«Я — крепость, веду бой...». Наследие СССР в сегодняшней Белоруссии
По трассе Минск — Варшава через 350 километров, проходящих сквозь аккуратные леса и стопроцентно ухоженные поля с модернизированными животноводческими комплексами и агрогородками, возникает Брест. Западобелорусские земли столетиями служили местом цивилизационного контакта — и конфликта. И именно здесь разразилось первое сражение Великой Отечественной.
У слияния Муховца и Буга
В Брестскую крепость попадаешь через гигантскую звезду, сочлененную со старинным Кобринским укреплением. Вход в мемориал сопровождается звуковыми эффектами — стуком метронома, голосом Левитана, сиренами. Вы как будто попадаете в другую реальность. Хорошо, что погода из нестерпимо жаркой стала пасмурной. Эти кирпичные стены исстрадались от жажды, символизируемой ползущим к речке Мухавец бетонным воином, протянувшим к воде каску...
Крепость была царским подарком. Когда Николай I в 1842 году принимал построенную по проекту фортификатора генерала Оппермана первоклассную крепость, он рассчитывал на то, что центральное расположение Бреста остановит любого неприятеля с Запада. Так, собственно, и получилось — Австро—Венгрия не решилась ударить в спину России во время Крымской войны именно из—за системы крепостей в Царстве Польском, ключевое место в коей занимал Брест. Жителей этого населенного в ту пору преимущественно поляками и евреями города специально переместили из—за возведения фортеции на пару верст к Востоку — старинное славянское Берестье полегло под кирпичными стенами и башнями.
В течение следующих 70 лет к ним прибавилось еще немало камня и бетона — при трех императорах—наследниках комплекс непрерывно совершенствовался, а к Первой мировой в Брестской крепости могли дислоцироваться четыре полка, полноценная дивизия. Увы, в 1915 году ее было решено сдать — из—за предательского нерадения о боеприпасах русская армия отошла без боя. Спустя три года именно в Цитадели был подписан позорный Брестский мир, отдавший врагам Империи на откуп все ее земли на Западе, политые кровью многих поколений.
Независимая Польша сделала в Брестской крепости политическую тюрьму, в которой сидели левые парламентарии и вождь украинского национализма Бандера. Об этом на экскурсии нам не рассказывали — точно так же, как и про то, как 14–17 сентября 1939 года Войско польское сдерживало атаки немецких войск, а потом, когда защитники отошли и город был передан 29—й танковой бригаде РККА, в Бресте прошли совместным строем красноармейцы и вермахт. Из песни слова не выкинешь. Как и то, что в результате «четвертого раздела» Польши оказалась разделена и Брестская крепость — форты к западу от Буга уже изначально были в руках гитлеровских войск, что существенно упростило их задачу.
Выстрел в упор
Начавшийся в 04.15 утра 22 июня артобстрел Брестской крепости был подобен выстрелу в лежачего человека с расстояния вытянутой руки.
Генерал—полковник Леонид Михайлович Сандалов, начальник штаба 4—й армии Западного фронта, свидетельствовал: «Этот налет внес замешательство и вызвал панику среди красноармейского состава. Командный состав, подвергшийся в своих квартирах нападению, был частично уничтожен. Уцелевшие командиры не могли проникнуть в казармы из—за сильного заградительного огня, поставленного на мосту в центральной части крепости и у входных ворот. В результате красноармейцы и младшие командиры без управления со стороны средних командиров, одетые и раздетые, группами и поодиночке, выходили из крепости».
Еще за несколько дней до войны местное население, прекрасно осведомленное о концентрации войск по ту сторону Буга, массово скупало в магазинах продукты первой необходимости. Командиров же РККА исключали из партии за «паникерство», выразившееся в попытках отправить вглубь страны свои семьи. В результате в Бресте оказались запертыми тысячи женщин и детей офицеров, которым было суждено погибнуть вместе с отцами—командирами под снарядами сверхмощных 600—мм мортир «Карл» и 1800—килограммовыми бомбами, прицельно сброшенными на николаевской поры казармы.
Но даже в таком положении советские — сопротивлялись! Стрелки, артиллеристы, зенитчики, конвойный батальон НКВД, в первые часы потерявшие связь с уже развернутым штабом Западного фронта и вынужденные биться в окружении, уничтожили свыше тысячи немцев. Точнее, австрийцев — ведь бравшая Брест 45—я пехотная дивизия до 1938 года входила в армию независимой Австрии.
Генерал—майор Шлипер, командующий: «Короткий сильный артогонь по старым крепостным кирпичным стенам, скрепленным бетоном, глубоким подвалам и ненаблюдаемым убежищам не дает эффективного результата. Необходим длительный прицельный огонь на уничтожение и огонь большой силы, чтобы основательно разрушить укрепленные очаги. Ввод в действие штурмовых орудий, танков, и др. очень затруднен из—за ненаблюдаемости многих убежищ, крепости и большого количества возможных целей и не дает ожидаемых результатов из—за толщины стен сооружений».
Имя твое неизвестно...
Независимая Белоруссия установила сотни мраморных плит с известными именами погибших в Брестской крепости. Но чаще всего значится: «Неизвестный». Всего около трех четвертей воинов и гражданских лиц остались неопознанными. Буквально несколько месяцев тому назад в одном из подвальных казематов были обнаружены череп и кости. Медицинская экспертиза установила — они принадлежали ребенку...
Находки, увы, еще предстоят — ведь нужно представить себе громадные размеры Брестской крепости, значительная часть которой в настоящее время по—прежнему принадлежит силовым структурам Белоруссии. Ибо по Западному Бугу проходит граница с Польшей, у слияния с Муховцом видно распаханную контрольно—следовую полосу с колючей проволокой и наблюдательную вышку. Кто знает, может быть, и под водой Буга по—прежнему немало солдатских останков и военной техники.
Так или иначе, сегодня в живых остается трое защитников Брестской крепости, которым уже около ста лет. Эти люди не в том здравии, чтобы принимать участие в торжествах по случаю 1000—летия Бреста, которое намерены справить в этом году. Но память об исполненном до конца долге остается высшей планкой солдатского мужества. Не лишним было бы упомянуть о том, что один из организаторов обороны, майор Гаврилов, смог избежать гибели, продержавшись в крепости с группой однополчан целый месяц! Отважный командир был захвачен в плен, когда его подкосили голод и болезни, а после почти четырех лет в концлагерях Рейха его освободили американцы. Репрессиям в СССР он не подвергался, продолжил службу, а после того, как было высоко поднято знамя сражавшегося Бреста, и Гаврилова нашла Золотая звезда.
Брест целых двадцать лет после войны оставался в тени исторической справедливости, пока писатель—фронтовик Сергей Сергеевич Смирнов не провел настоящее расследование, с тысячами интервью еще живых участников и свидетелей боев. Белорусский коммунистический лидер Петр Миронович Машеров с середины 60—х внес решающий вклад в то, что в сравнительно небольшой республике появилось сразу Город—герой Минск и Крепость—герой Брест. В Цитадели появился стометровый штык—монумент, циклопическая голова воина—страдальца...
Ваш автор видел белорусских подростков в форме и с автоматами Калашникова, несущих почетный караул у испещренных осколками Холмских ворот. Тысячи школьников в сопровождении военных прибыли на наших глазах к подножию монумента, украшенного венками и георгиевскими лентами. А ведь это был простой, неюбилейный день. На парковке была стая «харлеев», а на байкерских куртках читалось: «МС Бишкек». Ведь в июне 1941 года крепость защищала единая большая страна.
Николай КАБАНОВ,
Минск — Брест — Рига.
