Как в Забайкальском крае исчезает лес, или История одного пожара

Когда я впервые приехала в Забайкальский край в 2015 году, я была потрясена, насколько большие территории здесь были пройдены огнём. Чёрный лес, в котором не поют птицы — вот что окружало меня в те дни. Но лес ещё стоял, и обгоревшие сосны ещё держались. Поднимался берёзовый подрост, и скрипя, кряхтя, природа затягивала раны.

Сегодня я снова на месте пожара. Его площадь — более 15 000 гектаров. Этот пожар был виден по спутниковым снимкам, он затянул небо над Читой дымом, но в официальные сводки он не попал, и тушить его государственные службы не приехали. И вправду, зачем тушить, если леса здесь больше нет?

Рядом с селом Сохондо Забайкальского края есть много сопок, которые раньше были покрыты лесом. Пожар начался с сельскохозяйственных угодий — от поджога сухой травы в поле. Дойдя до сопок, огонь устремился вверх, облизывая пламенем торчащие скалы. Редкая прошлогодняя трава, погибший ранее подрост и старые обгоревшие брёвна не давали пожару набрать силу: огонь прыгал, цепляясь только там, где ещё было чему гореть. В этом лесу больше нет деревьев.

В понимании государства лес — это земли, поставленные на кадастровый учёт как лесной фонд. Но, стоя в границах лесного фонда, можно не найти леса. Обгорелые головешки, пеньки и песок — это лес Забайкальского края. И это результат не одного пожара. Одна и та же история повторяется ежегодно: подожгли поле, огонь ушёл в лес. В лес, на месте которого за несколько лет образуется пустыня.

Лесные пожары всегда были проблемой лесов России и Забайкальского края в частности. Однако за последние 10 лет ситуация значительно ухудшилась. Всё началось с кардинальной реформы лесного хозяйства, последовавшей за вступлением в силу 2007 году нового Лесного кодекса РФ. Принятый вопреки мнению большинства специалистов лесного хозяйства, он очень быстро привёл к развалу, как лесного хозяйства, так и системы борьбы с лесными пожарами.

В Забайкалье ситуация осложняется спецификой региона. Южная часть края — степная и лесостепная зона, где ежегодно выгорают огромные площади. С горящей травы огонь регулярно переходит на лес, уничтожая деревья, в том числе подрост. Лес не может восстановиться на участках, которые ежегодно прогорают. Не получая с этих гарей древесину, лесные службы, часто вообще не обращают внимание на пожары на таких участках.

Ситуация ухудшается из-за так называемых «профилактических отжигов», когда сами лесники или сотрудники местных администраций специально выжигают в лесах или на полях сухую траву, ветки и другие легковоспламеняющиеся материалы. Делается это, якобы, чтобы предотвратить возникновение катастрофических пожаров на этих территориях (считается, что если сжечь траву и сухой отпад, вероятность возникновения пожара на таком участке уменьшается).

На практике именно профилактические отжиги часто являются причиной пожаров, поскольку у лесных служб нет достаточных сил и средств, чтобы эффективно контролировать проведение отжигов. Пущенный с «благими целями» огонь уничтожает леса ничуть не хуже «дикого» пожара. Порой леса специально поджигают, чтобы получить разрешение на проведение санитарных рубок там, где другие рубки ограничены (например, в защитных лесах). Ведь Забайкалье граничит с северными районами Китая, где объём рубок сильно ограничен, а спрос на древесину постоянно растёт.

Пожар рядом с Сохондо — яркий пример того, что происходит в Забайкалье. По данным космического мониторинга можно проследить, как уничтожался лес на месте этого пожара. С 2013 года данные сайта fires.kosmosnimki.ru показывают как каждый год на этой территории или рядом происходили пожары. И это статистика только за короткий промежуток времени и только по тем термическим аномалиям, которые были зарегистрированы спутниками MODIS (если пролёт спутника был до или после пожара, то этот пожар не будет зарегистрирован его датчиками).

С высоты сгоревшей сопки видно, как огонь заходил в долину. Проходя вдоль дорог, и залезая по склонам, огонь раскидывал щупальца пожара. Лес горел 2 и 3 апреля, и два дня из-за этого пожара Чита — столица края — была затянута дымом. Двухдневный пожар,— это повод для введения режима чрезвычайной ситуации. Но никто не пытался остановить его, пока 4 апреля не пошёл снег. Природа смилостивилась над человеком. Почему человек не милостив к природе?

С 2015 года палы сухой травы, с которых начался этот пожар, прямо запрещены законом, а с 1 марта 2017 года владельцы и пользователи земли, прилегающей к лесу, должны очищать её от сухой травы, пожнивных остатков, валежника, порубочных остатков, мусора и других горючих материалов на полосе шириной не менее 10 метров от леса либо отделять лес противопожарной минерализованной полосой шириной не менее 0,5 метра или иным противопожарным барьером.

Как видно из фотографий, никакой очистки от горючих материалов или опашки здесь нет. Значит, этот пожар был незаконен вдвойне. Наказать того, кто устроил пожар, уже невозможно, зато можно наказать правообладателя земельного участка, где это произошло (согласно лесохозяйственному регламенту Беклемишевского лесничества это земли  КП «Маяк»). Уполномоченные органы должны сделать это, чтобы хоть как-то сдвинуть с места безответственность владельцев земель.

Я рассказала историю одного пожара, но множество территорий может постигнуть та же судьба, если каждый год они будут пройдены огнём. Вместо леса там останется даже не степь — человек огнём уничтожает степь точно так же. Это будет пустыня. Пустыня и трубы индустриальных городов, каменные многоэтажки, дым котельных и открытки с багульником — цветком, который когда-то рос в Забайкальском крае.

Но мы можем изменить ситуацию. В первую очередь нужно перестать жечь, вне зависимости от целей, ради которых это делается. В Забайкалье, как и во многих регионах России, именно весенние и осенние палы травы являются основной причиной лесных пожаров, выгорания сельских населённых пунктов, гибели людей. Нужно отказаться от безумной практики профилактических отжигов (кроме случаев, когда это действительно единственный способ предотвращения пожара, и когда проводящие его службы на самом деле могут обеспечить его безопасность).

Нужно повышать численность, оснащённость и эффективность противопожарных служб, их ответственность за результат. Эффективность стоит оценивать не по площади потушенных пожаров, а по площади территорий, на которых пожаров не было. И при этом должна быть полностью искоренена «лесопожарная ложь» — сокрытие истинных площадей пожаров, из-за которого для тушения выделяется меньше сил, чем нужно.

Нужно также развивать и поддерживать пожарное добровольчество, которое является важным подспорьем в борьбе с пожарами даже в таких богатых странах, как Германия и США. Но только там, где появляются по-настоящему самостоятельные, мотивированные, нацеленные на решение практических задач группы (как, например, добровольные лесные пожарные Забайкалья), дело может идти на лад. Главное, чтобы государство поддерживало такие инициативы, не пыталось убить их в зародыше или полностью поставить под свой контроль.

Небольшой, но очень важный вклад может внести и любой неравнодушный человек, если он вовремя вызовет пожарных после того, как увидел пожар. Если это станет хорошей привычкой, Россия будет гореть намного меньше.