Как я на Ан-24 летал 2. Когда мы сели на последних каплях керосина.

Рисунок способного школьника,  не учившегося живописи в детском саду.

Такую характеристику моему рисунку дал мой отец, (мой отец, на мой взгляд,  просто гений. Вообще, он офицер ВМФ в отставке)  лишь увидев этот шедевр, который я, наконец,  как того хотел  всё же нарисовал.
Уже вышла моя книга “10600 или третий закон Ньютона в жизни” рисунком захода на посадку к главе  “Приступить к работе в Архангельске с августа 1981 года.” А я всё думал о себе родном, сидящем на колесе и загорающем под плоскостью. Вот этот кусочек моего творчества
“Полетели мы, как-то в Коровино, оно же Быково через Котлас. Лето. Я даже думаю, что июль. Очень жарко было. В Коровино-Быково ветер дует поперек полосы больше, чем нам можно, т.е. больше 12 метров и мы сидим, ждем, когда же он ослабнет или хотя бы на встречный подвернет, чтобы мы вылететь смогли. Лично я сидел в черных носках, но, сняв рубашку, под правым крылом (правильно: под правой консолью крыла) на колесе основной стойки шасси и загорал.  Я просто никому не мог мешать, потому что, никого вокруг не было, даже редкие в Котласе самолеты разлетелись... 
Вдруг неведомо откуда появился замполит. Какой у него был голос! Даже лучшие современные певцы не имеют таких громких и вокальных данных, какие имел этот Котласский замполит. Ну, представьте же себе тишину вымершего аэропорта и внезапный надсадный вопль хором не менее десяти ослов! Я чуть было не свалился с того колеса. 
Оратория Котласского замполита продолжалась до тех пор, пока не пришел Командир и не сообщил, что ветер утих, и мы можем лететь.”
Кусочек этого творчества я носил в себе целый год! Наконец, я взялся за карандаш и подобно художнику Иванову, написавшему”Явление Христа народу” за четверть века, начал рисовать. Я рисовал 4 сезона, я испоганил полтонны бумаги. Я даже купил книгу, как рисовать! Я сделал около 20 набросков! У меня нормально получалась, но едва дело доходило до акварели- всё и заканчивалось! 
Ведь чтобы понравится моей будущей жене я случайно рассказывал ей что было дальше! Я даже обращался к одному художнику, чтобы он мне помог. Но он сказал, что не знает как выглядят шасси у Ан-24.

Памяти Антоныча3 со светящейся лампой аварийного остатка топлива.

Неизгладимо остался в моей замечательной памяти, тот бдительный замполит, который не терял свой бдительности никогда. Это событие так захватило меня, что я на разборе требовал летающих замполитов (добился) и через четверть века вспомнить тот эпизод. А потом, когда уже появилась книга “10600 или третий закон Ньютона в жизни “ я пытался изобразить себя сидящим на колесе. Долго пытался. Может даже несколько лет. Наконец, по совету Григория Родственникова изобразил цветным карандашом. Мой отец оценил это как
“Рисунок способного школьника, не учившегося живописи” Вы тоже можете оценить. Отрывок из книги вот:

“В Коровино-Быково ветер дует поперек полосы больше, чем нам можно, т.е. больше 12 метров и мы сидим, ждем, когда же он ослабнет или хотя бы на встречный подвернет, чтобы мы вылететь смогли. Лично я сидел в черных носках, но, сняв рубашку, под правым крылом (правильно: под правой консолью крыла) на колесе основной стойки шасси и загорал.  Я просто никому не мог мешать, потому что, никого вокруг не 
было, даже редкие в Котласе самолеты разлетелись... 
Вдруг неведомо откуда появился замполит. Какой у него был голос! Даже лучшие современные певцы не имеют таких громких и вокальных данных, какие имел этот Котласский замполит. Ну, представьте же себе тишину вымершего аэропорта и внезапный надсадный вопль хором не менее десяти ослов! Я чуть было не свалился с того колеса. 
Оратория Котласского замполита продолжалась до тех пор, пока не пришел Командир и не сообщил, что ветер утих, и мы можем лететь. “

Я попросил Антоныча посмотреть и высказаться. Он посмотрел и высказался. Вот:

“Думаю,что я тот самый художник, который не знает, как выглядят шасси у Ан-24. И вправду не представлял, что это за хреновина.
Рисунок: сидит пацан, очень уж юный для лётчика, почему-то в туфлях, хотя заявлены черные носки, ёлочки зелёные, колёса чёрные. Что тут скажешь? Наверное, если Вы так долго вынашивали этот довольно неприхотливый сюжет, он в самом деле для Вас так дорог - частица юности, которую Вы таким образом хотели ещё раз прочувствовать, ощутить дыхание того аэродромного ветра, романтики молодости, неповторимого невозвратного. Конечно же, кроме Вас никто этого не нарисовал бы - и тут совсем неважно, учился школьник живописи или нет...
)))
С поклоном,

Антоныч3  

Спасибо дорогой Антоныч. Вы всё правильно подметили. Мне тогда было 22 и на мне были надеты чёрные носки(их из-за брюк не видно)
Волосы, только чтобы замполиты не орали и очень непослушные. Очень развитая грудная клетка(как б/м говорил, что у меня аж 2 номер, как у юной девушки. ёлочки зелёные, колёса чёрные- учту. В этом плане акварель, конечно, лучше. Спасибо.

Я нарисовал тот рисунок акварелью и постарался избежать тех ошибок.
А я ведь ещё помню, что когда переучивался на Ту-134, мы гуляли с моей будущей женой. Она и спросила у меня, было ли что-нибудь кроволеденящее.
Поскольку кроволеденящего ничего не было, рассказал этот эпизод, и дополнил его продолжением.  
“И вот мы, наконец, снова в воздухе. Быково – это один из 4-х аэропортов в Москве. Все самолеты типа Ан-24 крутятся над аэродромом, ожидая своей очереди на посадку. Красота, видно Москву с высоты двух птичьих полётов и легкая болтанка даже усиливает приятность впечатления.
 Мы уже крутились минут 30, когда загорелась лампочка остатка топлива на 30 минут полета. Мы были уже на предпосадочной прямой, когда ветер опять усилился и нам пришлось уходить на запасной.”
Это очень неприятно. Это событие да ещё над Московской воздушной зоной. “Этим аэродромом было Домодедово.” 
Спросите у любого лётчика и он обязательно вспомнит как первый раз в МВЗ от напряженья тряслись руки и он не мог настроить приводную станцию с первой попытки. 
“Солнце уже зашло и жёлтая лампа аварийного остатка топлива нудно и ярко светила мне в глаз. Кроме того, дверь в кабину открылась и вошла стюардесса с сообщением и не очень свежим воздухом из салона, что у пассажиров кончились гигиенические пакеты. ”Скажите им, что экипажу самому не хватает…” 
В МВЗ (Московской Воздушной Зоне) стоял привычный гвалт, когда не выйти на связь с диспетчером, и как всегда начинается дефицит времени, который всегда обратно пропорционален твоему опыту. 
К довершению ко всему, на посадочной прямой у нас отказала радиостанция. Мы вынуждены были уйти на второй круг, пока я настраивал вторую, (станции такие ещё были при Куликовской Битве, наверное) и впереди нас оказался Ил-62, который не очень то спешил сесть.”
Древних УКВ радиостанций было две. Одна с переключаемыми каналами, а вторая с фиксированными. Как раз первая и отказала.( в книге я назвал её второй) Специальным ключиком, предварительно вытащив эту хреновину, нужно было установить требуемую частоту. Жёлтая лампа светит уже давно, гигиенические пакеты кончились, руки от напряженья трясутся, а надо обеспечить связь и вот- вот встанет двигатель, и тогда ты полетишь вниз с ускорением 9,81метра на секунду в квадрате.
“Топлива было минут на 15-20. Но мы думали, что меньше. Я первый раз видел, лучше почувствовал, что у Командира нервы напряжены. Мы сели…”
Самый громкий ближнемагистральный самолёт АЭРОФЛОТА был Ан-24. После таких полётов наступала давящая на уши тишина.

Как я уже говорил, подобно художнику А. Иванову,  написавшего  “Явление Христа народу“ за 20 лет, я рисую себя сидящем на колесе уже 5 лет. Незамысловатый сюжет. Однако, от “Рисунка способного школьника,  не учившегося живописи в детском саду.” к  “Памяти Антоныча3 со светящейся лампой аварийного остатка топлива.” Описано в Книге и упомянутых рассказах.
Наверняка в жизни найдётся всегда идиот- чиновник, который  часто свои правила будет ставить выше всякой логики. Наверное, этим мне так, то событие и запомнилось. Мы тогда сели на последних каплях керосина. 

Вот так летал на Ан-24 почти 2 года. Я налетал на нём более 1000 часов.

Я узнал что такое ЭКИПАЖ, я узнал что такое эмоции и куда их следует засунуть, чтобы никто и никогда не узнал о них, я научился заходить по ОСП,

я узнал чувства, когда нет топлива и когда скетит аварийная лампа стружки в масле,

 я первый раз увидел молнию совсем рядом, я узнал

  каким ударом обладает чайка которая попадает в обтекатель локатора, я открыл рейс в Сталинград. Мне уже было 23, и я поехал переучиваться на Ту-134.