Станислав Лакоба: «Мы, конечно, хотели бы получить копии документов из Стэнфорда»
На днях внимание абхазской общественности привлекло появившееся в социальной сети «Фейсбук» сообщение молодого сухумца Димы Акуция о том, что в библиотеке и архиве Гуверовского института Стэнфордского университета в штате Калифорния США хранится важная, чудом уцелевшая часть материалов из архива Нестора Лакоба. Интернет-комментаторы сразу стали обсуждать, как было бы хорошо, если бы ко «второму рождению» историко-мемориального музея Нестора удалось пополнить его экспозицию этими материалами или хотя бы их копиями.
Ведь в этом году правительство Абхазии изыскало, наконец, средства, чтобы осуществить капитальный ремонт сгоревшего в конце грузино-абхазской войны двухэтажного здания историко-мемориального музея лидера Абхазии 20-30-х годов прошлого века Нестора Лакоба. Этот музей был открыт в 1983 году, к 90-летию Нестора Аполлоновича, в сухумской квартире, где он с семьей проживал (ныне это улица Лакоба, 34). Он функционировал почти десятилетие, а во время войны его экспозицию в основном удалось спасти, спрятав в одном из помещений Абхаздрамтеатра. Но после упомянутого пожара восстановить работу музея на прежнем месте до сих пор не было возможности, его здание было лишь законсервировано, чтобы предотвратить разрушение от осадков. Сейчас экспозиция музея Н.А. Лакоба временно размещается в реконструированном здании Абхазгосмузея, но ремонт здания по Лакоба, 32 близится к завершению.
«Эхо Кавказа» связалось сегодня с известным абхазским историком, общественно-политическим деятелем, родственником Н. А. Лакоба и заместителем директора его музея Станиславом Лакоба. Он сказал, что для него не стало новостью существование этого архива в американском Стэнфорде, но интересно было ознакомиться с воспроизведенной из интернета описью материалов в нем. Станислав Зосимович говорит:
«С этим архивом я впервые ознакомился сорок лет назад, в 82-м году, когда с директором музея Малия Людмилой Владимировной мы ездили в Батуми к Мусто Джих-оглы. Это родной брат Сарии Лакоба. В общем, мы прилетели в Батуми, там несколько дней работали. Он, конечно, не все показал, очень дозированно давал материалы. И буквально (смеется) то, из чего я выписывал, тут же забирал обратно. Но в основном я ознакомился со многими материалами, хотя частично с его слов, а частично делал выписки. Тогда вошло это в мою книгу «Очерки политической истории Абхазии», которая вышла в 1990 году. А потом, после смерти Мусто, они передали этот архив в США. Там, я думаю, сын, дочка...
– В какие годы, примерно?
– Ну, я думаю, что это были конец девяностых – начало двухтысячных… В 2004 году вышла книга Дональда Рейфилда. Известного английского автора – историка, языковеда, литературоведа. Прекрасные работы у него есть о Чехове, он специалист по русской литературе тоже. Я встречался с ним в конце девяностых в Москве. Так вот, в 2004 году вышла его книга о Сталине, в 2008 году вышел перевод на русский в Москве этой книги о Сталине. И он уже упоминает там этот архив Стэнфордского университета. Попал в этот архив, прочитав как раз мою книгу «Очерки политической истории Абхазии», где упоминались эти материалы. Ездил также в Батуми, где приводит тоже очень интересные материалы. То есть (смеется) этот Мусто показал ему больше, не ограничивал в работе».
По словам Станислава Лакоба, какую-то часть архива Мусто все же передал им в 82-м:
«Передал часть материалов по просьбе правительства Абхазии. Вынужден был передать. Но передал не основные: письма некоторые, автобиографию, написанную рукой Нестора, вот такие».
А как архив Нестора оказался в Батуми, где, как известно, родились и выросли Сария и Мусто? Этому предшествовала история, напоминающая фабулу кинобоевика. После гибели Нестора в Тбилиси, рассказывает Станислав:
«Сария спрятала эти документы. Понимала, что будет арест. И где архив, никто не знал: ни сын, ни брат Нестора. Только Мусто знал…
– Она спрятала именно в квартире, где они жили, да?
– Да, в квартире, причем это было сделано очень искусно, хитро-мудро так – в ванной комнате, в стене ванной комнаты. А потом Мусто тоже был осужден, долгие годы он сидел. Потом вернулся уже в годы оттепели. Потом вернулся и добился в тот период, чтобы ему передали квартиру, где жили Нестор и Сария. И когда он вошел, увидел, что архив не тронут. И он его расконсервировал; в общем, сохранил. Потом у него какие-то проблемы появились здесь, в Абхазии, он уехал в Батуми и туда увез этот архив. А Сария, ожидая, что будут репрессии, предварительно сожгла во дворе дома какие-то второстепенные материалы. Но что еще очень важно – это я со слов Мусто говорю, – она сожгла довольно большой фонд материалов: писем, фотографий, связанных с Троцким и его пребыванием в Абхазии. Кстати, в описи упоминается Михаил, брат Нестора, который возглавлял личную охрану Троцкого. Причем в течение сложного периода – 24-й, 25-й годы, и потом, когда тот был уже в опале… Почему перестали искать? Потому что соседи подтвердили: да, она сожгла архив во дворе, и она говорила, что архив был сожжен, уничтожен. Ну, а пласт материалов был: записки, письма Сталина, Берия, Дзержинского, Орджоникидзе…».
На вопрос о перспективах пополнения экспозиции музея материалами из Калифорнии Станислав ответил:
«Честно говоря, надежды на это мало, тем более в нынешней обстановке в мире.
– В нынешней – да, конечно.
– Да, я не знаю, трудно сказать, что и как будет. Кстати, Мусто, когда я ему говорил: «Дайте все же материалы!», отвечал: «Слушай, я прожил жизнь. Я знаю, что это такое. Где ты видишь стабильность? Никаких гарантий вы не можете дать, что этот архив сохранится, если он будет там». Вот это он говорил. И потому, какой он бы ни был там сложный человек, в принципе, он сохранил этот архив. Ну, а мы, конечно, хотели бы получить копии документов из Стэнфорда. Вообще, в таких вопросах всегда очень помогал Зураб Лакербая».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Подписывайтесь на нас в соцсетях
Telegram
Youtube