Долгие проводы
Алексей Остудин
Долгие проводы
Не говори, что время позднее,
вот верный признак потепленья –
снег, свежевыпавший из поезда,
мои разбитые колени.
К чему влюблённым мудрость ворона?
Важней ушные перепонки.
Тебе за пазуху даровано
спокойствие души ребёнка:
там сохнет лук в чулке за печкой.
дверь открывается со скрипом,
печалится, что зябнут плечи,
сверчок, владеющий санскритом.
В углу шотландская волынка,
точнее – сноп из лыжных палок.
А твой герой не вяжет лыка,
в разгар свечи и ночи жалок –
он из фольги приклеил фиксу,
обиженную скорчил рожу...
Что из того, что счастье близко,
когда сейчас – мороз по коже.
Проездной
Кожа с коленей зимы свезена,
тянется поезд, как скотч двусторонний.
В Киеве дядька, в Москве бузина –
в черепе тоже какой-то полоний.
Выложишь к чаю нехитрую снедь.
Дятлам и прочим другое понятней –
главное, вовремя нужно взлететь,
кашлянет ветер – и нет голубятни,
так и зависли в пространстве седом –
негде присесть хоть на полразговора.
Дядька не может оставить Содом,
и бузиной зарастает Гоморра.
Тени в купе поджимают хвосты,
хоть прощены преступлением старым.
Чёрные брови сдвигают мосты –
очередь им разобраться с составом,
где проводник не уймётся никак –
спросит и за ухо ткнёт сигарету,
чтобы до одури гнать порожняк
в тамбуре ночи, забыв про билеты.
Домашний арест
Чем дальше в телевизор, тем скучней,
дежурно перегрызлись тролли в личке,
в деревню отправляется ручей –
племянник подмосковной электрички,
и ты журчишь с природой заодно,
зажмурившись от кафеля и лака,
и бабочка, пробившая окно,
захлопнулась, как томик Пастернака,
вдоль новых государственных границ
болтается собачья цепь событий,
стараешься уран не уронить
и не пролить расплавившийся литий,
народ совсем от счастья окосел,
в конце тоннеля видит каждый третий,
пока встаёт страна во всей красе
и не разбито озеро в балете.