Кто украл золото Российской империи
Перед началом Первой мировой войны Российская империя обладала крупнейшим в мире золотым запасом. Он составлял 1 миллиард 695 миллионов рублей – 1311 тонн золота, что эквивалентно 60 миллиардам долларов по курсу 2000-х годов. Во время Первой мировой войны значительные суммы расходовались царским правительством на обеспечение военных кредитов, для чего золото доставлялось в Великобританию. Поэтому к моменту Октябрьской революции 1917 года золотой запас империи составлял 1 млрд 101 млн рублей. Еще в 1915 г., в условиях военного времени, большая часть золотого запаса была вывезена в Казань и Нижний Новгород.
![Кто украл золото Российской империи](http://mtdata.ru/u5/photoCFA2/20214089757-0/original.jpg#20214089757)
После Октябрьской революции большая часть золотого запаса оказалась под контролем большевиков. Однако, ситуация в Поволжье складывалась для Советской России не очень благополучно. В августе 1918 года большевики приняли решение эвакуировать золотой запас из Казани, на которую наступали войска полковника Владимира Каппеля и Чехословацкий корпус, сформированный из бывших военнопленных австро-венгерской армии – чехов и словаков по национальности, находившихся во время Первой мировой войны на территории Российской империи. Но большевики не успели.
7 августа 1918 года отряды полковника Каппеля полностью овладели Казанью. «Красным» удалось вывезти лишь 4,6 тонн золота. Остальной золотой запас,
Омск – в распоряжение адмирала Александра Колчака. В мае 1919 года в Омском филиале Государственного банка была произведена ревизия золотого запаса, в результате которой сотрудники банка установили – здесь находилось золото на сумму 650 млн рублей. 31 октября 1919 года золото было погружено на железнодорожные составы. Под усиленной охраной колчаковских офицеров его должны были повезти на восток – в Иркутск. Но из-за всевозможных препятствий лишь 27 декабря 1919 года золотой запас Российской империи прибыл в Нижнеудинск. Здесь военные представители Антанты заставили адмирала Колчака отречься от своих диктаторских полномочий, после чего золото было передано под контроль Чехословацкого корпуса, части которого Антанта считала наиболее надежными.
![](http://mtdata.ru/u1/photoC5B2/20767944059-0/original.jpg#20767944059)
Но чехословаки ожиданий Антанты не оправдали. Уже 7 февраля 1920 года 409 млн рублей золотом из средств золотого запаса России чехословацкое командование передало большевикам – в виде платы за гарантию безопасного продвижения по территории России из Сибири в Чехословакию. Примечательно, что во время долгих странствий по просторам Поволжья и Сибири золотой запас Российской империи стремительно сокращался. Известно, что во время нахождения в руках адмирала Колчака золотой запас сократился на 235,6 миллионов рублей. Из них около 68 млн рублей были потрачены Колчаком на приобретение вооружения и обмундирования для своей армии, на выплату жалованья. Еще 128 миллионов рублей были размещены Колчаком в иностранных банках, где и канули в лету.
Интересно, что из Казани в Самару вывозили 657 миллионов рублей, а во время переучета в Омске обнаружили лишь 651 миллион рублей. Это обстоятельство дало основания подозревать командование Чехословацкого корпуса и его военнослужащих в краже части золотого запаса во время его транспортировки, за которую и отвечали чехословаки. Вернувшиеся из России офицеры Чехословацкого корпуса даже умудрились открыть в Чехословакии собственный банк.
Но чехословацкие военнопленные не были единственными, кто приложил свою руку к расхищению золотых запасов Российской империи. Внушительная сумма золотом оказалась в руках очень интересной и незаурядной личности – атамана Григория Семенова. Именно его люди в сентябре 1919 года в Чите захватили эшелон, перевозивший 42 млн рублей из т.н. «колчаковского» золотого фонда.
Атаман Григорий Семенов в то время играл в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке особую роль. Этот человек был одним из «народных полководцев» - атаманов, рожденных Гражданской войной и преследовавших свои цели, часто шедшие вразрез с устремлениями более организованной части «Белого движения». В 1917 году, когда произошла Октябрьская революция, Григорию Михайловичу Семенову было всего 27 лет. Это сейчас атаманы Гражданской войны представляются нам немолодыми людьми, на самом деле практически все они имели возраст в районе тридцати лет – и Семенов, и Махно, и Григорьев, и многие другие атаманы.Несмотря на молодость, за плечами атамана Семенова было внушительное боевое прошлое. В 1911 году он, сын казака Михаила Семенова из караула Куранжа станицы Дурулгуевской Забайкальского казачьего войска, окончил в чине хорунжего Оренбургское казачье юнкерское училище и был распределен в 1-й Верхнеудинский полк Забайкальского казачьего войска. Человек он был неглупый, поэтому проходил службу в военно-топографической команде на территории Монголии. В это же время он завязал дружеские отношения со многими представителями монгольской элиты того времени, что облегчалось отличным владением монгольским языком. В 1911-1912 гг. Семенов служил во 2-й Забайкальской батарее, затем в 1-м Читинском полку и в 1-м Нерчинском полку в Приамурье. Нерчинским полком командовал в то время барон Петр Врангель, там же служил и еще один знаковый впоследствии персонаж Гражданской войны – барон Роман Унгерн фон Штернберг. Так три выдающихся в будущем командира оказались в одной части.
Во время Первой мировой войны Семенов отправился на фронт в составе 1-го Нерчинского полка, сражался на территории Польши, где в первые месяцы войны был представлен к ордену Святого Георгия IV степени за то, что отбил захваченное противником полковое знамя и бригадный обоз. Служил Григорий Семенов полковым адъютантом, затем стал командиром 6-й сотни Нерчинского полка. В конце 1916 года Семенов перевелся в в 3-й Верхнеудинский полк, воевал на Кавказе и участвовавший в походе в Персидский Курдистан, получил звание есаула.
В 1917 году Семенов обратился к тогдашнему военному министру Александру Керенскому с предложением сформировать в Забайкалье Монголо-бурятский полк, который бы сражался в составе русской армии. После Октябрьской революции он умудрился заручиться аналогичным разрешением и от Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Однако, вскоре читинские большевики поняли, что под маркой Монголо-бурятского полка Семенов создает вооруженное формирование антибольшевистской направленности, и приняли решение об его аресте. Но было поздно – Семенов поднял мятеж и в начале 1918 года занял Даурию – восточную часть Забайкалья. Впрочем, уже в марте 1918 года он был вынужден отступить в Маньчжурию, где и продолжил формирование собственного Особого Маньчжурского отряда (ОМО), в состав которого входили забайкальские казаки, офицеры, отряд сербов из числа австро-венгерских военнопленных, два пехотных полка, укомплектованных китайцами, японский отряд капитана Окумуры. Численность ОМО к апрелю 1918 года достигала 3000 человек.
Практически с самого начала боевых действий в Забайкалье атаман Семенов не смог наладить отношения с адмиралом Колчаком. Адмирал был человеком русских воинских традиций, поборником жесткой дисциплины и иерархии, тогда как казак Семенов тяготел к более вольным формам воинской организации. Атаман и адмирал не нашли общий язык, хотя воевали вместе против большевиков и им приходилось считаться друг с другом.
Атамана Семенова и его подчиненных отличала крайняя жестокость. Семеновцы безжалостно расправлялись не только со своими противниками, попавшими в плен, но и с мирным населением. Подчиненные Семенова не брезговали открытой уголовщиной, издеваясь над мирными жителями – женщин насиловали, могли запросто убить и старика, и ребенка. Естественно, грабежи городов и селений были для семеновцев привычным делом. Когда Семенов захватил 42 млн рублей «колчаковского золота», большую их часть он потратил на закупку вооружения и обмундирования для своей армии.
Практически с первых месяцев боевых действий против большевиков у Семенова сложились особые отношения с японским командованием. Именно японцы снабжали Семенова оружием, в составе его Особого Маньчжурского Отряда находилось 540 японских солдат и 28 японских офицеров. За японское оружие Семенов щедро платил. В марте 1920 года он передал японскому командованию в порту Дальний 33 ящика с золотыми монетами – около 1,5 тонн золота. Эти деньги были помещены в банк Тёсэн Гинко, а затем часть из них перечислили на счета генерала Михаила Подтягина, занимавшего пост военного атташе Дальневосточной армии в Токио. Подтягин был одним из ключевых посредников в закупке оружия у Японии.
К октябрю 1920 года положение отрядов Семенова, сражавшихся с частями Народно-революционной армии Дальневосточной республики, серьезно ухудшилось. 22 октября 1920 года семеновцы оставили Читу, долгое время бывшую столицей атамана, и отступили в сторону Маньчжурии. Сам атаман Семенов бежал из Читы на аэроплане. В начале ноября 1920 года он объявился в Харбине. Естественно, что семеновцы вывезли и остатки золотого запаса, находившиеся под их контролем. В ноябре 1920 года генерал-майор Павел Петров, занимавший должность начальника тыла Дальневосточной армии атамана Семенова, передал начальнику японской военной миссии полковнику Исомэ на временное хранение 20 ящиков с золотой монетой и 2 ящика со слитками на сумму 1,2 миллиона рублей. Разумеется, цена расписки, которую японцы дали генералу Петрову, была нулевой. Никто так и не вернул впоследствии это золото Петрову, хотя семеновский генерал неоднократно пытался апеллировать к расписке, подписанной японским полковником.
В 1921 году атаман Семенов окончательно покинул Россию, перебравшись в Японию. В 1922 году в Маньчжурию перебрался и генерал Павел Петров, который после бегства Семенова служил начальником штаба Приамурской Земской рати генерала Михаила Дитерихса. Генерал Павел Петров в эмиграции занял должность начальника канцелярии Дальневосточного отдела Русского общевоинского союза (РОВС), базировавшегося в Мукдене. После эмиграции в Маньчжурию лидеры семеновцев неоднократно пытались вернуть причитающиеся им деньги. В 1922-1929 гг. атаман Семенов и генерал Подтягин судились в судах Японской империи из-за 1 млн 60 тыс. иен, которые оставались на счетах в японских банках.
В 1933 году генерал Павел Петров прибыл в Японию по поручению генерала Михаила Дитерихса, пытаясь добиться возвращения тех денег, которые были переданы на временное хранение полковнику Исомэ. Судебный процесс, инициированный генералом Петровым, существенно затянулся и продлился до Второй мировой войны. Петров даже остался в Японии, получив там должность начальника отдела Русского общевоинского союза в Японии. Но добиться возвращения денег ему так и не удалось. Уже во время Второй мировой войны генерал Петров согласился с предложением японских властей отказаться от претензий в обмен на оплату японскими властями всех судебных издержек за долгие годы судебного разбирательства.
Атаман Семенов после эмиграции окончательно перешел на службу к своим давним хозяевам – японцам. Японское руководство предоставило Семенову дом в Дайрене (ныне – Далянь в провинции Ляонин в КНР) и ежемесячную пенсию в размере 1000 золотых иен. Семенов руководил Дальневосточным союзом казаков, а с 1934 года стал активно сотрудничать с Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи (БРЭМ), занимавшимся подготовкой диверсантов из числа белоэмигрантов и русской молодежи с последующей заброской на территорию Советского Союза. Всестороннюю помощь японской разведке атаман Семенов оказывал и всю Вторую мировую войну.
В августе 1945 года Григорий Семенов был арестован советскими войсками на территории Маньчжурии. 26 августа 1946 года начался суд над захваченными в Маньчжурии пособниками Японии из числа русских эмигрантов. На скамье подсудимых оказался и Семенов, который 30 августа 1946 года был приговорен к смертной казни через повешение и в 23 часа того же дня повешен в тюрьме. Генералу Павлу Петрову повезло больше – поскольку он жил в Японии, его не арестовали советские власти. В 1947 году он перебрался в США и стал служить новым хозяевам – американцам, устроившись преподавателем русского языка в военную школу в Монтерее. Он дожил до старости и умер в 1967 году в возрасте 85 лет.