Путаница и отказ от показаний: что происходит в деле дагестанского журналиста Гаджиева
Южный окружной военный суд в Ростове-на-Дону после перерыва вернулся к рассмотрению дела журналиста дагестанской газеты "Черновик" Абдулмумина Гаджиева, которого обвиняют в финансировании терроризма. Вместе с ним на скамье подсудимых находятся также программист из Карачаево-Черкесии Кемал Тамбиев и глава благотворительного фонда "Ансар" в Дагестане Абубакар Ризванов.
Слушания длятся уже больше года – по словам подсудимых, в деле нет никаких доказательств их вины, а заседания намеренно затягиваются прокуратурой. Несмотря на то, что судебное следствие вышло на финишную прямую, приговор может быть вынесен только в следующем году.
Незнакомые свидетели
До перехода к стадии прений по делу Гаджиева осталось получить результаты экспертизы его публикаций, заслушать самих подсудимых и двух свидетелей обвинения, которые уже несколько раз отказывались от участия в суде. Один из них – засекречен под именем Никита Джигурда, что не раз становилось поводом для шуток. Прокурор пытался привести его на заседание несколько раз, однако все эти попытки остались безуспешными.
Кавказ.Реалии через представителей подсудимых удалось получить комментарии от Абдулмумина Гаджиева и Кемала Тамбиева. По словам последнего, у него сложилось впечатление, что свидетели обвинения сознательно избегают участия в суде, чтобы не участвовать публично "в беспределе".
"Или люди поняли, что отказываться от показаний в суде бессмысленно, потому что их все равно зачитают. Закон никак не регулирует отношение суда к показаниям, от которых отказался свидетель. Поэтому лучший способ помочь здесь – не приходить. [Я знаю, что] некоторые свидетели из-за этого даже покинули страну", – сказано в письменных ответах Тамбиева.
На одном из последних заседаний от своих показаний отказалась очередная свидетельница Аида Хайты, которая сама отбывает наказание в колонии по делу террористической направленности. Пока судья зачитывал протокол ее допроса, Хайты плакала и закрывала уши, а потом заявила, что не давала показания, подписать которые ее заставили угрозами. Она согласилась ответить на вопросы подсудимых, только когда Ризванов объяснил, что отказ от показаний ни на что не повлияет, и ее прежнее свидетельство все равно может лечь в основу приговора.
"Прокурор трижды пытался помешать Ризванову, но судья его остановил. Эта ситуация четко показала мне, что прокуратура пользуется тем, что люди не понимают законов – когда кто-то пытается эту проблему решить, обвинению это не нравится. Все смеялись над [свидетельницей]: адвокаты, судьи, прокурор. Но ведь можно было зачитывать показания не полностью, а только то, что касается нас – одно или два предложения. Это просто говорит об отсутствии человеческого отношении к тем, кто находится в клетке", – говорит Тамбиев.
В итоге свидетельница Хайты заявила, что подсудимых она никогда не знала. Об этом же сказал второй допрошенный в этот день свидетель Султан Омаров, также отбывающий наказание в колонии. От своих показаний по делу он, как и Хайты, отказался – по его словам, они были даны под давлением.
"Очень больно было на это смотреть. Женщина в заключении – это трагедия. И я сильно сомневаюсь, что она сидит за то, что реально совершила. Как и многие другие осужденные по террористическим статьям. И удивительно, насколько люди, обслуживающие судебную систему, научились формально смотреть на чужие судьбы: судья может зачитывать показания и ухахатываться над их нелепостью, а потом как ни в чем не бывало построить на них приговор. Мы не осознаем до конца масштаб того, что происходит в этой стране", – сказал Гаджиев.
Обвинение
По словам Кемала Тамбиева, обвинение в отношении всех трех подсудимых построено по одному шаблону: у каждого в деле присутствуют два эпизода, якобы свидетельствующих о поддержке и одобрении терроризма до 2015 года (когда ИГИЛ было признано в России террористической организацией), и третий эпизод с финансированием боевиков в Сирии после 2015 года.
Все части обвинения связаны со знакомством подсудимых с дагестанским проповедником Абу Умаром Саситлинским (Исраилом Ахмеднабиевым), который разыскивается за поддержку терроризма.
Так, Гаджиева судят за интервью – следствие считает, что журналист намеренно привлекал внимание к благотворительной деятельности проповедника, якобы передававшего собранные им деньги боевикам. Кроме того, в деле есть упоминание 14 текстов Гаджиева, в которых он якобы на протяжении десяти лет склонял читателей к терроризму.
Гаджиев считает версию обвинения несостоятельной. О переводе денег в ИГИЛ говорится только в показаниях засекреченного свидетеля, который так и не пришел в суд. Не были зачитаны и его показания: судья не смог установить для себя его личность – в конверте, приложенном к протоколу, не оказалось паспорта свидетеля.
Интервью Гаджиева, о котором говорится в обвинении, было записано с Ахмеднабиевым до 2014 года. Как рассказал ранее учредитель газеты "Черновик" Магди Камалов, Гаджиев работал над материалом по заданию редакции.
"Он не был знаком с проповедником, он даже не хотел делать этот материал – предполагалось, что Ахмеднабиев расскажет, как рыл колодцы в Африке, а журналист говорил, что благотворительностью нужно заниматься в Дагестане, здесь тоже много проблем", – сказал тогда Камалов в разговоре с Кавказ.Реалии. Это же он повторил на допросе в суде.
Что касается остальных материалов за авторством Гаджиева, в которых он якобы "воздействовал на сознание людей, чтобы вовлечь их в ИГИЛ", сам следователь Телевов на суде заявил, что известно ему об этом только из показаний свидетелей, чьи имена он уже не помнит. Ранее специалисты по запросу адвокатов не нашли в них признаки поддержки терроризма.
"Сейчас ждем экспертизу уже по запросу суда. Наши адвокаты сами о ней просили, и это редкость, что суд удовлетворил такое ходатайство. Ждем положительного результата", – сказал Гаджиев.
Кемалу Тамбиеву предъявляют обвинение также по трем эпизодам. Следователи считают, что он вместе с Саситлинским организовал благотворительный фонд "Амана", с помощью которого они якобы распространяли идеи исламского экстремизма. В вину Тамбиеву также ставят молодежную организацию "Хаяр" в Карачаево-Черкесии, которая помогала нуждающимся – по данным силовиков, часть денег на самом деле переводилась в поддержку терроризма. Третий эпизод – анонимное перечисление средств с помощью сервиса "Яндекс. Деньги" в пользу боевиков, о чем сказал один из свидетелей обвинения, который якобы слышал об этом от своего знакомого.
При этом в суде защита Тамбиева привела доказательства, что, согласно политике самого сервиса, анонимный перевод денег с его помощью невозможен. Учредители "Хаяр" Альбина Мураткова и Аминат Трамова в суде подтвердили, что пожертвования нуждающимся благотворители перечисляли напрямую на счета подопечных – об этом же сказали в допросах некоторые из них.
Свидетели также указали, что Саситлинский не имеет никакого отношения к организации, деятельность которой прекратилась еще в 2014 году. Кроме того, суд приобщил к делу скриншоты сайта фонда "Амана" с указанием всех учредителей и членов попечительского совета – среди них, к примеру, есть представители муфтията.
"К ним у следствия не было никаких вопросов, их даже не вызвали в суд. При этом я огромными усилиями добился, чтобы в суд приехали учредительница фонда и один из его участников. Они сказали, что знать меня не знают, Саситлинский никакого отношения к ним не имел, деньги боевикам никто не переводил – их еле хватало на аренду помещения, и через некоторое время фонд закрылся", – сказал подсудимый.
Основными доказательствами своей невиновности он также считает публикации в своих соцсетях с осуждением терроризма, что разрушает мотив, предложенный следствием. В поддержку Тамбиева выступили члены его семьи, одногруппники, имам и заместитель муфтия Карачаево-Черкесии – все они заявили, что подсудимый никогда не поддерживал радикальные течения ислама.
Кроме того, Тамбиев хочет, чтобы суд приобщил к делу скриншоты почтовой рассылки от имени его интернет-магазина с указанием реквизитов счетов. Это необходимо, чтобы подчеркнуть спутанность обвинения, которое привело в деле множество номеров различных карт, якобы принадлежащих подсудимым и незнакомым им людям, с перечнем переводов без конкретных целей. Всего следователи таким образом насчитали 67 млн рублей – часть из них якобы была отправлена в Сирию.
Ранее следователь Телевов не смог объяснить суду, почему некоторые из дисков, на которых должны быть записаны данные о движении средств по счетам подсудимых, пустые, и почему вменяемая им сумма якобы направленных на финансирование терроризма средств расходится с фактическими данными о движении средств.
Абубакара Ризванова, соучредителя фонда "Ансар", созданного Саситлинским, обвинили в том, что он помогал вдовам и детям убитых боевиков, а также участвовал в гуманитарном конвое к беженцам на подконтрольной боевикам территории в Сирии. Почему эта деятельность является незаконной, следователи не объясняют. Кроме того, как и в отношении остальных подсудимых, в деле есть засекреченный свидетель, который под вымышленным именем показал, что видел, как Ризванов передавал деньги в поддержку терроризма.
Чужие показания
За все время судебных слушаний Кавказ.Реалии известно как минимум о десяти свидетелях, которые отказались от показаний, заявили о давлении силовиков или не стали отвечать на вопросы в суде.
К примеру, о том, что в деле указаны не те показания, которые были даны следователю, заявила Альбина Мураткова из организации "Хайр". Судья зачитал якобы с ее слов, что Тамбиев размещал для сборов реквизиты собственной карты и неизвестно как распоряжался деньгами.
"Это не мои показания, я подписывала другие, не такие подробные. Во время допроса у меня был ребенок на руках, я пробежала глазами, но это не те показания. В них я говорю о времени, когда уже перестала участвовать в этой группе", – заявила Мураткова.
Судья снял вопросы Ризванова о том, писала ли свидетель в протоколе, что не имеет к нему замечаний, – подсудимый утверждал, что это почерк следователя.
"Я давно говорю, что с таким подходом суд надо вообще отменить. Зачем он нужен, если основывается на показаниях, которые человек дает наедине со следователем, и там неизвестно что происходит? Здесь, в присутствии адвокатов, свидетель указывает на недостоверный протокол, и это уже будто не так важно", – сказал тогда Кавказ.Реалии адвокат Тамбиева Руслан Нагиев.
Отказался подтвердить показания и Азамат Алиев, собравший около 500 тысяч рублей для голодающих детей в Сомали – эти средства он передал Саситлинскому. В протоколе от 2014 года следователь Надир Телевов записал, что карту с ними в итоге забрал Ризванов и якобы потратил их не по назначению. Алиев заявил, что не говорил такого, и никаких сомнений в части трат не испытывает – ему прислали в подтверждение финансовые отчеты и видеозаписи из Сомали.
В той же ситуации оказалась Александра Кацаева, помогавшая Саситлинскому в сборе денег для школы хафизов в Дагестане. В официальных показаниях она якобы заявила, что распределением денег занимался Ризванов, однако в суде сообщила, что услышала это от сотрудников ФСБ и ни с кем из подсудимых она не знакома.
О "неточностях" в протоколе говорил свидетель Шамиль Кадыров, также незнакомый с подсудимыми. Еще двое свидетелей прямо сообщили об угрозах. Мурат Кусигаджиев, который сам проходит обвиняемым по делу об участии в террористической организации, заявил в суде, что его пытали сотрудники Центра по борьбе с экстремизмом в Кизляре. Его заставляли подписать показания, и он согласился на это, когда силовики пригрозили подбросить его супруге оружие. В итоге в деле появились три идентичных протокола с разными датами, в которых Кусигаджиев признается, как увлекся темой установления исламского государства на территории России именно из проповедей Саситлинского и материалов Гаджиева.
В июне засекреченная свидетельница под именем Мария Иванова отказалась отвечать на вопросы в суде и сама попросила зачитать ее показания. Она объяснила, что ей звонили и угрожали неизвестные.
"Обвинение, очевидно, несостоятельно. Не говоря о том, что свидетели обвинения практически на каждом суде сознаются, что давали показания под давлением и незнакомы с подсудимыми. Но даже при таком раскладе они не содержат ничего, что подтверждает официальную версию. Ощущение, что судят не нас, а кого-то другого", – заявил Абдулмумин Гаджиев.
Шансов на то, что следователей привлекут к ответственности за фабрикацию доказательств по делу, почти нет, считает Кемал Тамбиев.
"Я читал уголовную практику по таким статьям и другую литературу – доказать фабрикацию очень трудно. С другой стороны, все следователи так или иначе нарушают процедуру расследования, и если суды будут подходить к делу объективно, учитывая все законы, то некого будет сажать в этой стране. Если какие-то доказательства добываются без подключения электродов к интимным местам, это уже считается удивительным. У судов нет другого варианта, кроме как поддерживать это, иначе вся система развалится", – говорит он.
Как сказали Кавказ.Реалии Гаджиев и Тамбиев, они сохраняют позитивный настрой. По словам Тамбиева, у суда есть все основания вынести оправдательный приговор.
"Но я читал интервью одного судьи о том, что они не знают, как писать эти оправдательные приговоры, который отменить в четыре раза легче, чем обвинительный. [Еще] у суда есть возможность переквалифицировать обвинение и осудить [нас] на минимальные сроки. Ну и третий вариант – поступить по беспределу и дать от 15 лет до пожизненного, но для этого вообще никаких оснований нет", – сказал Тамбиев.
Абдулмумин Гаджиев планов не строит – он считает, что несмотря на отсутствие доказательств в деле, ситуация до вынесения приговора будет оставаться непредсказуемой.
Правозащитный центр "Мемориал" объявил Гаджиева политическим заключенным, а международная правозащитная организация Amnesty International признала его узником совести. Освободить Гаджиева требуют также "Репортеры без границ" и международный Комитет по защите журналистов.
Следователь Надир Телевов признал наличие как минимум одной ошибки в материалах предварительного следствия и не смог ответить на вопросы о некоторых содержащихся в деле материалах.
В ноябре прошлого года адвокат Гаджиева Арсен Шабанов заявил, что суду не представлено ни единого доказательства вины Гаджиева, в частности, не было ни одного свидетеля, чьи показания подтвердили бы версию обвинения.
Коллеги и родственники Гаджиева еженедельно проводят в Махачкале одиночные пикеты с требованием прекратить уголовное преследование журналиста и освободить его.