Продюсер сериала «Дайте шоу» Андрей Золотарёв: «Закулисье телевизионного шоу, это адское варево, — и это очень интересно»
Андрей, ты учился на богословском, потом перевелся на режиссерский. По воле случая или были мысли о кино?
Я, конечно, фанател от кино, но в детстве меня так метало, я чего только не хотел делать: и таксистом хотел быть, и реаниматологом, и всем на свете. Поступил на богословский и там был самым младшим, меньше всех понимал — приходилось сначала объяснять всем, а потом отдельно Андрюше. Выглядело это так себе. Хотя никогда никаких косых взглядов в мою сторону не было, но тем не менее я понимал, что мне нужно куда-то перевестись. И я бы перевелся на романо-германскую филологию, честно скажу, но это очень сложный факультет, много всего нужно было сдавать. Единственный факультет, куда не нужно было досдавать никаких экзаменов, был режиссерский.
Хорошо. Ты пришел на режиссерский, но знаем мы тебя как сценариста. Я бы не сказала, что это смежные профессии.
Они похожи, но в обратную сторону. Все режиссеры должны быть сценаристами, но не все сценаристы должны быть режиссерами.
Ты как раз тот сценарист, который еще и режиссер.
На самом деле нет. Если меня посадить в режиссерское кресло, я, наверное, могу имитировать эту работу, но вряд ли я смогу быть полноценным режиссером, потому что я часто принимаю решения просто интуитивно. Я не могу, как Жора Крыжовников, делать это академично, исходя из точных знаний того, что я хочу. Режиссуру, в отличие от всех других кинематографических профессий, можно имитировать.
А когда ты опробовал эту профессию, в тебе, как в сценаристе, что-то изменилось? По-другому сценарии не стали писаться?
(Смеется.) Нет. Немножко больше понял про режиссуру, но ничего нового не понял про сценарии.
Скажи, что происходит с этим жанром сейчас? Я постоянно слышу про плохих продюсеров и о том, что нам недостает хороших сценариев и сценаристов.
Я думаю, как правило, именно те люди, которые ноют по поводу недостаточного количества сценаристов, в этом и виноваты.
А как актеры могут быть в этом виноваты?
Актеры ноют по поводу того, что материал плохой. По поводу сценаристов ноют продюсеры. Материал может поправить режиссер, актеры иногда сами правят. А вот продюсер немножко над схваткой, он сверху. Продюсеры иногда начинают вой на болотах на тему того, что у нас нет сценаристов, но именно продюсеры, как часть индустрии, виноваты в этом. Именно они их утопили.
Как это?
Давай вспомним, что во времена советского кино мы знали, кто такой Григорий Горин, к примеру. Говорили, что этот фильм по сценарию такого-то человека. Но в 90-е отношение к профессии резко испортилось, тогда вообще не было денег на индустрию — никто в сценаристы идти не хотел. Сейчас постепенно это выравнивается, но у нас всё равно нет того статуса сценариста, который был в СССР или который есть в Голливуде. Сценарист, по сути, андердог внутри этой истории. Есть продюсер, есть режиссер. Посмотри, кто приходит на пресс-конференции фильмов. В ряд 48 продюсеров, половина из которых никогда не читали сценарий фильма, не были на площадке.
Ценное наблюдение. А почему вообще у фильма 48 продюсеров?
Потому что платформа есть, есть производственные продюсеры, есть сопродюсеры, которые докупили этот материал, есть дистрибьюторы, есть прокатчики — этих людей набивается три вагона. И реально, я не шучу, половина из них не знают, по поводу чего они собрались. Сценариста в этой толпе не увидишь. Он либо где-то на заднем фоне, либо его вообще не позвали. Продюсеры считают, что они сделали это кино.
Это не так?
Не совсем так. Безусловно, продюсеры — важная часть в процессе: у меня есть проекты, которые пишут другие сценаристы, а я там продюсер. Но еще раз повторю: автор у кино — это режиссер и сценарист, возможно композитор еще. А продюсер — все-таки четвертый, но не первый. Именно этим обусловлено отсутствие сценаристов. Нормальный амбициозный человек в эту профессию просто не идет. Это профессия людей, которые оказываются на обочине славы.
У тебя же есть ученики?
Конечно.
Ты считаешь, что закроешь эту тему, или нужно, чтобы у твоих учеников были ученики?
В одиночку, наверное, не закрою, но я пытаюсь. Всё, что я делаю, направлено на популяризацию этой профессии. Я стараюсь много ездить. Мне кажется, что сценарист — это как раз та профессия, которой можно заниматься в регионах, не надо для этого пробиваться в Москву на Патрики, можно сидеть у себя в Саратове или Екатеринбурге. Поэтому я стараюсь в регионах об этом рассказывать, провожу интенсивы периодически, заинтересовывая этой профессией.
Достаточно ли интенсива или мастер-класса, которые ты даешь (я знаю, ты часто проводишь их во время кинофестивалей в регионах), чтобы понять, что делать в этой профессии и как?
Для интенции достаточно. Мне важно, чтобы проявилось намерение — чтобы они поняли, что это вещь, которую можно сделать. Сейчас они пока понимают, что могут шиномонтажку открыть на сезон. Я не говорю про всех вообще, не хочу обобщать, но предел мечтаний многих людей — это малый бизнес. Сценарист — это тоже малый бизнес, просто это то направление, которое они даже не рассматривают.
Да, но должен же быть талант.
Ко всему должен быть талант. Шины переобувать тоже талант нужен.
Не согласна. Ремесло и талант — разные вещи.
До какой-то степени да, до какой-то — нет. Сценарии писать — это тоже ремесло. Можно научиться быть сценаристом до какой-то степени. Ровно так же, как можно научиться играть на фортепиано без особого слуха. Просто дальше ты не станешь гениальным музыкантом.
Гениальным сценаристом тоже не станешь. Я вот неплохой журналист, но взять и написать сценарий не возьмусь — не уверена, что смогу.
Ты не можешь знать, сможешь ты что-то или нет, пока не сядешь и не попробуешь. Я тоже говорил, что не возьмусь, что не буду этого делать, но пришлось, потому что на факультете режиссуры не было сценаристов. Чтобы что-то снять, нужно было что-то написать.
Когда ты пишешь историю, она должна тревожить и волновать тебя или это история, которая сейчас на повестке?
Нет, повестка меня вообще не интересует. Меня интересует то, что меня самого эмоционально трогает. Это могут быть события, не обязательно связанные со мной или моим мироощущением, а просто мне это интересно. Я могу залипнуть на самых разных вещах. Вот недавно я залип на статье про швейцарскую гвардию, провел на ней часа два, переходя по разным ссылкам, что-то дополнительно читая.
Есть такое понятие, как «авторский почерк». Вот я хочу проследить твой, учитывая «Лёд», «Слово пацана», «Сто лет тому вперёд» и... «Буратино». Пока разброс такой, что просто фейерверк!
Да, меня мотает из стороны в сторону. Я понял, что меня заводит: я очень люблю миры создавать. Вот ничего нет — и вдруг появляются какие-то сложные взаимосвязанные правила игры. Ты начинаешь со зрителем играть: ты ему слегка приоткрыл историю, но сам знаешь чуть больше. Зритель чувствует, что там больше, чем ему показывают, и от этого рождается кайф познания. Я в это играть очень люблю. Я не пытаюсь протащить какую-то контрабанду смыслов — это не мое. Я пытаюсь сделать что-то такое, что бы я сам смотрел.
Мне кажется, ты не можешь ничего интересного рассказать, пока у самого внутри не накопилось.
Я думаю — можешь, но это будет какая-то одна тема, как правило. Есть актеры, которые могут играть только себя, их амплитуда очень узкая.
А откуда у тебя такая широкая амплитуда?
Я просто невероятно талантливый человек — не знаю, как еще это объяснить. Я потрясающий. (Смеется.)У меня есть большой жизненный опыт, как мне кажется. Студентов мы тоже стараемся брать с жизненным опытом. Просто даже не знаю, откуда про себя начинать. Мне кажется, я всем на свете занимался: шоколадом торговал на Тверской, работал в службе спасения, в авиаотряде служил...
С какого возраста ты начал работать?
Лет с 15.
Была необходимость?
Я в этот момент уже жил один, поэтому это была жизненная необходимость. Мама рано умерла, папу я не знал. У меня был опекун с 13 лет. До 15 мы вместе прожили, потом договорились, что разъедемся. Я сдавал свою квартиру, сам снимал комнату — на разницу жил. Это были 90-е, поэтому это было нормально, там у всех был трэш. Было весело, но денег не хватало сильно. Я был своеобразным парнем — например, меня выгнали из 10-го класса школы за поведение.Но я быстро остепенился... годам к 17. Женился в 19. Дети начались.
У тебя их четверо.
Четыре штуки, да.
Это уже отдельный серьезный личный опыт.
Да. А так я поработал очень много где, разные сферы видел. Оценивая свою жизнь, могу сказать, что в ней есть какие-то сценарии, которые можно было бы написать.
Но ты их откладываешь?
Я не очень люблю про собственный опыт делать сценарии.
Не хочешь туда погружаться?
Я склонен думать, что мы обычно либо переоцениваем, либо недооцениваем собственный опыт. Это опасная зона. Это твое эмоциональное восприятие собственной жизни, жизни твоих близких, оно заставляет тебя нетрезво оценивать события, которые были. Я бы сделал про «Норд-Ост», мне это правда интересно, но я не могу, потому что у меня есть к этому собственное эмоциональное отношение. Мне тяжело это делать (Андрей работал в службе спасения во время захвата заложников в центре на Дубровке. — Прим. ОK!).
Помню, Игорь Яковлевич Золотовицкий говорил, что, когда переживает какие-то глубокие эмоции, всё складывает в свой багажик, чтобы потом это «сыграть». Так делают многие артисты. У тебя есть такая привычка?
Зафиксировать эмоцию. Наверное, до какой-то степени да, но я не испытываю от этого муки совести. В этом смысле я чуть менее рефлексирующая личность. Когда ты автор, это будто обезличено, мы не принимаем на себя эту маску, а чуть отстраненно это делаем, поэтому нам с совестью попроще договориться, чем в той же ситуации актеру. Когда актер фиксирует какую-то эмоцию, в этом есть лицедейство, что априори греховно.
Давай поговорим про сериал «Дайте шоу». Ты сам как относишься к телешоу?
Я их делал! Я долгое время проработал на НТВ во всех программах, в том числе мы делали шоу. Не очень большой опыт у меня был, но какой-то был.
Что это было за шоу?
Шоу про Вангу. Причем оно дало очень большую долю смотрения. Мы побили даже Новый год. (Улыбается.) Это был какой-то разрыв. Я понял, что шоу — уникальная штука. Вообще, сама технология производства шоу — это настолько безумная вещь, рукотворная, нечестная, даже в чем-то богопротивная, но в то же время — просто завораживающая. Поразительно, сколько там всего, насколько проявляется вся человеческая палитра: от самопожертвования до дичи совершенной. Вообще, закулисье телевизионного шоу, это адское варево, — это очень интересно.
Здесь и в других твоих проектах сквозит линия людской несправедливости. Или я что-то путаю?
Да-да, мне кажется, это самый простой способ подключения. Мы всё же боремся за эмоции зрительские. Многие авторы, особенно фестивального кино, борются за голову, за интеллект, за подумать, за рефлексирование, а я борюсь за эмоцию. Это другая война. Когда ты борешься за эмоцию, тебе нужно добиться того, чтобы зритель забыл, что он сидит в зале.
Ты хорошо знаешь, как устроено шоу, а откуда ты знаешь, как устроен шоу-бизнес?
Я много чего не знаю. Не знаю, например, как устроена ракета, но это же вопрос исследования. Мы год потратили на очень внимательное и подробное изучение вопроса. Потом, наш режиссер Дима Литвиненко снимает клипы, он хорошо понимает, как устроена эта индустрия. Мы вообще почему придумали этот проект? Потому что сидели и рассказывали друг другу байки телевизионные и поняли, что нас обоих эта тема интересует.
Андрей, когда в проекте указано много сценаристов, есть кто-то главный или один написал, другой поправил?
Да, бывает так. Даже если это 8-серийный проект, то, скорее всего, один написал, второй дописал, третий переписал.
Ты первый или последний?
Как правило, последний.
Ты всегда сохраняешь свое авторство?
Это мой принцип. Я не снимаю титры, даже если мне вообще не нравится, если это катастрофа или мы сильно разругались. Я достаточно уверен в себе: мне кажется, мне ничего уже не повредит. Даже если я где-то ошибся, это не значит, что «Акела промахнулся», — я пойду и еще сделаю, и мне будет нормально. Я пытаюсь искренне делать свою работу, не в полноги. Если мы взялись, значит, мы делаем. Но бывает, что ты просто упираешься с продюсером и вы не согласны радикально. У меня был проект, когда мне сказали: «Окей, тогда это будет дописывать другой автор». В этой ситуации снять свое имя из титров будто немножко по-детски и плюс безответственно — типа деньги взял, но титры снял. Надо тогда всё отдавать. Я отдавать не люблю вообще. А даже если это плохо... я же это делал.