"Спаси меня, земля!..." Слово о друге-поэте
Виталий Маслов.
Россия поэтами не бедна. Но и в России Николай Колычев — один из самых сильных самобытных сегодняшних поэтов.
Но такова уж судьба настоящих поэтов: они — кристальнейшие капельки, которые отражают и несут в себе всю красоту, все боли и трагедии Отечества.
Государство в развалинах, уничтожены книжные издательства, кроме тех, которые работают на разрушение государства и личности. Колычева издает предельно нищий фонд культуры, а сам Николай Колычев, чтобы кормить семью и сохранить свое крестьянское хозяйство, вынужден под видом учебы ехать батрачить в соседнюю Норвегию. Что может быть горше для нас, друзей его, для России?.. Когда он уезжал туда, мы предложили: «Можно, мы сообщим норвежским писателям, кто живет в работниках на одном из норвежских островов?" Он сказал: "Не хочу, чтобы знали об этом. Мне будет стыдно». Однако я совершенно уверен, что истинный русский интеллигент Н.Колычев, будучи в батраках, оставил о себе в Норвегии самую добрую память...
Кандалакша. Первая встреча с читателями после возвращения из Норвегии, после выхода новой книги.
Спаси меня, земля!
Я так устал!..
Слушать далее, кажется, уже не было сил... Поэт, который еще десять лет назад с открытым забралом встал на защиту своей земли от хищников и
расхитителей, — сегодня припадает душой к этой земле, почти беззащитной, растерзанной и униженной, как к единственной спасительнице...
Я тоже устал. И только ли я! Переполненный зал центральной библиотеки Кандалакши... Влажнеют истосковавшиеся по доброму слову глаза, опускаются лица. Все мы устали, сердца наши кровоточат, ибо «на части рвут страну, а страна — она у многих в сердце». Поэт лишь выдохнул нашу боль.
И взглянул я назад. И неясное прошлое проклял.
И грядущее этим поспешным проклятьем убил...
...
...Я не верил во власть, а теперь я не верю в безвластье.
Я не верил в любовь, а теперь не могу без любви...
Поэты — народ к слову чуткий, а к чужому успеху ревностный и ревнивый... Неужели и правда все эти стихи написал он, их Коля, который крутится в своем хозяйстве, что белка в колесе — с утра раннего и до поздней ночи, пока не упадет: когда хватит сил раздеться, а когда и так? Который вернулся позавчера из краткой поездки в Мурманск - вешаться впору, поскольку не дали обещанного кредита, а без кредита не устоять против одолевающего, берущего за горло безвременья, против озверевших цен на корма, без которого — рев в хлеве:
Столько лет скотину холил и жалел.
А наутро буду резать да шкурять.
Столько лет скотину холил да жалел... Как это, оказывается, страшно, когда небесное золото поэзии касается безжалостной перекатистой реки нашей жизни...
Столько лет скотину холил и жалел, а наутро...
...Задержись, пора ночная, на земле!
Не всходи на небо, алая заря!..
С сотворения мира это — резать скотину, когда подойдет срок, — было, и ни один поэт не решился тронуть это. И вот — переломился мир на этом, душа поэта переломилась! И души слушателей — тоже. Так смерч, касаясь океана, ставит на дыбы океанскую невидимую глыбь. Перелистываются страницы — вихри проносятся, делая зорче наши невидящие глаза: снова отступает горизонт и земля родная, страна родная — во всю ширь, во всю боль, во всю глубину трагедии ее...
Возвращаемся в Мурманск. Задумчивый, даже серый день. Попутчик- поэт снова открывает книжку. Белая тонкая обложка. На обложке —прищуренное око луны да убористая, едва видимая надпись: «Звонаря зрачок". Николая Колычева новые стихотворения. Автор остался в Лувеньге, а книга — с нами, теперь уже навсегда.
Сосед — сам хороший поэт — задумчивый, как день, снова произносит первую строчку сборника:
«Ошибаться не Грех, только наши ошибки нам впрок ли?.."
И — строчка за строчкой, невозмутимо, отстраненно — всю книгу. И молчим. И думаю горько и радостно: «Хрен вам, могильщики наши нетерпеливые! Жива наша литература! Хотя бы потому только, что живет в Лувеньге под Кандалакшей замечательный русский поэт Николай Колычев. Живет, добывая нам пищу духовную и пищу телесную, и ту и другую — только высшей пробы, без каких-либо пестицидов. Такой высоты поэт, какая вам гробокопателям, и не снилась!" И еще думаю признательно: какой же хороший человек — этот поэт-сосед, перечитавший еще раз книгу своего товарища-соперника. И кажется, это о нем, о соседе, последние строчки новой колычевской книги:
Когда душа безбрежна и чиста,
То безгранично любят, не ревнуя,
Не отвергая красоту иную...
Весь этот мир большая красота.
И вот пришло время: не остается Писателю русскому ничего иного, как, сознавая весь ужас положения и не видя другого выхода, самому взяться за изначальное, казалось бы, сугубо не свое дело. И идут они, родные, состоявшиеся, сильные писатели, и в пахари, и в священники. Николай Колычев — один из них. Но выдюжит ли, если вот так: с раннего утра и — пока ноги носят? «Я так устал...»
И что за нынешним перекатом? Очередной широчайший полноводный плес или водопад,
// Лит. Россия. - 1994. - 17 июня. - С.7.