Зулейха, открой им глаза

Не одна Зулейха открывает глаза. Подымите мне веки, — просит демон российской государственности, и это, конечно, не какой-то приземистый косолапый начальник гномов весь в черной земле. Это дивизии коротко подстриженных, немногословных молодых и модных людей, подъезжающих в утреннем холоде на хороших, чисто вымытых машинах к прокуратурам, банкам, министерствам, управлениям ФСБ и СК. Ничего общего с тем, присыпанным землей, тяжеловесным. Но родство выдают их не то стальные, не то никелированные лица — напоминая о старом лице начальства, железном.

В литературоцентричной стране преемственность времен особенно хорошо чувствуют дети, только что прочитавшие классиков.

Уже более 20 лет «Мемориал» ежегодно проводит школьный конкурс «Человек в истории. Россия — XX век». Вот одна из конкурсных работ — одиннадцатиклассницы Верхнепашинской школы № 2 (Енисейский район Красноярского края) Риммы Галеевой (руководитель Галина Сукнасян, учитель русского языка и литературы).

«Посвящаю свою научно-исследовательскую работу Галеевой Мукмине. Девичья фамилия у нее была Аксанова, эта фамилия от имени ее деда Аксана, таков был и есть мусульманский обычай. Известно также, что он был муллой, и у него было 4 сына и дочь. Одного из них звали Мохаммад. Именно он приходился моей бабушке отцом. Мохаммад начинал разносчиком, ходил по деревням и предлагал краски и другие мелкие товары. Затем — приказчик у купца, а потом открыл свой магазин.

Первая жена Мохаммада Фарханья родила шестерых детей и после недолгой, но мучительной болезни умерла. Со второй женой Зарифой Мохаммад прожил до самой смерти, у них родилось трое детей.

Так Римма начинает. Работа называется «На круги своя (История одной семьи)». Написана еще в 2007 году, но она — для России сегодняшней. Той, что внезапно увидела в сериале о Зулейхе очернение отечественной истории. И это после того, как правда о том периоде открыта, напечатана, ее проходят в школе.

Люди бьются против «пасквиля на советское прошлое» совершенно искренне. Прежде не замеченные ни в людоедстве, ни в его оправдании, известные и с виду приличные люди, ни разу не сталинисты, «лидеры общественного мнения» (ЛОМы) рассуждают «в московских гостиных» и в фейсбуке о коллективизации и спецпоселенцах как о «нашем варианте модернизации», о ГУЛАГе как «наших университетах».

Черт бы с ними, но ныне ни одно решение ни в Москве, ни в регионах не принимается без отслеживания реакций на такие вот медиавызовы, без изучения сиюминутной социологии и ее динамики. Ею, в частности, занимается теперь одна из спецслужб — ФСО, и фиксируемый социологами рост поляризации общества вызван отнюдь не одним коронавирусом и блокадой жизни. А Кремль уже давно не ходит поперек обозначаемых людьми трендов без учета всей этой big data.

Вы можете поверить в то, что ЛОМы заскучали без духа тюремной баланды, без запаха параши над страной, без зубов овчарки на шее? Ну а что тогда это? Если б то была просто раскрутка сериала, это не стоило бы и пары слов в ответ. Но масштаб и самоотверженность высказываний явно не те. Так, может, это раскрутка не сериала, а высшего руководства страны — на решительность? На суровость? Свита (одна из кремлевских башен) играет короля?

Причины этого чуть не всеобщего возбуждения от «Зулейхи» не столь важны, как сама обнажившаяся картина, сам срез умонастроений. Само желание поднять веки демону. Советская интеллигенция частью уже ушла естественным путем, частью сожрана, и почему в чистом поле не поэкспериментировать? Что может помешать привести Вия? Какие есть преграды? Мораторий на смертную казнь? Конституция? Вот, скажем, сейчас уйти от неопределенности и рыхлости к закону о ЧП кто только ни призывает (правда, как это и кому поможет, абсолютно не ясно). Люди перестанут выходить на улицы? Бизнес сбережет капиталы? Вирус сдастся?

Законы создают для трусов и для тех, кто не может сам сладить со своей жизнью. Оруэлл писал еще в 1945-м (Freedom of the Park), что свобода держится не на законах, а на общественном мнении: например, если большое число людей заинтересовано в свободе слова, она будет существовать, даже если закон это запрещает; если же общественное мнение инертно, несогласное меньшинство будет преследоваться, даже если его защищает закон.

Римма теперь уже не Галеева — Сазонова. И это реальный человек, и ей столько же лет, сколько Зулейхе в начале книги и фильма, и это реальная история ее семьи.

«Первым погиб старший сын Захир. Его мобилизовали в Белую армию. Когда в дом Мохаммада пришли красные и спросили, почему отец отдал сына, то он сказал, что его не спрашивали. Захир погиб на войне, на которой все защищали свою Россию, забыв, что на самом деле она одна.

В 1927 году мой прадед побывал в Мекке, а по дороге заехал и посетил Мавзолей Ленина. В Мекке он поклонился пророку Мухаммеду и выполнил свой человеческий долг, а в мавзолее увидел того, кому в то время поклонялись все. Вернувшись, продолжил торговлю в лавке, но вскоре из-за высоких налогов занялся крестьянским трудом. Зимой 1930 года это не спасло, и семью раскулачили из-за добротного кирпичного дома и за то, что он держал много скотины. Дом этот до сих пор стоит в Татарстане в деревне Таканеш. Семью сначала выселили в баню, затем погрузили в товарный вагон и отправили в Сибирь. Напомню, это было зимой, в вагоне было холодно, а моей бабушке Мукмине был всего лишь год. Первыми заболели дети, потом появились умершие. На станциях забирали трупы и на вагон давали только ведро воды. В Красноярске умер самый младший сын Хамит. Прадед ночью забрал его из подвала, который был заполнен детскими трупами, и похоронил рядом с бараком.

Всю семью отправили в Северо-Енисейск. Год прошел в тяжелой работе по промывке золота, кормили плохо. Один из сыновей Мохаммада Саид, страдая от голода, подделал продуктовый талон в столовую.

Вместе с другими несчастными семью Аксановых отправили в д. Шайтанка Енисейского района. Сначала все спецпереселенцы жили в одном бараке, и лишь тряпичные занавески отделяли одну семью от другой. Но прадед, чувствуя ответственность за семью, не позволял себе впадать в отчаяние: построил свой дом. Работали, не жалея себя. Из-за холода, постоянного недоедания, непосильной работы в енисейской больнице умер третий сын Мохаммада Мирза. Могила его так и не найдена родными. Хоронили как безродного. Да и вряд ли слово «хоронили» уместно в этом случае. Время превращало людей в нелюдей, и поступали они не по-человечески с братьями своими.

В Шайтанке была четырехлетняя школа, в ней на отлично училась любимица семьи Сахиб. Но и ей, умнице и красавице, не суждено было выбраться в люди. Туберкулез костей не дал ей возможности закончить школу. Моя бабушка Мукмина закончила четыре класса. Память у нее была отличная, она и в старости помнила наизусть все школьные стихотворения. Дальше надо было ехать в Енисейск, но кто возьмет дочь раскулаченных, да и денег не было на учебники и одежду.

Началась война, но сначала из семьи раскулаченных не забирали. За ударный труд двоих братьев Хабира и Хакима наградили одной парой кирзовых сапог, которые они очень берегли и одевали через день. Затем очередь дошла и до них, и в 1942 году их забрали на фронт. Прадед молился за них по пять раз в день — может, это их и спасло, и братья вернулись живые.

После войны дела в колхозе шли плохо, работать так, как работали в течение всей войны, женщины уже не могли. Стимул «Победа любой ценой» потерял свою актуальность — и силы иссякли. Из деревни люди пытались выбраться, вот и моя бабушка в 17-летнем возрасте взяла корову (досталась ей в приданое), пешком пошла с Шайтанки в Енисейск. Переплавляясь по Тые, чуть не утонула со своим приданым. Но это уже не смогло ее остановить. В Енисейске она продала корову и поехала в Магнитогорск к дяде, который был выслан туда в 30-е годы, уже успел обустроиться на чужом месте и, конечно, сам был готов помочь родным.

В Магнитогорске Мукмина встретила будущего мужа. Стала матерью двоих сыновей и дочери. В Магнитогорске же, прожив до 2000 года, тихо умерла. Сама она возвращалась сюда только на похороны своего младшего сына, а вот ее сын Хамзя приехал сюда на заработки со своей молодой женой в 1981 году, остался здесь. История повторяется, и часто дети проживают жизнь, похожую на жизнь своих родителей. А может, это было предназначено для этой семьи судьбой. Так же, как и Мохаммад, Хамзя открыл свой магазин и живет в Енисейском районе, а я, дочь Хамзи и внучка Мукмины, помогаю, когда могу, в нашем магазине родителям. Теперь Сибирь и моя родина.

Семья моя уже давно пустила здесь корни. В доме моего отца часто собираются родственники и иногда под настроение поют татарскую песню на татарском языке. Я, как могла, перевела ее на русский язык и часто думаю над ее содержанием. Умные слова сильных духом людей. Людей, которые не ждут милостей ни от природы, ни от окружающих, ни от судьбы. У моего народа твердый характер и справедливые законы. Он вынесет все, что ему уготовлено. Вынесет и будет жить.

На сабантуе веселом

Радостью все мы сияли.

Горя тогда мы не знали,

Беды не ожидали.

Но горе с бедою

Рядом ютились,

А мы не знали,

А мы веселились.

На лошади белой верхом

Начальник большой появился.

Вести недоброй

Гонцом он явился.

Сказал нам начальник,

Чтоб с родными местами

Мы попрощались

И к часу ночи в дорогу собрались.

Месяц вышел из-за тучи,

Видно, пришел час прощаться.

Нас проводить в дальний путь

Весь аул наш собрался.

Слезы не спрячешь,

Родные места оставляя.

Никто и не знал,

Что в Сибири нас ожидало.

ПРОДОЛЖЕНИЕ