Шорник Иван Голенков вернулся из Португалии на Брянщину из-за любви к лошадям и старому ремеслу

31.05.2023 12:31

Если бы не «Мираторг», шорников на Брянщине, скорее всего, и не было бы уже. Но в агрохолдинге работает изрядное количество длинногривых и смелых лошадей. Именно работают – они помогают операторам управляться со стадами полудиких и крупных коров мясной породы абердин-ангус. Соответственно, четвероногим сотрудникам нужна спецодежда – седла, сбруя, подпруга. Тут-то увлечение и талант Ивана Голенкова и стали профессией. Он в области такой единственный.

Кожаных дел мастер

Чаще всего шорником принято называть именно тех ремесленников, кто изготавливает амуницию для лошадей – упряжь, сбрую. Но в более широком смысле эта специальность включает и другую работу с кожей, например, изготовление прочных ремней для станков или машин.

− Не знаю почему, но кожа и те, кто умел с ней работать, с юности производили на меня очень сильное впечатление, — делится Иван Голенков. – Некоторое время я жил в Брянске, там в Доме быта был цех по пошиву и ремонту курток, обуви, сумок. Для меня он стал магнетическим местом, не мог глаз оторвать от того, как они клеят, шьют кожу. Сам немного успел поработать, собственно, там и получил свой первый опыт по взаимодействию с этим благородным материалом.

Прежде, чем мы начали интервью, мастер попросил минутку, чтобы выключить аудиокнигу.

− Чтобы ничто не мешало нашей беседе. У меня руки работают, глаза работают, нужно и мозг занять чем-то хорошим и полезным, вот я и открыл для себя аудиокниги, — пояснил он.

− Что именно слушаете?

− Классику, всю школьную программу заново изучил, — смеется. — Только сейчас понял всю глубину и гениальность этих произведений. Видимо, всему свое время. Я теперь фильмы не смотрю, они с книгами ни в какое сравнение.

− Не отвлекает?

− Наоборот. Да и работа у меня особенная, кропотливая, непростая. Ее очень любить нужно. Приходили не раз помощники, но никто так и не увлекся по-настоящему. А я вот люблю. Прихожу пораньше, не жду начала рабочего дня, включаю аудиокнигу и приступаю. Время летит, я даже не замечаю.

Это не лошадь, а «Мерседес»

− Откуда у вас к лошадям такая страсть? И умение с ними ладить?

− Это с детства еще, в колхозе лошади были, мы мальчишками катались на них. Я здесь, в Погарском районе родился, поколесил по миру и вернулся снова в родительский дом. Так вот в детстве у нас уздечек не было, чтобы удержаться на лошади, мы их из подручных средств сами делали. Это и был мой первый опыт.

Да и дома родители лошадей держали. Очень по жеребцу своему тоскую. Был у меня с Локотского завода, Першерон звали. Такой умный, только не разговаривал. Но пришлось продать мне его, времена трудные были.

Я из-за лошадей и собак охотничьих и в Португалии не остался.

− Как вы там оказались?

− Работал на стройке. Тогда многие из села на заработки уезжали, и я не исключение. Мне в Португалии нравилось, хорошо платили, начальство предлагало остаться. А рядом конюшня была, местные ребята конкуром занималась. И вот посмотрю я на лошадей, и такая тоска подступает! Дома собаки мои, лошадь Марта. Душа по ним болела, звонил часто, так и вернулся. Да и к лучшему.

− А сейчас держите животных?

− Конечно! У меня Красотка Джета рысачка, высокая, резвая. Заплатил за нее приличные деньги и ни разу не пожалел. Вот есть Жигули машина, а есть «Мерседес». Она – «Мерседес»! Я люблю после работы прийти, запрячь ее, и рысью! Как она бежит! И верхом езжу, и в телегу, и в сани запрягаю. Лошадь полностью заезженная, машин не боится, можно даже по трассу выезжать.

И собаки – лайка уже двенадцать лет живет, на охоте идеально работала, столько мы с ней зверья добыли! Еще русская борзая, тоже неплохо справляется. Правда, охота сейчас запрещена, но ничего. А так поросята у меня, овцы, со всеми справляюсь.

Любовь довела

− Как вы в «Мираторг» в конечном итоге попали?

− Так страсть моя – лошади, и привели. Знаете, интересно сейчас посмотреть, как вся моя жизнь маленькими шагами, разными обстоятельствами к этому подталкивала. Сначала кожевенный цех в Доме быта, потом понемногу стал знакомиться с нашими конноспортивными школами, чинил им седла и упряжь.

Поехал в Москву на заработки и сразу попал в конноспортивную школу олимпийского резерва Битца. Это легендарное место, таких в мире больше нет. Там выступали участники Олимпиады 1980 года, а потом проводили все крупнейшие конные соревнования. В Битце мое увлечение получило новое развитие. Я познакомился с опытными профессиональными шорниками, с их работой. Они мне подсказали, где купить нужную кожу, качественную фурнитуру. И я уже начал шить на продажу, появился спрос.

С тех пор в Брянске, если кому-то нужно что-то починить или изготовить для лошади, обращаются ко мне. Похоже, больше не к кому.

А поскольку я часто ездил на Локотской конезавод, познакомился там с зоотехником. И когда он перешел работать в «Мираторг», то вспомнил обо мне, порекомендовал руководству. Я согласился, хотя сначала приняли меня недоверчиво, профильного образования-то у меня нет. А когда посмотрели работу, отношение сразу изменилось.

− Сложно вам было, тут ведь совсем другие темпы, объемы?

− База у меня была, но пришлось, конечно, очень многому учиться. Кабинет-мастерскую мне сначала оборудовали в Жирятинском районе, но спустя три года руководство пошло навстречу, и по моей просьбе перенесли ее поближе к дому, теперь мне километра 4-5 всего до работы.

− Как добираетесь?

− У нас есть корпоративный подвоз, но у меня самого выбор солидный – две машины, мопед, Красотка опять же. Я за 10 лет привык уже: встаю рано, сначала в своем хозяйстве все переделаю, потом сюда приезжаю. Здесь у меня свой мир. Вот верстаки, столы, стеллажи – все своими руками сделал. У меня своя машинка есть профессиональная, но эту предприятие купило: американская, мощная.

У нас с американцами разные пути

− Кстати, лошади в «Мираторге» есть необычные – породы Квотерхорс, они отлично с абердин-ангусами справляются, упряжь тоже отличается?

− Есть немного, изначально всю сбрую покупали американскую, профессиональную. Вы же понимаете, что от седла, подпруги во многом зависит безопасность оператора – ковбоя, поэтому они должны быть надежными, очень прочными.

Но со временем все изнашивается. Прежде чем починить, я беру, изучаю изделие, рисую лекала, что-то сам придумываю-изобретаю. Наверное, там за океаном на заводах это как-то иначе делают, но я иду своим путем. Нареканий пока не было.

Ищу подходящие материалы, металлические детали, придумываю, как укрепить, понадежнее сшить. У меня есть профессиональные вырубки – штампы для мелких деталей. Ножи, крючки, специальные пропитки для кожи, все есть.

А вот кожу, кстати, с 2019 года мы используем только свою, кожевенное предприятие «Мираторга» производит. Это очень удобно, потому что в работе требуется разная: от одного до шести миллиметров толщиной, пожестче, помягче. И ничего искать не нужно, все сами же и выпускаем.

− Большой у вас ассортимент?

− Чиню седла, шью оголовья, повода, недоуздки, подпруги – это ремни под животом лошади, которые удерживают седло. Сумки для ветеринарных препаратов, они крепятся к седлу, фартуки из кожи, для коваля, например. Научился лассо плести.

− Не стала ваша любовь меньше после того, как переросла в профессию?

− Нисколько, я получаю удовольствие от того, чем занимаюсь. Такие полузабытые ремесла – это только для энтузиастов. Наоборот, здесь у меня появились совсем другие возможности, и это дорогого стоит.