Мой свадебный позор

Итак, 93-й год. Студёный ноябрь. Страна ещё не оправилась после путча и расстрела Белого дома. Пустые полки магазинов, задержки зарплат по полгода. А нам с Верой приспичило жениться. В девятнадцать, страшно сказать, лет. Пока все наши приятели без резких движений примеривались друг к другу, вальсируя накручивали романы, воздушно меняли пассии, мы втюрились до мяса и костей. Два нецелованных студента рухнули в любовный омут без тормозов и обратных билетов. Разглядывая отсюда ту безумную одержимость, мне в общем-то близки обмороки нашей родни от этих штормов. Роман начался в мае, в июне - заявление в ЗАГС. Первая свадьба среди нашего круга. Доброжелатели делают ставки долгожительства брака: месяца четыре, ну полгода максимум... Крутили у виска. А мы упрямо готовились к свадьбе. Я пошил в ателье костюм из немецкого шерстяного отреза (чуть не дедушкин военный трофей) с модным двубортным пиджаком. Сдуру пошутил, что если она наденет классическое свадебное, то в силу своей дюймовочности рискует затеряться в тюлевых зарослях и газе фаты. В итоге была хитрой кружевной выделки неожиданно высокая юбка и ручной невестиной работы жакет с издевательскими 33 пуговичками, которые по её задумке я должен был терпеливо расстегивать в первую брачную ночь (про это отдельная история). Но ещё я хочу шляпку с вуалеткой, капризничала Вера. Близкую по смыслу насилу отыскали в центральном универмаге. Продавщица с радикальными стрелками глаз обиженно поджав малиновые с блёстками губы враждебно держала зеркало. - А вы жених что ли? - она томно отсканировала мои ботики фабрики Скороход. - Видеть невесту в свадебном до церемонии - примета гадкая, жизни не будет...

И вот день свадьбы. Вроде, всё готово: зал, стол, машины, гости. Я в каком-то коматозе, не могу понять, какой носок левый, до регистрации - час. И тут приятель, он же свидетель по нашему делу Генка Ермак мимоходом так спрашивает: слушай, а где стоит букет-то свадебный?

О-ппа! По мне вдарил электрический разряд.

Аа, ну и всё тогда, говорю, надо срочно отменять, никакой свадьбы не будет, а французский коньяк мы с тобой и сами с горя выпьем и икру пожрём.

Уймись, псих, улыбается приятель, на Станционной частники шикарные букеты впаривают, добавь денег, ща всё будет. Минут через пятнадцать вертается с тяжкой одышкой и свертком в газете. Ты только не пугайся, говорит и как фокусник снимает колпак. А там... Как бы вам это объяснить. Вот, когда вам говорят "увядший букет", вы же всё равно что-то эстетичное представите. Ну огорчённо поникшие бутоны, ну хруст сухих листьев. Нет, друзья, это был леденящий кровь букет из ведьминого, мать его, подземелья, чем-то напоминавший легкие курильщика из кунсткамеры.

Я красноречиво посмотрел на приятеля. А что ты хочешь, защищался он, это лучшие розы из всех, зима на дворе, а Вера тебя любого любит, всё простит.

Времени в обрез, мы рванули забирать невесту. В подъезде на всех этажах нам ещё устроили нелепые конкурсы: я вставал в таз, дул в трубку, опрокидывал бесконечные стопки. На заветном этаже отрезвляюще стояла Верина свидетельница Валя Лурье. Она грубовато поправила мне галстук, и совсем не скрывая изумления посмотрела на букет. Съешь немедленно этот позор, говорит она, а то я тебя как сейчас всего посцелую, а у меня помада не смывается.

Зима, Валь, на носу... - бубню я, - это лучшее из...

Ладно, я тебе потом всё скажу, милый, угрожающе сладко улыбается она, иди к невесте поживее.

Держу перед собой цветочного калеку, зажмуриваю глаза и вхожу. Там народ, суета и будто в солнечном луче стоит ошеломляюще красивая Вера. Вся в белом. Глаза на мокром месте, полный нежности взгляд - ты, все-таки, пришёл, смеется она.

Пришлось, подыгрываю я, кивая головой в сторону неуместно широко улыбающейся свидетельницы. Это тебе, и я гордо протягиваю это букетное чмо. И, заметьте, ни один мускул не дрогнул на лице Веры. Это прекрасно, я люблю тебя, сказала она нежнее нежного, а кто из свободных сейчас найдет большой кусок серебристой пленки, станет, уверяю, героем всех времён.

И тут же нашли. Вера в мгновение мастерски облачила разлагающийся цветочный труп в обёрточную слюду. Получилось мило. В принципе, там мог быть и разводной ключ, подумал тогда я. Фотофакт вы видите. И это теперь не вымарать из нашей общей биографии. Лишь лет через пять Вера однажды спросила: почему ты подарил мне тогда такой кхе..оригинальный букет?

А ведь я знал, что ты оценишь, я сделал серьезное,особо правдивое лицо, - тот шаблонный роскошный букет из 77 кипенно белых роз так и остался дома и я взял этот замерзший обрубок у несчастной согбенной старухи не углу...

Вера пронзительно глядит мне в лицо своими голубо-серыми озёрами, влажно улыбается, и мне больше не хочется врать.

- Зима ж была на носу, заученно твержу я, - это были лучшие из всех, да и забыл я, в последний момент всё...

- А вот это совсем похоже на правду, шепчет она и накрывает мне рот глубоким поцелуем.

- Тот букет не похож же на символ нашей жизни, а? - мне удается глотнуть воздуха.

- Это мы ещё посмотрим - вновь прерывает меня поцелуем Вера.