Роман Дбар: «Предотвратить невозможно, если не запретить береговой лов»
– Я сейчас шла по набережной и опять видела мертвого дельфина, и уже который день подряд я это вижу. Роман, вы не могли бы сказать, что происходит с дельфинами, почему они гибнут?
– Здесь все совершенно однозначно. Есть, конечно, какой-то незначительный процент естественной смертности от болезней, но подавляющее большинство дельфинов погибает в сетях.
– А вы на что опираетесь? Вы видели тела дельфинов? Как они выглядят?
– Обычно у тех дельфинов, которые погибают в сетях, остаются следы от нитей на рыле, на теле, на хвостовом плавнике. Чем они запутались, на тех местах у них остаются следы от повреждений. Животное может находиться под водой без воздуха максимум двадцать минут, затем оно погибает. Особенно это касается самого мелкого нашего дельфина – азовки, который обитает ближе всего к берегу, они далеко в море не уходят, поэтому оказываются в таком положении.
– Роман, это как-то предотвратить можно? Это связано с нарушениями правил лова? Как бы вы это оценили?
– Полностью это предотвратить невозможно, если не запретить береговой лов. Естественно, в правилах рыболовства есть некоторые указания на то, чтобы сети не ставились на глубинах меньше сорока метров. Это в определенной мере снижает частоту попаданий дельфинов в сети. А так – это основная причина гибели дельфинов во всем Черном море. Периодически попадают в средства массовой информации сообщения, например, несколько лет тому назад больше сорока дельфинов за один раз в Азовском море в районе Керчи попались в сети. Это один из самых главных факторов гибели дельфинов в Черном море.
– В Абхазии это никак не регулируется? На законодательном уровне этот вопрос не решен?
– Дело в том, что вопрос, где можно ставить сети, а где – нельзя, очень сложный. Во-первых, это промысловые участки, и там лов лицензируемый. Те, кто ставит сети, получают лицензии и подписывают договора в Министерстве сельского хозяйства. В принципе, даже не имеет значения, это браконьерский лов или законный лов, дельфины попадают одинаково и в те, и в другие сети. Вопрос в том, что можно снизить частоту попадания дельфинов в сети за счет того, что сети будут ставиться глубже. Но тут возникает другой вопрос: снижается уловистость. Если это камбальные сети, понятно, что проблем с такой глубокой постановкой нет, но если это сети для лова других видов рыбы, когда используются порежные сети, то они их ставят на меньших глубинах, и за этим достаточно сложно следить по той простой причине, что нужно иметь целую флотилию для инспекции этих сетей и рыбаков, цена вопроса становится просто огромной.
– Институт экологии как-то мониторит гибель дельфинов в абхазской акватории? У вас есть какие-то данные по количеству дельфинов, которые погибают обычно?
– Мы имеем только ориентировочные данные, исходя из того, что нам сообщают люди. Специального мониторинга по дельфинам у нас нет. Но есть общая регистрация событий, которые происходят, по сообщениям с мест от рыбаков, от рыбаков-любителей, от граждан. Это фиксируется для того, чтобы иметь представление об уровне проблемы.
– Сколько это примерно в год?
– В разные годы по-разному, но обычно не менее полусотни. И в основном это касается в первую очередь азовки, в меньшей степени белобочки и совсем редко бывают афалины. Афалины держатся открытых пространств далеко от берега моря за пределами установки сетей, поэтому они реже всего попадаются в сети. А вот азовка обитает в самой прибрежной зоне моря и поэтому чаще всего оказывается в зоне риска, и больше всего гибнет именно азовок. Картина выглядит таким образом, что в общей схеме влияния хозяйственной деятельности во всем черноморском пространстве мы не выделяемся особой спецификой. Эти события происходят повсеместно, везде это конфликт хозяйственной деятельности и охраны природы. В данном случае этих краснокнижных видов.
– Роман, все эти три вида (афалина, азовка и белобочка) краснокнижные?
– Да, они все краснокнижные. Азовка вообще представлена эндемичным подвидом. Подвид этот встречается только в Азовском и Черном морях. Подвид пихтуна (его еще называют азовка, хамсятник или тупомордый дельфин) характерен только для нашего пространства, он не выходит за пределы Черного моря.
– И никакого выхода нет? Это неизбежно? Вы видите какой-то способ повлиять на это? Может быть, надо пропагандировать среди рыбаков? Они не могут перестать ставить сети в той зоне, где обитают дельфины?
– Конечно, об этом надо говорить. Но для рыбака, который кормится с моря, такая аргументация, как разговор в парламенте, в пользу бедных. Или нужно вводить очень жесткие нормативы и запрещать установку сетей, сохраняя стадо дельфинов. Это возможно только в одном случае: скажем, появится замена экономики рыболовства на экономику экологического туризма. А во всех остальных вариантах это будет битва. И надо или закрывать тему установки сетей, или же оставлять ситуацию в том виде, в котором она есть, пока все это не закончится.
– А как это может закончиться?
– Закончиться может так, как в Калифорнии: в калифорнийском заливе на калифорнийском побережье одного из ближайших родственников этого дельфина осталось всего два десятка экземпляров. Наш подвид называется «факена реликта», а тот – «факена калифорнийская». Это самый маленький вид дельфинов, и там насчитали всего 26 экземпляров. То есть вид прекращает свое существование, несмотря на то, что какие-то организации занимаются этим вопросом, включая Greenpeace. И там та же самая проблема: лов рыбы, сети, гибель в сетях. Никак повлиять на это, оказывается, невозможно.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия