 Она девчонка. Понимаешь, это совсем не важно, сколько ей лет, она все равно остается девчонкой. Рыжей, смешной, растрепанной, сияющей осенью в твоих ладонях. Иногда мне кажется, что она прошла свою жизнь босиком: бежала по лугу времени, стряхивала росу счастья с травы, пока оно не слилось в свет и не поселилось в ее глазах. Нет, конечно, она падала. Она падала, она ранена, ей бывает больно, иногда она плачет от безысходности. Просто при этом она умеет улыбаться. И улыбается так, что я начинаю верить в этот мир, нахожу ему оправдание. Понимаешь? Вот как раз она, это рыжая девчонка с усталыми глазами и озорным смехом, сама по себе, одним своим существованием оправдывает весь мир. Как минимум для меня. И на самом деле это уже много - стать оправданием всей вселенной хотя бы для одного человека. Она собирает кленовые листья в венок, рисует преднебесно синие крылья за спиной, она падает в траву и смотрит в облака. Она для меня - воплощение детства, того времени больших деревьев, добрых лиц и расстегнутых на все пуговицы душ, когда я был счастлив. Но самое главное - она до боли настоящая, пронзительно живая. Среди всех шаблонных полукрасавиц, завернутых либо в безграничную пустую радость, либо во флер черно-белой элегантной печали, именно она, со своей улыбкой, слезами, болью и счастьем - настоящая. И глядя в нее, я перестаю верить в чудеса. Потому что убеждаюсь, что они существуют на самом деле.
Аль Квотион
|
 |
|
Она девчонка. Понимаешь, это совсем не важно, сколько ей лет, она все равно остается девчонкой. Рыжей, смешной, растрепанной, сияющей осенью в твоих ладонях. Иногда мне кажется, что она прошла свою жизнь босиком: бежала по лугу времени, стряхивала росу счастья с травы, пока оно не слилось в свет и не поселилось в ее глазах. Нет, конечно, она падала. Она падала, она ранена, ей бывает больно, иногда она плачет от безысходности. Просто при этом она умеет улыбаться. И улыбается так, что я начинаю верить в этот мир, нахожу ему оправдание. Понимаешь? Вот как раз она, это рыжая девчонка с усталыми глазами и озорным смехом, сама по себе, одним своим существованием оправдывает весь мир. Как минимум для меня. И на самом деле это уже много - стать оправданием всей вселенной хотя бы для одного человека. Она собирает кленовые листья в венок, рисует преднебесно синие крылья за спиной, она падает в траву и смотрит в облака. Она для меня - воплощение детства, того времени больших деревьев, добрых лиц и расстегнутых на все пуговицы душ, когда я был счастлив. Но самое главное - она до боли настоящая, пронзительно живая. Среди всех шаблонных полукрасавиц, завернутых либо в безграничную пустую радость, либо во флер черно-белой элегантной печали, именно она, со своей улыбкой, слезами, болью и счастьем - настоящая. И глядя в нее, я перестаю верить в чудеса. Потому что убеждаюсь, что они существуют на самом деле.