Березы — сверстники социальных перемен
Нередко общественные события вызывают изменения в природопользовании, а береза служит своего рода экологическим индикатором таких изменений. Свидетельство тому — разросшиеся березовые леса, доля которых в современном ландшафте значительно больше, чем была, скажем, два столетия назад. Как мы увидим в дальнейшем, береза извлекает из тьмы веков на свет такие факты и связи, на которые обычно мало кто обращает внимание.
Но прежде, чем углубиться в суть дела, необходимо вспомнить некоторые биологические особенности березы. Прежде всего это любовь к свету — береза может расти только на открытом свету. Ботаники называют березу реактивным видом — все биологические особенности этого дерева направлены на быстрое развитие в подходящих условиях. Береза быстро растет в хороших и быстро погибает в плохих условиях. У нее нет тех многочисленных приспособительных возможностей, которые позволяют другим деревьям.
Осенью береза выметывает огромное количество семян. Они сохраняют всхожесть относительно недолго, но их так много и они настолько своевременно появляются, что любая проплешина на земле, находящаяся на освещенном месте, может стать местом прорастания берез. Листочки первого года у проростка березы — крошечные (2—4 мм), поэтому первые два-три года она растет медленно. Зато потом береза начинает расти очень быстро — один-пол- тора, а в удачные годы и два метра. Этот рост вверх кончается уже к 40—50 годам, а затем береза продолжает потихоньку прирастать в толщину и наращивать крону. Живет береза относи¬тельно недолго — только единичные березы доживают до 100, очень редко — до 120 лет.
Когда на залежь или вырубку насеваются семена разных деревьев, как правило, семян березы бывает больше всего и растут они быстрее всех. Как только кроны растущих деревьев начинают смыкаться, огромное количество берез, попавших в тень, гибнет. В дубраве, липняке, ельнике и даже в сосняке (даже — потому, что сосна тоже светолюбива) в зрелом возрасте деревья могут стоять на расстоянии метра друг от друга — лес густой, темный. У берез старые деревья стоят на большом — до 20 метров — расстоянии, смыкаясь широкими раскидистыми кронами. По мере роста березы нижние ветки, оказавшиеся в тени, засыхают и отмирают.
Поэтому в таком лесу всегда светло и просторно. Это позволяет косить в нем траву и выпасать скотину. Быстро растущие виды и тут получают большое преимущество, особенно если выпас начинается, когда они уже выросли настолько, чтобы уйти из-под морды скота. Аналогично дело обстоит в рекреациях. Все, что ниже определенного уровня, при этом затаптывается, обгладывается.
Под пологом березы ее собственные потомки не выживают и не становятся взрослыми деревьями. Поэтому те огромные площади березняков, которые мы видим повсеместно, указывают на перемены в землепользовании: эти березняки никак не могут быть исконными лесами, они сверстники перемен.
Самым старым березнякам в Московской области лет 100—120. Эти березняки ровесники великой реформы 1861 года. Одним из ее малозаметных, но существенных результатов стала рубка лесов на больших площадях. Помещики, лишившись прежних источников дохода, вырубали леса на продажу. Крестьянские общины также быстро вырубали лес — и дровяной, и строевой. Наделы леса, которые они получили, можно было немедленно превратить в столь нужные им деньги, и никакие механизмы сдерживания — ни привычки, ни традиции, ни авторитеты не останавливали их. Крестьяне наперегонки вырубали свои делянки, нисколько не заботясь о будущем. В результате в южных малолесных губерниях (например, в Тульской) за 10 лет после реформы было сведено более половины лесов — практически весь крестьянский надел. Естественным последствием этого стала катастрофическая засуха, которая вызвала страшный голод 1891—92 годов. Все это повлекло за собой общественное и государственное осознание проблемы. Был принят и, что более важно, энергично реализован пакет законов о сохранении и восстановлении лесов.
Время хищнического уничтожения леса сменилось временем интенсивного его разведения в тех же южных областях России. А в центральных областях по вырубкам выросли березняки: их остатки и есть те самые ровесники реформы, о которых мы говорили выше.
Огромные площади пашен и пастбищ заросли березняками во время Великой Отечественной войны. И в это же время большие лесные массивы (в Московской области — практически все ближние к столице леса) были сведены на дрова. Эти вырубки также зарастали березняками. Русская природа уже воздвигла нерукотворный памятник всенародной беде — памятник из миллионов белоснежных деревьев, памятник, который встречает нас в любом уголке этой многострадальной земли.
Как видим, современное широкое распространение березы связано с более или менее радикальными изменениями в истории России.
Но возникает закономерный вопрос: какими были леса на Русской равнине раньше? Другими словами, каковы были исконные русские леса? Мы можем судить об этом по немногочисленным дошедшим до наше¬го времени лесам, сохранившим естественный облик (таковы, например, леса отдельных участков Засечной черты на юге Калужской области).
Исконные русские леса состояли из деревьев разных пород, число которых было велико. Береза занимает в таких лесах очень небольшую долю общей площади. Почти все остальные деревья живут дольше березы, так что в естественных условиях распространение березы весьма ограничено не только в пространстве, но и во времени. Словом, в старых (исконных) лесах береза не занимала заметного места. Для наших предков, которые пришли на Русскую равнину, эта бескрайняя земля могла быть дубовой, кленовой, еловой, но никак не березовой...
Автор статьи Е. Пономаренко.
Из журнала "Наука из жизнь" №5-6, 1992 г.