинов находился лейтенант А.Ф. Наганов. В расположении 333-го полка (фашисты в период осады называли его «домом офицеров») бились красноармейцы, среди которых находился начальник химической службы полка старший лейтенант Н.Г. Семенов. Слева от них - бойцы 132-го батальона НКВД, в северо-западной части оборонительной казармы вели огонь красноармейцы 44-го стрелкового полка и отдельные бойцы 31-го автобата - ими командовали старшие лейтенанты Л.И. Семененко, В.И. Бытко, младший лейтенант И. Сгибнев. Еще дальше, глядя по ходу часовой стрелки, держались подразделения 45 5-го стрелкового полка, ведомые лейтенантом Л.А. Виноградовым. Белый дворец и казарму 33-го инженерного полка обороняла группа под командованием старшего лейтенанта Н.Ф. Щербакова и взявшего инициативу на себя рядового А.К. Шугурова. К юго-востоку, на участке оборонительной казармы, примыкающем к Холмским воротам, и в здании Инженерного управления организовывал оборону и отдавал приказы полковой комиссар Е.М. Фомин.
В 10 утра канонада стихла. Возле Тереспольских ворот, издали подавая знаки, появился немецкий офицер. Из проема к нему вышел человек в белесой от пыли и пота гимнастерке. Это был лейтенант-пограничник А.М. Кижеватов. Парламентер предложил ему и другим участникам обороны сдаться. Взамен за сложение оружия гитлеровское командование обещало две вещи: сохранить защитникам жизнь и хорошо обращаться с ними в плену. Кижеватов вернулся к товарищам, передал суть ультиматума. Решение было единогласным — сражаться до конца!
После полудня появились «привлеченные» командованием 45-й дивизии танки. Один из них советским бойцам удалось остановить, забросав ручными гранатами. Второй был подбит неподалеку от Северных ворот выстрелом из зенитного орудия. При этом само орудие, установленное бесстрашными артиллеристами на прямую наводку, было уничтожено вражеским снарядом. Разрыв разметал расчет, раненых добили фашистские пулеметчики.
Третий танк прорвался через Брестские ворота в Цитадель. По свидетельству участников боев, когда он влетел на мост, на пути стальной массы встал тяжелораненый пограничник с пулеметом. У него была оторвана нижняя челюсть, но истекающий кровью герой твердо держал оружие. Словно не замечая пуль, прицельно, короткими очередями, он бил по смотровым щелям надвигающегося танка. Бронированная машина опрокинула одинокую фигуру... Затем прошла через ворота и, оказавшись во внутреннем дворе Цитадели, проутюжила еще несколько огневых точек в грудах кирпича и воронках. Под гусеницами, по воспоминаниям участника обороны, бывшего командира стрелкового взвода 45 5-го стрелкового полка А.Н. Махнача, погибли также обездвиженные раненые, которые находились здесь. Но вот раздались точные выстрелы орудия 333-го полка - и третий танк, дернувшись, замер, объятый пламенем.
Во второй половине дня, после нескольких отбитых гарнизоном атак, отряды гитлеровцев все-таки взяли под контроль некоторые участки оборонительной казармы на северо-западе Цитадели. Пограничники, красноармейцы 44-го стрелкового полка, 132-го конвойного батальона, ряда других подразделений вынужденно отошли в подвалы здания 333-го полка.
На Кобринском укреплении к тому времени было подавлено сопротивление в его западной части, гитлеровцы методично «очищали» казематы с помощью гранат... Ими было захвачено и Волынское укрепление - исключая пятачок у Южных ворот. Сражался еще Западный остров. Стойко дрались советские воины и в восточной части Кобринского укрепления.
Небо над крепостью застилал дым пожаров. Стояла невероятная жара. Измученные люди испытывали нарастающие страдания. Все нижнее белье уже было использовано для перевязок, раны гноились и кровоточили. Раненые умирали в жутких муках. Не было еды, однако самым зловещим являлся призрак жажды, повисший над горячими руинами. Дьявольский план фашистского командования исполнялся четко и по пунктам: все подходы к рукавам Мухавца и Буга находились под прицелом засевших в окопах и за деревьями на другом берегу солдат 45-й дивизии. Простреливался каждый метр. Бросок к реке, наполненная теплой речной водой фляга стоили непомерно дорого. Часто - дороже жизни.
Пользуясь направлением ветра, гитлеровцы продолжали регулярные трансляции из своего передвижного агитпункта. Автомобиль с громкоговорителями перемещался на Кобринском укреплении вблизи линии огня. В 18.30, после сильного артналета, через рупоры донеслось очередное объявление. Желающим сдаться было отведено на принятие решения ровно полчаса.
Из развалин и казематов начали с опаской выбираться люди. Согласно данным из боевого донесения 45-й дивизии «О взятии Брест-Литовска», в плен на второй день войны сдались около 1900 человек. Других сведений о количестве тех, кто поддался, просто нет. Среди них были военнослужащие (в том числе недавние призывники), однако, вне всякого сомнения, было также большое число женщин и детей. Многих из них попросили покинуть стены укреплений сами защитники. Как ни горько это было сознавать, родные и близкие становились лишними мишенями.
Ободренные такой удачей, гитлеровцы вскоре перегнали пропагандистскую автомашину на Южный остров, где затем до полуночи пробовали с помощью прокламаций склонить обороняющихся к сдаче. Желающих выйти с поднятыми руками больше не нашлось. А когда упала темнота, о пропаганде пришлось забыть. В небо взвились осветительные ракеты, над берегами Мухавца и Буга повисли пунктиры трассирующих пуль. То там, то тут группы защитников пробовали преодолеть водный рубеж и с боем вырваться из кольца окружения. Большинство бойцов погибло от пуль, их расстреливали почти в упор - и лишь несколько самых удачливых добрались в эту ночь до противоположного берега и растворились в прибрежных зарослях.
Наступил третий день обороны. Генерал Шлипер, наблюдая упорство осажденного гарнизона и опасаясь новых потерь в живой силе, которые и без того превосходили все расчеты, признал тактику изнурения наиболее подходящей. Голод и жажда сейчас являлись оружием, которое следовало хладнокровно использовать.
Утро началось артобстрелом, по силе сопоставимом с огненным ураганом начала войны. По крепости «работали» 150 штурмовых орудий. В этом хоре раздавалось нечто потрясающее все и вся - на Цитадель и Кобринское укрепление падали снаряды самоходной системы «040» («Карл») весом более двух тонн.
В этот день в районе боевых действий находились германские журналисты. Вот что сообщал в Берлин с пометкой «срочно» корреспондент журнала «Сигнал»: «Немецкая артиллерия и немецкие бомбардировщики штурмуют Брест-Литовск. Три дня наша пехота лежит на берегу перед Цитаделью. 10 часов утра… В казематах и казармах сражаются... советские солдаты с упрямой настойчивостью. Вокруг горят дома и по полю перекатывается отравленный дым. Советские стрелки стреляют с крыш. ... 11 часов 30 минут. Еще раз вступает в бой немецкая артиллерия. Начинается канонада страшной силы. Адский шум заглушается низким голосом гигантской мортиры. Поднимаются облака дыма высотою с дом, взлетают на воздух пороховые погреба, дрожит земля.»
Почему же гитлеровцам было так нужно и так важно покорить старую крепость?
Приведем здесь еще одну цитату — из доклада командующего 4-й армией генерал-фельдмаршала фон Клюге «О боях за крепость Брест-Литовск». «Ключевую позицию занимала крепость Брест-Литовск, — писал он, и, прежде всего, ее Цитадель, которая сыграла важную роль уже в 1915 и в 1939 гг. Нельзя было обойти крепость и оставить ее незанятой, так как она преграждала важные переправы через Буг и подъездные пути к обоим танковым шоссе, которые имели решающее значение для переброски войск и обеспечения снабжения».
Артиллерийский обстрел подчинялся строгому алгоритму: в минуты затишья ветер вновь разносил усиленные динамиками призывы к прекращению «бессмысленного сопротивления».
Наконец, в течение четверти часа, с 11.30 до 11.45, на укрепления обрушилась огненная волна особой силы. Через минуту после удара через Тереспольские и Холмские ворота в Цитадель прорвались мощные атакующие цепи. Это был штурмовой отряд 133-го пехотного полка, направленный на выручку находившихся в здании клуба остатков первого «эшелона вторжения», окруженных и запертых там еще 22 июня. Отряд «вытащил» и эвакуировал около полусотни своих солдат, многие из которых были ранены и едва передвигались.
В ходе этой атаки гитлеровцы внедрились в центр Цитадели, заняв ряд расположенных тут строений, в том числе часть казармы 45 5-го стрелкового полка. Здесь началась пальба в упор, затем перешедшая в беспощадный рукопашный бой.
Одновременно усилился натиск на самом крупном — Кобринском — укреплении, где захватчикам удалось завладеть большей частью главного вала. Была пленена отважно сражавшаяся группа капитана В.В. Шабловского. В то же время предпринимались настойчивые попытки взять Восточный форт, где закрепились несколько сотен советских воинов во главе с майором П.М. Гавриловым. До этой поры форт, благодаря умелой организации обороны, был неприступен для пехоты. На очень выгодной позиции его защитники установили счетверенный зенитный пулемет, в результате чего получался практически круговой сектор обстрела. Во взаимодействии с другими огневыми точками эта установка опрокидывала любые атаки. При этом потери врага убитыми и ранеными уже составили десятки человек.
Однако после полудня вследствие прямого попадания снаряда счетверенный пулемет был превращен в груду металла. Под прикрытием танка гитлеровцам удалось подобраться вплотную и подорвать ворота форта. Внутренний двор вражеские пехотинцы забросали гранатами. Майор Гаврилов, оцепив обстановку, отдал приказ: не оставляя позиций во внутренней казарме форта, части личного состава перейти в помещения конюшни на внешней стороне вала.
Таким образом общая ситуация тех, кто отбивал атаки, серьезно ухудшилась. Командование 45-й дивизии, узнав из оперативных докладов о явных успехах (к тому времени был полностью «зачищен» и Южный остров) и нисколько не сомневаясь в скором падении всей обороны, впервые отрапортовало в штаб армии о взятии крепости.
Однако реальность вновь оказалась иной.
Во второй половине дня в казарме 33-го инженерного полка состоялось совещание командиров обескровленных, но не сломленных защитников Цитадели. Не поддаваясь эмоциям, начали по-деловому - с уточнения и оценки ситуации. Для этого по приказу полкового комиссара Е.М. Фомина была проведена ревизия боеприпасов и продовольствия, предприняты новые попытки связаться с соседями по обороне. Продолжение совещания планировалось в 18.00, однако собрались вновь командиры только к 20.00. Картина из докладов проступала безрадостная. Казематы были переполнены ранеными и умирающими, патроны - на исходе, орудия большей частью уничтожены, пулеметы перегревались без воды.
В горячем и душном воздухе витала еще одна, самая тяжелая данность. Теперь большинству собравшихся было ясно: то, что происходит в крепости и вокруг нее, — отнюдь не «провокация» Кровь погибших товарищей, слезы жен, дети с растрескавшимися пересохшими губами, с плачем просящие глоток воды, - это совсем другое. Это страшный лик настоящей войны. А значит, вряд ли стоит рассчитывать на Наркоминдел, на скорую помощь...
Итогом совещания стал Приказ №1. Согласно ему, оставшиеся силы объединялись в одну сводную группу. Командование ею принимая капитан И.Н. Зубачев. Заместителем был назначен полковой комиссар Е.М. Фомин, начальником штаба старший лейтенант А.И. Семененко. Связные образованного штаба немедленно отправились по участкам обороны - все живые, все, кто мог держать оружие и сражаться, должны были войти в единую цепочку сопротивления. Но, как показало ближайшее будущее, эффективно наладить боевое взаимодействие было уже крайне трудно.
В тот день, 24 июня, у защитников Цитадели была только одна удача: бойцы комиссара Фомина отыскали неповрежденные склады боеприпасов. В том числе новенькие, в смазке, пистолеты-пулеметы Дегтярева, патроны к ним, а также минометы с боезапасом. Это оружие немедленно применили для отражения атак в южной части Центрального острова.
В этот же день защитники отправили в плен большую группу женщин и детей. Это был выбор из плохого и худшего… Гитлеровцы беспрепятственно позволили им выйти.
Опустилась ночь. Тревожная, грозная, кровавая. Одни бойцы падали от усталости и засыпали на винтовочных прикладах. Другие, рискуя жизнью, ползли к темной воде Мухавца или Буга, чтобы зачерпнуть драгоценной влаги. Третьи в составе боевых групп выжидали момент для рывка за пределы железного кольца. Одну из таких групп прорыва на Кобринском укреплении возглавил лейтенант А.Л. Домиенко. Она двинулась в направлении Восточных ворот. Но сильнейший заградительный огонь вынудил воинов с потерями вернуться в Восточный форт…
Горький рассвет нового дня - 25 июня 1941 года. Цитадель уже не гвоздят крупнокалиберные гостинцы тяжелых гаубиц. Немцы не решаются на мощную артподготовку - на укреплениях развернулись ближние бои. Нападавшие и оборонявшиеся теперь — в одном смертельном клубке. Сражение идет за каждый этаж и каждый подвал. От противника порой отделяют стена или несколько ступеней, оружием становятся штык и саперная лопата.
С помощью саперов фашисты решили покончить с самыми крепкими «орешками», подрывая и подвалы. В ход пошли также огнеметы.
«Чтобы исключить огонь из дома офицеров (казарма 333-го полка) на Центральном острове в сторону Северного острова... подрывникам из 81-го батальона приказано взорвать здание и очистить его от русских. С крыши этого дома были спущены заряды до уровня оконных проемов. Раздались крики и стоны раненых русских, однако они продолжали стрелять. День минул в беспрерывных ближних боях», - записал командир 45-й дивизии в боевом донесении.
Генерал-лейтенант Шлипер далее с сожалением отметил, что подавить очаги сопротивления на Кобринском укреплении не удается, так как без поддержки танков единственный оставшийся огнемет (из девяти имевшихся) «не может быть использован».
Саперам немецкого батальона в конце концов удалось обрушить одну из метровых стен казармы 333-го полка. Оглушенные страшным взрывом, истекающие кровью защитники были расстреляны в упор или взяты в плен.
На ряде участков советские воины предприняли еще несколько отчаянных попыток прорыва. В том числе мелкими группами и поодиночке - казалось, так можно добиться лучшей маскировки. В абсолютном большинстве случаев эти попытки заканчивались трагически. Погибла группа старшего лейтенанта Н.Ф. Щербакова, в которую входили красноармейцы 3 3-го отдельного инженерного полка. Та же упасть постигла бойцов 44-го стрелкового полка, ведомых старшим лейтенантом В.И. Бытко. Сам командир в жестокой схватке был пленен. Позднее он совершит побег из колонны военнопленных, бросившись в Буг, но все же не доплывет до другого берега, погибнет от автоматных очередей...
Зато попытки захватить Восточный форт 25 июня не увенчались успехом. Очередная атака - и новые трупы гитлеровских солдат покрыли обширную поляну перед подковообразным укреплением. В штабе 45-й дивизии решают более не рисковать. «Сломить русских помогут голод и жажда, кроме того, следует применить все возможные средства: непосредственный обстрел из танков, воззвания через мегафоны, разбрасывание листовок с призывами к сдаче». Из показаний перебежчиков (таковые, пусть единицы, но были — и это тоже правда войны) фашисты уже знали, что в непокорном форту сражаются около 370-и бойцов и 20-и командиров, что у них не хватает продовольствия. Знали также, что у защитников совсем мало воды, которую они добывают из выкопанных в земляных полах казематов ям. Знали и то, что душой обороны является какой-то майор.
Шлипер в этот же день добился передачи в свое подчинение танкового взвода из состава бронепоезда 228, находившегося в районе Бреста. Взвод состоял из 3-х трофейных французских машин «Сомуа» S-35. Кроме того, в 45-й дивизии пробовали починить и использовать для штурма форта два трофейных советских танка. Гитлеровцы рассчитывали, что танки смогут подходить вплотную и стрелять прямо по амбразурам.
В ночь на 26 июня в район Брестских ворот начали подтягиваться тающие резервы отважного гарнизона. Наутро был назначен большой и дерзкий прорыв. В нем участвовало ядро сводного отряда, сформированного приказом №1. Согласно разработанному плану в авангарде шла группа самых отчаянных храбрецов - примерно 120 человек. Без предварительной разведки, внезапно, они должны были проломить и удерживать коридор у моста через Мухавец, по которому выйдут остальные. Ударной группе выделили лучшее оружие и по возможности полный боекомплект. Она не могла отступать.
В бойницах и окнах казармы к рассвету были подготовлены позиции огневого прикрытия. Руководили операцией капитан Зубачев и комиссар Фомин. И вот ровно в полдень командир группы прорыва лейтенант Л.А. Виноградов, начиная атаку громко крикнул: «За родину! Вперед!» Передовой отряд бросился к реке. Один взвод (пулеметный) перебежками к мосту три остальных (стрелковые) — к берегу рукава Мухавца, затем — вплавь. Из заранее оборудованных пулеметных гнезд противник тут же открыл ураганный прицельный огонь. Почти весь первый взвод, бежавший по мосту, как писал в воспоминаниях сам Виноградов, был в считанные минуты скошен свинцом.
Атака захлебнулась. Виноградов, видя замешательство, крикнул товарищам, чтобы прикрыли огнем. Стены казармы выплеснули по фашистским огневым точкам град пуль. Лейтенант метнулся вперед и побежал по мосту, за ним устремился взвод бойцов. Они заняли небольшой плацдарм для круговой обороны - дальше следовало завязать бой и держать «коридор», оттягивая внимание врага. Однако основные силы прорыва почему-то не успели выдвинуться к реке - драгоценные минуты истекали... Гитлеровцы опомнились и быстро выдали корректировку артиллерии. На позиции сосредоточения главных сил защитников посыпались снаряды. Время было упущено, противник начал подтягивать резервы.
Прорыв не состоялся. Над руинами Цитадели взвилась красная ракета. То был условный сигнал ударному отряду — «Продвигайтесь дальше». С боем Виноградов и его бойцы начали движение вдоль берега реки... На окраину Бреста в конце концов выйдет только 70 из 120, а после возникшего боя с вражеской пехотой останутся в живых и будут пленены лишь 13 из них...
В последующие дни гарнизон продолжал сражаться, однако силы покидали защитников. К мучениям от ран и жажды добавилось новое испытание - тошнотворный смрад от разлагающихся трупов. Но свидетельству участников обороны, «тяжелая атмосфера налила с ног малосильных и легко раненых». Враг там и тут уже пробирался по отсекам оборонительной казармы, подрывая перегородки, выжигая помещения огнеметами, сталкиваясь с обороняющимися в жестоких рукопашных стычках. 29 июня, прикрывая ушедших на прорыв товарищей, погиб А.М. Кижеватов.
29-30 июня крепость пережила еще один решительный штурм. Оконные проемы зданий Цитадели, где укрывались советские воины, расстреливались прямой наводкой из танков и орудий. Подвалы засыпались гранатами и заливались горящими нефтепродуктами. На Восточный форт, который у гитлеровцев уже стоял костью в горле, были вызваны самолеты люфтваффе.
После нескольких кровопролитных атак штаб сопротивления был ликвидирован, Зубачев и Фомин оказались в плену.
Поднявшиеся с аэродрома в местечке Малашевичи, что в десятке километров за Бугом, «юнкерсы» в 8 утра подвергли Восточный форт мощной бомбардировке, сбросив 500-килограммовые бомбы. Однако форт выдержал. И продолжал огрызаться огнем. Вперед пошли два танка, стреляя в упор. Бесполезно... После обеда в небе вновь загудели бомбардировщики. Снова 500-килограммовые фугасные «чушки»... Вот один из самолетов еще раз заходит на бомбометание. Гитлеровский ас не промахнулся: в правый угол внешнего вала попадает бомба весом 1,8 тонны. От ее разрыва заколебался не только форт - дрогнула земля во всем Бресте. К вечеру неприступный бастион все же был захвачен - гитлеровцы взяли в плен его защитников, среди которых еще оставались женщины и дети.
Весь следующий день гитлеровцы продолжали обыскивать казематы Цитадели и Кобринского укрепления, пленяя раненых и выжигая подозрительные места. Тогда же, 30 июня, младший сержант Р.К. Семенюк с рядовыми И.Л. Фольварковым и Тарасовым спрятали, закопав в землю, знамя своей части - 393-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона.
Командование 45-й дивизии еще раз доложило в штаб 12-го корпуса вермахта о взятии крепости. В донесении указывалось число взятых в плен воинов гарнизона, а также расписывались захваченные трофеи.
Твердыня лежала в руинах. Основная оборона была завершена. Однако педантичный враг еще раз - который уже! - ошибся и выдал желаемое за действительное. Нет, крепость не пала!
Отдельные группы бойцов героически дрались здесь еще дни, недели.
В начале июня в неравной рукопашной схватке были захвачены в плен последние воины-артиллеристы, оборонявшие участок вала у Восточных ворот. В знаменитом Восточном форту в ночь на 13 июля находилась группа бойцов во главе с майором Гавриловым, который отнюдь не пустил себе пулю в висок как доложили генерал-лейтенанту Шлиперу. Раздавались в июле выстрелы в расположении 333-го стрелкового полка, Белом дворце, в части оборонительной казармы, примыкающей к Белостокским воротам, у Тереспольских ворот. С Западного острова в Цитадель в одну из ночей пробились воины-пограничники. 10 июля нескольким из них удалось выйти из окружения.
Только 23 июля, на 32-й день с начала войны, принял свой последний бой защитник крепости майор Гаврилов, ставший впоследствии Героем Советского Союза. Гитлеровцы не стали расправляться с раненым изможденным воином, несмотря на то, что он успел швырнуть в них гранату и ее осколком был убит один из солдат. Немецкие военачальники не раз и не два признавали мужество гарнизона. Командующий 4-й армией генерал-фельдмаршал фон Клюге, например, так высказался о боях за крепость: «Результатом применения всех... боевых средств является полное опустошение крепости... Враг защищался упорно и ожесточенно».
Время сохранило еще более поразительные свидетельства мужества и стойкости советских воинов, проявленные здесь, на берегу Буга.
«Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина! 20.VI1-41», - такая надпись была обнаружена в 1952 году на стене оборонительной казармы в районе Белостокских ворот. Она была сделана неизвестным героем на 29-й день войны. «Умрем, но из крепости не уйдем», - выцарапали штыком такие же герои в каземате вблизи Брестских ворот.
Добавить к подобным словам нечего.
Только за первую неделю боев, в период с 22 по 30 июня 1941 года, и только по данным самого же гитлеровского командования (наверняка приуменьшенным, ибо на то существовали веские причины), потери 45-й пехотной дивизии составили 482 человека убитыми и свыше 1 тыс. ранеными. Это составило свыше 5% всех потерь вермахта на всем огромном Восточном фронте — от Балтики до Карпат! Невероятно, но факт. Возможно, как военный объект Брестская крепость была уничтожена. Но она так и не была покорена».
В 1967 году улица Трудовая в Бресте переименована в улицу Кижеватова.
В Кобрине также есть улица с его именем, а также в Минске, Бресте и в Пензе.
Именем Кижеватова названа одна из застав Краснознаменного пограничного отряда имени Ф.Э. Дзержинского (1958).
Имя лейтенанта А.М. Кижеватова высечено на гранитной плите мемориального комплекса «Брестская крепость — герой».
Постановлением Совета Министров РСФСР от 15 августа 1963 года родное село Героя — Селикса Пензенской области переименовано в село Кижеватово.
На доме Героя установлена мемориальная доска.
В школе имени Андрея Кижеватова установлен бюст земляка — бронзовый бюст на мраморном постаменте. Памятник А.М. Кижеватову является объектом культурного наследия регионального значения (Пензенская область).
В школе также действует мемориальный музей.
Кроме того, именами «Андрей Кижеватов» и «Нюра Кижеватова» названы два теплохода Дунайского пароходства. В 1985 году А.М. Кижеватов удостоен звания «Почетный гражданин города Бреста» (посмертно).
В Бресте ему установлен памятник.
На здании пригородного вокзала установлена аннотационная доска о Герое.
Имя Кижеватова высечено на гранитной плите мемориального комплекса «Брестская крепость-герой» (1967).
В Тюмене создан клуб детского творчества имени Кижеватова «Кижеватовец». Кроме того, в этом городе на фасаде дома по улице Мельничная,1, установлен барельеф пензенского Героя.
На аллее «Их именами названы улицы в Бресте» установлен его барельеф.
Кроме того, на остров Пограничный Брестской крепости можно попасть только через сигнализационные ворота комплекса погранзаставы «Брест» имени Героя Советского Союза лейтенанта Андрея Кижеватова.
Скверу, расположенному в Центральном районе Тюмени, присвоено имени Андрея Кижеватова, участника Великой Отечественной войны, Героя Советского Союза, защитника Брестской крепости.
В Бресте ведет активную деятельность сводный студенческий строительный отряд имени Героя Советского Союза Андрея Кижеватова. Не так давно они строилиздание средней школы на 1 тыс. 120 мест в Юго-Западном микрорайоне №4 Бреста.
В Пензенской области память Героя увековечена не только в памятниках. Так, на Олимпийской аллее ежегодно проходит традиционный легкоатлетический забег, посвященный памяти Героя-пограничника Андрея Кижеватова.
Члены клуба при пензенском краеведческом музее посвятили не одно свое собрание Андрею Кижеватову.
В краеведческом музее Городище в 2013 году была проведена виртуальная экскурсия для учащихся начальных школ района в честь Дня пограничника. Экскурсовод рассказала о Герое Советского Союза, пограничнике, защитнике Брестской крепости Кижеватове Андрее Митрофановиче.
Особо отметим, что в преддверии 70-летия великой Победы в Пензе будет открыта мемориальная доска Герою-пограничнику. Торжественное мероприятие состоится 6 мая 2015 года в 11.00 на территории городской средней школы №32.
Жизнь и подвиг Героя увековечены также в очерке пензенского журналиста. В проекте телеканала «Россия 1. Пенза», посвященном Героям-пензенцам, предлагаем познакомиться с ним.
В огне над бугом
Стонала, дрожала от взрывов земля. Рушились стены крепостных зданий, погребая под собой солдат, женщин, детей. Гитлеровцы прорвались на Южный остров, а затем через рукав Буга— к Тереспольским воротам Брестской крепости.
Вскоре, пробившись сквозь огневую завесу, в подвал, где лежали тяжело раненые, вбежал Кижеватов, на ходу срывая противогаз и туша на себе одежду.
— Андрюша! — радостно вскрикнула Екатерина Ивановна и бросилась к мужу.
— Ну, как тут? Все живы? — спокойно спросил лейтенант.
Кижеватов распорядился всем перебраться в подвалы казармы 333-го стрелкового полка. Держитесь, дорогие! Скоро придут наши! — бросил он на прощание.
От этих слов как-то посветлело в темном подвале, легче стало дышать. Пришли пограничники. Они помогли перенести тяжелораненых, на козлах у окошка установили станковый пулемет.
В двухэтажном здании казармы 333-го стрелкового полка руководили обороной старший лейтенант Потапов в лейтенант Санин. Они встретили женщин, детей и раненых пограничников, помогли им расположиться.
Через узкое окно подвала было хорошо видно место, где еще вчера стоял белый двухэтажный дом заставы. Теперь там чадили развалины. Трудно было понять, как там, в этом аду, еще держат оборону пограничники.
В подвал пришел Кижеватов с пулеметчиком Еремеевым. Они принесли смертельно раненого сержанта Туманова.
— Прикажи своим, чтобы они сюда перешли. Прикажи, ты же имеешь право,— со слезами просила мужа Екатерина Ивановна.
Кижеватов обратился к пулеметчику:
— Пограничник Еремеев, вы можете покинуть заставу?
— Нет, товарищ лейтенант, не могу.
— Слышите все? — спросил Кижеватов. — Это скажут все пограничники. Они дали клятву держать заставу до прихода наших.
Только вечером, когда после очередного артиллерийского обстрела на развалинах заставы не осталось почти ни одной укрытой огневой точки, лейтенант Кижеватов приказал своим бойцам отойти к казармам.
Штаб 333-го полка разместился в одном из подвалов. При слабом свете коптилки Потапов, Санин и Кижеватов собрались на совет. Каждый понимал: «Родине тяжело, очень тяжело, и ждать помощи сейчас нельзя».
— Надо любой ценой защищать крепость. Это наша родная земля, тут государственная граница,— сказал Кижеватов. — Давайте прикинем наши возможности, что, мы имеем.
— Прежде всего мало боеприпасов,— заметил Потапов. — Надо их добывать.
Старший лейтенант заговорил про Тереспольскую башню: не мешало бы туда послать разведку. И вдруг послышался мальчишеский голос:
— Мы сходим туда...
— Кто это? Дети? — удивленно спросил Кижеватов.
Из-за ящиков, что были сложены в углу, на свет коптилки вышли два мальчика в военной форме. Им было лет по двенадцать-тринадцать.
Потапов улыбнулся:
— Это мой связной Петя Клыпа, а другой — Коля Новиков, воспитанники полка.
Мальчики хорошо знали расположение крепости и после совета пошли показывать Кижеватову участок обороны. Из подвала в подвал пробирались ощупью. Весь личный состав полка знал о мужестве начальника и бойцов 9-й пограничной заставы. На Кижеватова смотрели с большим уважением.
Лейтенант простился с воспитанниками полка и спустился в подвал, где держали оборону пограничники. Глянув в подвальное окно, Кижеватов заметил светлое пятнышко — это от Буга спешила девочка. Добежала до окна подвала. Ее подхватили на руки. Это была Валя —дочь старшины сверхсрочной службы Ивана Зенкина. Девочка рассказала, как она с матерью и другими женщинами попала к немцам, как гитлеровский офицер велел Вале идти в крепость и передать красноармейцам и пограничникам: «Пусть сдаются в плен».
Наступила первая ночь обороны. Над крепостью повисли вражеские бомбардировщики. На Центральный остров и Восточный форт опять посыпались фугасные бомбы, полетели бочки с бензином.
Уже поздно ночью Кижеватов вернулся в штаб обороны. Сюда вслед за ним прибежали Петя Клыпа и Коля Новиков.
Склад боеприпасов нашли... Под развалинами. И Тереспольскую башню разведали: там много фашистов... — наперебой рассказывали они.
Командиры тут же послали две группы бойцов за боеприпасами.
Враг готовился к последнему штурму Центрального острова.
Стало светать. На понтонный мост, наведенный ночью, вступили фашистские танки, а за ними пехота.
Пушки и минометы, огонь по немецкой переправе! — запросил со своего командного пункта Кижеватов.
Река вздыбилась фонтанами воды и огня. Заговорили бойницы и окна кольцевой казармы. Переправа гитлеровцев была сорвана.
Немцы вызвали огонь тяжелой артиллерии. Около часа продолжался обстрел крепости. З