Дизайнера модной одежды беспокоят ужасные видения, мешающие работать и жить. Внезапно в ее доме в самом центре Лондона появляется знахарка. Парой касаний она избавляет Кристин от кошмаров и дрожи в руках. Но эффект временный и требует повторов…

Оригинальное название фильма, который у нас локализовали как "Дурной глаз" — Nocebo. Эффект ноцебо — это фактически то же, что и эффект плацебо, только наоборот: люди жалуются на мнимые побочки, возникшие у них в результате самовнушения.

Именно таким образом, через самовнушение, начинает разлагаться психика главной героини в исполнении Евы Грин. И именно через эскалацию психического напряжения и свершается месть с которой и явилась таинственная знахарка.

История о том, как месть приходит в дом к виновнику в виде служанки — не из уникальных, достаточно вспомнить хотя бы "Ла Йорону". Виновнику мерещится что-то, он пытается или понять — или сопротивляться, окружающие считают, что он сходит с ума — но мы-то знаем! В этом смысле "Дурной глаз" преспокойно едет по уже привычным и накатанным рельсам, совершенно не заботясь о сюжетных вывертах и твистах: его задача вовсе не в этом. Он аккуратно и тщательно выстраивает атмосферу нездоровья — как физического, так и психического, обволакивает им зрителя, расслабленного "а, ну я все понял, чо тут дальше будет", чтобы потом макнуть дальше, глубже, в самое пекло.

Роль Кристин — достаточно сильный вызов для любой актрисы, которая зарекомендовала себя в образах роковых женщин. Большую часть фильма Кристин откровенно и по-бытовому некрасива — и это не нарочитое уродство, в которое с удовольствием облачаются многие актрисы-красавицы, балуясь с пластическим гримом: это банальная некрасивость больной женщины. Покрасневшие глаза и нос, искаженное и покрытое потом лицо — тем разительнее переход от холеной модницы в первых кадрах фильма.

Положа руку на сердце, фильм представляет собой фактически дуэт Евы Грин и Чай Фонасье с примкнувшей к ним юной Билли Гадсдон. Это можно назвать очень женской историей, где все завязано: а) на материнских чувствах и материнской же потере, б) женской магии, в) женском труде.

Персонаж Марка Стронга набросан лишь наметками: ходит, хмурится, в нужный момент шарится по комнате, где живет служанка, в не менее нужные моменты подставляется под ярость главной героини, а потом аккуратно выводится из игры. Скорее персонаж-функция для создания фиктивно-идеального образа семьи.

По большому счету, "Дурной глаз" — это огромнейший выпад в сторону фирм одежды, производящих масс-маркет. Девяносто, если не сто процентов их продукции как раз пошиты в Бангладеш, Камбодже, Индии, Китае, на фабриках, которые нередко находятся в аварийном состоянии, из-за чего обрушаются и горят. Так что в хоррор-обертку завернут важнейший социальный посыл по поводу "бережного" и "экологического" производства, эксплуатации наемного труда, обустройства рабочих мест и оплаты — и прочего, и прочего, и прочего. Проблема в том, что для того, чтобы содержимое как-то перекликалось с оберткой, пришло ввести эпизод, в которой главная героиня выступает в совсем уж неприглядном с точки зрения морали виде — и выглядит он очень топорно.

"Дурной глаз" пытается играть на поле не только психологического, но и социального хоррора. Это не плохо, если авторы достаточно четко понимают, в кого именно будет направлен их удар. Но проблема "Дурного глаза" в том, что месть Дайаны направлена прицельно на Кристин — но только ли Кристин виновата в трагедии? Технически — да, но если посмотреть шире — не заложник ли сама Кристин сложившейся ситуации? Ведь в эксплуатации труда жителей стран третьего мира повинны, по большому счету, в том числе и потребители товара. Почему же они миновали мести?

Нам разжевали причины происходящего, вывели мораль и даже додали в финале капельку лирики - но... все послевкусие хоррора ушло, осталась лишь свершившаяся локальная месть и повисший в воздухе неозвученный авторами вопрос: "А что делать тысячам других дайан"?

Вот только той ли целевой аудитории он задан?