Карточка на память: как кубанские журналисты писали о героях жатвы в 70-е годы
Конец семидесятых годов прошлого века, июль. Знаменитый колхоз «Кубань» Усть-Лабинского района.
Когда начиналась жатва, казалось, все кубанские газеты превращались в жерло кипящего вулкана. Всех бросали в поля – писать про жатву и ее героев. Сутками сновали по полям машины с корреспондентами, которые лишь успевали «выгружать товар» – свои репортажи – и опять куда-то уезжали.
Я любила писать про жатву: одурманивающий запах степей, жаворонки в полях, самый вкусный борщ на полевом стане. Там, на этих полях, кипели настоящие человеческие страсти.
…Однажды в краевом соревновании на лучшего комбайнера победил парень – комсомолец Виктор Гнилицкий. Но реально больше намолотил другой, Виктор Пивень, который не был комсомольцем. Когда Пивень узнал про эту несправедливость, он посреди поля бросил комбайн и уехал. Награждение победителей отложили. Мы с Зоей Ерошок (тогда она работала собкором «Комсомольской правды») отправились об этом писать. Бурлил весь район: так кто же реальный победитель? Эмоции зашкаливали (Шекспир нервно курил в сторонке). Это был мой самый памятный репортаж про жатву…
А для меня вот этот снимок – самый запоминающийся. Мы приехали снимать соревнования комбайнеров в Усть-Лабинский район. Хозяйство было одним из самых лучших в крае. А председатель говорит: «Знаете, у нас нет ни одной фотографии на память. Дайте нам время собраться. Мы хотим сняться всем колхозом». Я с трудом себе представлял, как они все поместятся в кадре. Но весть быстро разнеслась по станице. Кроме участников соревнования и болельщиков (а сюда приехали целыми семьями, женщины принарядились, брали с собой детей в белых шляпках), стали съезжаться еще люди. Я с ужасом соображал, как всех поместить в мой объектив,
– рассказывает автор фотографии Иван Журавлев.
И вот только фотограф собирался сделать кадр, как раздавались крики: подождите, едет еще одна машина! А потом еще и еще. Фотографироваться «на память» приехали… 150 человек. Слава богу, они все поместились в объектив. И никто не в обиде.