Читинец не может получить выплаты за затопленный дом, потому что работал на прииске
— Я был на принудительных работах на прииске, когда случилось наводнение. Мне позвонила сестра, попросила реквизиты, так как семье пообещали выплатить единовременную материальную помощь. Заявление подали, но выплатили маме и сестре, а мне, сказали, денег не дадут, так как есть задолженность по налогам.
В Центре социальной защиты населения дали письменный отказ, в котором говорится, что не установлен факт моего проживания в этом доме, поэтому выплат не будет. Я показал документ, что был на работе, но его не приняли во внимание. Более того, мне по закону нельзя менять место жительства. Я в доме прописан и живу в нем, и после наводнения в 2018 году мне заплатили 10 тысяч. За забором живет брат — ему тогда дали 50 тысяч, а сейчас тоже ничего не выплатили. Мотивировали это тем, что, когда приходила комиссия, его дома не было, зато мешок картошки как пострадавшему ему всё равно дали, — сказал собеседник издания.
По его словам, он обратился в прокуратуру с жалобой на действия Центра соцзащиты населения.
— Брат попустился и никаких выплат догонять не стал, так как надо было чистить дом, огород и работать — времени на хождение по инстанциям пожалел. А мне уже важны не деньги, а принцип — я всё равно сейчас уеду на прииск, — добавил читинец.
Кроме того, он добавил, что его матери отказали в выплате 50 тысяч рублей за частичную утрату имущества, так как в наводнение уцелел холодильник. Однако эта же комиссия признала дом нежилым из-за разрушенного фундамента.
— Пол после наводнения весь сгнил, мы его, чем могли, подлатали, где то даже и фанерой. И подполье засыпало, кирпичи рухнули, печки посыпались. Теперь в доме холодно и сыро, надо постоянно топить обе печи: дров стало улетать в два раза больше и плюс они подорожали. «Уазик» дров стоит 12 тысяч, на зиму надо машин 8. А у мамы пенсия 14 тысяч рублей, если бы летом мама не накопила на 8 машин, то пришлось бы мерзнуть. чтобы не замерзнуть. Мы, как можем, маме помогаем, но тоже у всех семьи и дети, на одни дрова не готовы работать, — сказал Грицюк.