В азаполье 3 сентября юбиляр - Лидия Степановна Попова (Казакова.
С днём рождения землячка.
Бог имеиннице дай.
Добра да здоровья, долгого веку, жить да быть добра наживать лиха избывать, день без греха год без изъяну, телесного здравия душевного спасения. Жить до 100 лет без старости работать без усталости.
Попова Лидия Степановна.
У моих родителей Анны Анисимовны и Степана Александровича Казаковых было четверо детей, когда 3 сентября 1937 года родилась я, не желанный пятый ребёнок. Не желанный потому, что мои дедушки и бабушки померли до моего рождения. Тогда ведь не было ни декретов, ни отпусков, ни выходных, надо идти на работу, оставят меня одну, хоть до смерти заревись (мама уже взрослой мне призналась, что хотела этого), пока братья или сёстры не прейдут из школы, вот так и не умерла. Горько об этом писать, но это было так. Как война началась, я ничего не помню, мне ещё и четырёх лет не было. Мой старший брат в 1941 году ушёл на действительную в армию, а потом и на фронт. Помню, как от него придёт письмо, мама всё плакала и я за ней сзади и очень много молилась. В 1944 году пошла в школу, мама меня не отпускала, (я была очень худенькая и маленькая), она ушла на работу, я с собой взяла несколько штук картошки печёной и у дома Ковалёвой Анны Семёновны за мной погналась какая-то собака, я от неё побежала, упала, картошка рассыпалась, собака всю съела, большое горе это было для меня. Пришла в школу, меня не принимают, говорят очень маленькая и ещё семи лет нет, я заплакала, но домой не пошла. В 4 классе меня оставили на второй год, я проболела всю третью четверть, тогда после войны была поголовная чесотка, мыла не было, лекарств тоже, намажут руки дёгтем, он чёрный, вонючий, наклеят на ворота бумажку "Карантин" и к нам никто не придёт и нас не выпустят никуда. Керосину не было, нащиплешь лучины целую Горку и сидишь весь вечер одну лучину зажигаешь от другой, спичек ведь тоже не было, погаснет, потом из угольков раздуваешь огонь. В носу после такого вечера черно от сажи и сам как трубочист. С таким вот светом и уроки учили. Книг не было, не на что было купить, а у кого они и были прибежишь, попросишь, ответят "Сами не Учили", вот так и придёшь на урок не подготовленным. Очень трудное послевоенное время было. Чтобы поднять страну из разрухи, сельский народ обложили непосильными налогами, у нас было 25 соток земли, сдай государству, себе самая малость останется, на будущий год сеять и семян нет. Картошку растили, тоже государству сдавали, а убирали - то мы, дети. Матери и отцы на колхозной работе. Держишь корову - дан план за год столько то литров, овец - сдай шерсть, а если не выполнишь, что-нибудь опишут, а у нас и описывать то нечего было, жили очень голодно и бедно. Весной стает снег с полей, собирали гнилую картошку, заварим из самовара, ох и вкуснятина была. Корешки от пучек собирали, жёлтенькие, плотные. Это уже зима прошла, мы перешли на подножный корм, а зимой очень туго было. Солому толкли в ступе, попробуй - ка её мелко истолочь, а колоб из такой соломы не можешь склеить, тут добавляли гнилую картошку. Осенью работала молотилка, коней гоняли, потом весной я с этой молотилки носила навоз (в то время коням кормили овёс и ячмень) принесёшь корзинку этого навоза, мама прополет, останется горстка зерна, которая побывала в утробе лошади, сделаешь не одну ходку на молотилку, смелешь на жерновах, колоб потом будет чёрный, ешь и земля на зубах хрустит, я об этом вспоминаю со слезами на глазах. У меня мама 14 лет проработала в звене, выращивали капусту, морковь, редьку, репу, турнепс и всё сдавали государству, так я все каникулы работала вместе с ней, садили, убирали сорняки, поливали, вечерами караулили, чтобы не воровали.
С детских лет разный труд мы познали.
На лугу подгребали и кучи возили.
Молотилка работала - коней гоняли.
Кто на ферму бежал, матерям помогать.
Ну а кто сажать на звено там капусту.
Мы картошку садили, картошку копали.
С ребятишками малыми дома страдали.
Колоски на колхозных полях собирали и за все эти наши труды в школе щи мы мучные с картошкой хлебали и вкуснее не знали еды.
