"Возвращаюсь – и удары-удары-удары". Дагестанка шесть лет борется за детей
36-летняя жительница Дагестана Анжела Канаева добивается права воспитывать своих детей, которых шесть лет назад у нее отобрала свекровь. Многодетная мать прошла несколько судов и просила о помощи все инстанции – от органов опеки, муфтията и уполномоченной по правам ребенка в Дагестане до блогеров и чемпиона UFC Хабиба Нурмагомедова.
Непростая семья
"Мама умерла, когда мне было семь лет – мы остались с сестрой круглыми сиротами. Попали в детдом, но нас сразу забрали знакомые родного папы, даже ночевать там не пришлось. Я росла очень шустрой, энергичной, характер был железный, как у мальчишки-сорванца. Из-за этого возникали конфликты с приемной мамой, она поднимала руку. А приемный отец любил и жалел нас. Я благодарна этой семье, потому что они научили смотреть на жизнь правильно. Показали, что хорошо, что плохо. Главное – не разлучили с сестрой, мы были сыты и одеты", – начинает рассказ о своей жизни Анжела Канаева.
Она вспоминает, что приемный отец никогда не бил жену, в семье вообще не говорили на повышенных тонах, к старшим и младшим относились с уважением. Тем контрастнее стали порядки в доме мужа в селе Геметюбе Бабаюртовского района Дагестана, куда Канаева пришла после заключения исламского брака.
— Подписывайтесь на наш телеграм-канал!
"У меня была очень жесткая и властная свекровь, царил полный матриархат. Она управляла сыновьями, женила и разводила их. Как будто не сыновья себе жен выбирали, а она служанок, – описывает собеседница. – Конфликты продолжались все семь лет. Свекровь подстрекала на скандалы, "капала" сыну, он срывался на меня".
На свекрови был и весь семейный бюджет: сыновья отдавали зарплату, а их жены – социальные пособия на детей. Материнский капитал, несмотря на протест невесток, потратили на строительство дома. Канаева вспоминает, что просить деньги на белье или предметы гигиены она посчитала неприличным, поэтому подрабатывала, ухаживая за скотом соседки.
Когда сирота начала оформлять в администрации Хасавюрта документы на получение квартиры, деньги свекровь давала только на междугородний проезд. Между инстанциями Канаева ходила с грудным ребенком на руках.
"Возвращалась – и удары-удары-удары. Заявили, что так долго не с квартирой разбиралась, а аморальный образ жизни вела. Свекровь считала, что чуть ли не все село через меня прошло. Настраивала мужа, он избивал. Далеко ходить даже не нужно было, под кроватью дубинка лежала. Я не выдержала, пожаловалась брату свекра. Он меня поддержал, потому что вся родня знала, что я не виновата ни в чем, и пришел разбираться. Это возмутило свекровь. Она ударила рукой об стол и говорит: "Если ты в Аллаха веришь, бери свою одежду и уходи". Посмотрела на мужа, он все за матерью повторяет. Я взяла детей и ушла в никуда, в пустоту", – описывает Канаева уход из семьи супруга.
Первое время она жила у пришедшего защитить ее дяди мужа, потом перебралась с детьми в пустой дом – хозяева уехали на заработки, оставив их приглядывать за жильем. Свекровь приходила, уговаривала написать отказ от детей, чтобы стать их опекуном и получать пособия от государства.
"Она настаивала, мол, вот ты была сирота, на тебя опекунам деньги начисляли, квартиру дали, разве не хочешь, чтобы у твоих детей так же было? Хочу. Но не таким путем. У них есть мать и отец, зачем в мошенничество лезть?" – вспоминает Канаева.
"Зайствованы все связи, которых у меня нет"
Через три месяца Анжеле Канаевой позвонили из органов опеки, потребовали привезти детей. Эту картину молодая мать запомнила в деталях: стояли участковый, глава сельсовета, начальник органов опеки.
По ее словам, когда забирали из рук младшую дочь Аделаиду, вместе с органами опеки свекровь обещала, что видеться с детьми будет можно – поэтому Канаева поддалась на уговоры и согласилась.
Сейчас ее старшей дочери двенадцать лет, сыну – десять, а младшей дочери – восемь. Уже шесть лет дети живут со свекровью, изредка видя мать. Канаева уверяет, что дочь и сын, несмотря на запреты и угрозы бабушки, тайно общались с ней по телефону, а при редких встречах дарили рисунки и письма с теплыми словам.
"Мама любимая, очень тебя люблю. Всегда улыбайся", – написано крупным детским почерком на одном из таких посланий.
"Я писала жалобы – ответов не было. Сама в слезах ходила в органы опеки Бабаюртовского района, там обещали решить вопрос. Я думала, органы всегда в пользу детей и матерей действуют, но они только "завтраками" кормили. Семья свекрови заявила, что я ненормальная. Прошла все экспертизы, поменяла квартиру, чтобы у разнополых детей отдельные комнаты были, прошла семь кругов ада, – вспоминает многодетная мать. – У свекрови адвокат – бывший начальник следственного отдела. В Бабаюрте принцип такой: я тебе помог сейчас, ты мне поможешь потом. Вот и задействованы все связи, которых у меня нет".
Поначалу Анжеле давали видеться с детьми на выходных. Потом прошел суд, решение которого она так и не получила. Ей разрешили встречаться с детьми дважды в месяц – во второе и четвертое воскресенье. Встречи почти всегда проходили в присутствии мужа или свекрови, поэтому дети были скованы, оглядывались на реакцию взрослых. Мать уверена, что в семье их специально настраивали против нее.
Канаева обратилась в Бабаюртовский районный суд. Сделанная по его заказу экспертиза установила: после стольких лет раздельного проживания дети не воспринимают мать как члена семьи, а жизнь с ней может нанести им "психологическую травму".
В августе Верховный суд Дагестана оставил это постановление в силе, отказав матери в праве воспитывать детей. Обосновали это тем, что несколько лет они живут в семье отца, ходят в школу и завели друзей, а переезд из села в Махачкалу им навредит.
"Такое может быть только в Дагестане"
Обе стороны конфликта обвиняют друг друга в корысти: семья мужа уверена, что Канаева решила вернуть детей только после того, как с нее начали взыскивать алименты (в настоящий момент задолженность – более 200 тысяч рублей), сама Анжела настаивает на том, что внуки нужны свекрови лишь ради социальных выплат.
"После того как Верховный суд отказал в иске, я пошла в муфтият Дагестана за помощью. Думала, жена муфтия поможет. К их дому охрана и на сто метров меня не подпустила, сказали, что прием идет в муфтияте. Но и там во встрече отказали, пояснив, что такими вопросами Айна Гамзатова не занимается. Потом я блогерам разным писала, к дому Хабиба Нурмагомедова приходила. Хотела попросить, чтобы с толковым юристом помогли, больше мне ничего не нужно", – перечисляет многодетная мать.
Она сирота, ее некому защитить, а в республике, да и по всей стране, решения принимают в пользу сильной стороны, говорит знакомая с историей Канаевой заместитель председателя Общественной наблюдательной комиссии Дагестана Ума Аскерханова.
"И здесь большие вопросы к органам опеки, инспекторам по делам несовершеннолетних. Все почему? В инспекцию принимают не педагогов, не болеющих за детей специалистов, а чьих-то сестер, жен, дочерей", – отмечает Аскерханова.
Правозащитники получают множество жалоб на работу государственных структур, занимающихся охраной интересов семьи и детства, рассказывает руководитель общественного совета "Солидарность и свобода" Магомед Курамагомедов. По его словам, заявителей в республике "зачастую не хотят принимать, смотрят на них свысока".
"Когда узнал об истории Анжелы, понял: такое может быть только в Дагестане", – резюмирует Курамагомедов.
Сейчас к истории Анжелы подключились правозащитники из "Солидарности и свободы". Им предстоит непростой путь восстановления документов – полученные за несколько лет борьбы ответы из надзорных структур, постановления судов и жалобы остались у предыдущего юриста, требующего за архив значительную сумму. Ресурсов у выросшей сиротой многодетной матери уже не осталось. Но и бросать детей она не собирается.
***
Оставление детей с семьей отца после развода родителей – сложившаяся на Северном Кавказе практика. Если в большинстве других российских регионах такие решения суды выносят только в исключительных случаях, например, при алкоголизме матери или отсутствии у нее жилищных условий, то здесь судьи чаще руководствуются традицией.
В этом году федеральный резонанс вызвала история Нины Церетиловой, которой бывший муж не возвращал детей. В качестве аргумента проживания их с отцом суд назвал татуировки, окрашенные волосы и пирсинг Нины, которые, по мнению судьи, "не соответствуют образу многодетной матери". В апреле этого года Верховный суд Дагестана определил место жительства детей с матерью. В середине июля суд ограничил Магомеда Церетилова в родительских правах. В конце июля Нина Церетилова при участии психолога, сотрудников органа опеки и приставов не смогла забрать детей у бывшего мужа.
Главные новости Северного Кавказа и Юга России – в одном приложении! Загрузите Кавказ.Реалии на свой смартфон или планшет, чтобы быть в курсе самого важного: мы есть и в Google Play, и в Apple Store.