Минская тюрьма - близнец Владимирского централа, а 200 лет назад заключенных кормили жарким и цитрусовыми

Архивист Дмитрий Дрозд рассказал «Комсомолке» о мифах, которые окутывают историю Минского тюремного замка - он же Пищаловский, он же Володарка, он же СИЗО №1

<p><strong>ТЮРЬМУ СДАЛИ РАНЬШЕ СРОКА, А ПОТОМ 40 ЛЕТ РЕМОНТИРОВАЛИ</strong></p>

<p>Многие факты Дмитрий отыскал в статье «Минских губернских ведомостей» за 1869 год, а также в Национальном историческом архиве. Наверное, одно из самых больших заблуждений - это то, что Пищаловский замок в свое время был жилым или служил для обороны.</p>

<p>- Тут изначально была тюрьма, - опровергает молву Дмитрий Дрозд. - А называлась она замком не только из-за внешнего сходства - так в Российской империи было принято называть места заключения наряду с терминами «тюрьма» и «острог».</p>

<p>Решили строить место заточения из камня в 1821 году по причине ветхости прежнего. Тюрьму планировали на 246 сидельцев и возводили по типовому проекту: аналоги минского тюремного замка есть в Астрахани, Нижнем Новгороде, Харькове, Николаеве. Из того же ряда - знаменитый Владимирский централ, а башни нашего острога напоминают башни московской Бутырки.</p>

<p>Смета, согласованная министром внутренних дел империи, составила 239 283 рубля 20 копеек ассигнациями. На эту сумму и объявили торги, по итогам которых подрядчиком стал 33-летний чиновник Рудольф Пищалло, который предложил наименьшую цену. «Каменный замок с таковою же оградою и железною крышею» он был готов возвести за 226 850 рублей 50 копеек ассигнациями.</p>

<p>- Кто именно спроектировал замок - до сих пор загадка. Но точно не Пищалло, как многие</p>

<p>считают. Это далекий от строительной сферы человек - помещик, который за полвека во власти занимал ряд должностей вплоть до председателя в Тюремном комитете, а также возглавлял палаты уездного, уголовного и гражданского суда.</p>

<p>Работы под руководством Пищалло завершили на полгода раньше установленного срока - в декабре 1824-го вместо мая 1825-го.</p>

<p>- А потом из-за спешки и экономии приходилось постоянно что-то ремонтировать и подлатывать. Первый ремонт случился всего год спустя после сдачи объекта: «на починку потолков и железной крыши» требовалось 1246 рублей ассигнациями, - приводит пример Дмитрий Дрозд.</p>

<p>За 40 лет после приемки объекта на бесчисленные ремонты городской бюджет израсходовал сумму, равную почти половине средств на стройку! На четыре года затянулась сдача тюремной церкви - ее построили алтарем на восток, а не на запад. Не раз заменялись деревянные покрытия полов и железо на крыше. У стен со временем соорудили деревянные туалеты - с четырех сторон замка имелись каменные, но они заполняли тюрьму неистребимым зловонием, и их неудобно было чистить.</p>

<p>К 1890 году Минску требовалась либо новая тюрьма, либо расширение имеющейся. Ведь в годы восстаний или особо крупных этапов вместо расчетных 246 человек в застенках оказывалось и по четыре с половиной сотни. Тогда арестантов держали даже в сарае. Город снова-таки в целях экономии решил пойти по второму пути - так у Пищаловского замка появился третий этаж.</p>

<p><strong>ПОДКОПЫ И ПОДКУПЫ</strong></p>

<p>Прежде считалось, что минский тюремный замок был едва ли не надежнейшей тюрьмой мира. Но архивист по документам установил под три десятка случаев побегов оттуда как до революции, так и в советские годы - все они войдут в книгу Дмитрия Дрозда «Минский тюремный замок. Побеги». Причем половина из них была успешной.</p>

<p>- Бежали в одиночку, по двое-трое, а бывало, и по семь сидельцев разом. За 200 лет случались подкопы, взломы дверей, подкупы, переоблачения, спуск по веревкам с крыши и исчезновения сквозь прорубленные в 70-сантиметровых стенах дыры. А в мае 1831 года даже случился бунт - его подняло более 30 арестантов, которые даже сумели завладеть оружием охраны, но оно оказалось незаряженным, и разочарованные заключенные разбрелись по камерам.</p>

<p>Правда, потом пятеро зачинщиков заварухи все-таки выбрались на волю. Один из них очаровал Маргариту, служанку тюремного смотрителя, и она украла у своего хозяина ключ от ворот. Но ни обещанных взамен денег, ни работы, ни женитьбы благодетельница не дождалась. А всех беглецов вернули восвояси за полгода. Но судили их не за побег, а за совершенные на воле новые преступления. Аргумент адвоката, что людей нельзя осуждать за их извечную мечту о свободе, производил впечатление - особенно на присяжных.</p>

<p>Однажды исчез солдат-дезертир Бауль-Тин Тожетдинов. Мало того что он скрылся из секретной камеры, оставив вместо себя соломенное чучело, так еще и бежал вместе с охранником Яном Питером. Чаще всего убегали во время внешних работ - на них отправляли арестантов с небольшими сроками в сопровождении надзирателей. Это уборка улиц от снега, дорожные работы, труд на скотобойне и в тюремном саду за оградой.</p>

<p>- Даже палач тюрьмы Теодор Рембовский дважды сбегал с внешних работ - в 1835 и 1838 годах. Сам он сел за бродяжничество, а бежать решил, когда заложил начальству участников очередного побега и у него осложнились отношения с другими заключенными. Второй раз - когда ему втрое уменьшили зарплату: с 12 до 4 рублей.</p>

<p>Впрочем, в минском замке были и условия для побегов. Измотанные часовые, которые засыпали посреди смены, - их будил специальный дежурный. А в 1905 году начальник тюрьмы констатировал: за 50 рублей вполне можно подкупить охрану. Только наказание тем стражникам и надзирателям, у кого случился побег, было не суровым - пару дней ареста. Чихвостили персонал и за контакты арестантов разных полов. Местом свиданий в тюрьме частенько становились знаменитые башни замка. В метрических книгах ближайших костела и церкви хватает записей о незаконнорожденных в тюрьме детях...</p>

<p><strong>ФРАНЦУЗСКОЕ ВИНО ДЛЯ АРЕСТАНТОВ</strong></p>

<p>На что арестанты не должны были жаловаться, так это на организацию питания. Во второй половине XIX века в минской тюрьме они могли питаться как за свой счет, так и централизованно через тюремную кухню и хлебопекарню в подвале замка. Еще вариант - получать кормовые деньги по своему сословию, чину и арестантской категории, заказывать на них продукты и готовить самим. Больше всего казна тратилась на больных заключенных (19 копеек - в то время примерно $4,5), политических (15 копеек) и на палача (14 копеек). А всего по 7 копеек приходилось на детей (им причиталось по полпорции взрослого), простолюдинов и военных. Выходило, что на питание политического арестанта за месяц тратили примерно голый оклад надзирателя - около 5 рублей.</p>

<p>Для выбравших централизованное питание действовало несколько видов меню - в том числе и диетических. В обычном меню простолюдинов были и «<em>кашица, полагая круп ячных или овсяных, что дешевле стоит», а по праздникам - </em><em>щ</em><em>и с говядиной. Если арестант </em>занимался общественно полезным трудом, <em>к порции </em>добавляли <em>по полфунта хлеба каждый день, а в воскресные и праздничные - еще и по 0,25 фунта говядины (примерно 100 грамм).</em></p>

<p>- Чиновники и дворяне могли рассчитывать в тюремном замке на жаркое из говядины, а в каши для них добавляли куда больше постного масла. А самым дорогим и качественным было питание политарестантов. Вместо сала чиновникам и дворянам из их числа выдавали говядину, много зелени и приправ и 2,5 фунта хлеба. «<em>Для улучшения пищи» им прибавляли по четверти фунта говядины, а в постные дни католикам готовили пищу на коровьем масле, - приводит нормы того времени Дмитрий Дрозд. - А уж если удавалось попасть на одну из четырех диет, </em>можно было надеяться на квас, мед или пиво! <em>В экстрапорцию для больных входили суп с четвертью курицы или уха из свежей рыбы.</em></p>

<p><em>А м</em>ноголетний поставщик тюрем Минской губернии Абрам Пильдон и его сыновья доставляли в замок п<em>рованское масло, французское вино, лимоны, «сладких миндалей» и «пиявиц»</em>.</p>

<p><strong>ПИЩАЛЛО ЕДВА САМ НЕ ОКАЗАЛСЯ В ТЮРЬМЕ ИЗ-ЗА КАЛИНОВЦЕВ</strong></p>

<p>В тюремном замке какое-то время сидели участники восстаний 1830 - 1831 и 1863 - 1864 годов. По подозрению в участии в восстании (а еще раньше - из-за подделки документов) там оказался литератор Винцент Дунин-Марцинкевич. Якуб Колас три года сидел за участие в нелегальном учительском съезде. Два срока провел в этой тюрьме поэт-возрожденец Карусь Каганец (кстати, родственник французского поэта Гийома Аполлинера), перед сибирской ссылкой тут оказался еще один литератор Алесь Гарун, а также будущий польский маршалок Юзеф Пилсудский. А в 1930-х за переход советско-польской границы в замке держали будущего народного поэта Максима Танка. Под стражей тут находились революционеры Феликс Дзержинский и Иван Пулихов. Последнего в замке казнили через повешенье за неудачное покушение на минского губернатора Курлова.</p>

<p>В этих рядах мог оказаться и сам строитель замка Рудольф Пищалло. В июне 1863-го, в самый разгар восстания Калиновского, генерал-губернатор Муравьев-Вешатель секретным приказом «немедленно удалил» Пищалло от должности и установил за ним строгое секретное полицейское наблюдение. Это решение утвердил император. Минчанин стал одним из пяти чиновников, уволенных по тому приказу. Почему? В документах нет конкретики. Но подозрения в контактах Пищалло с мятежниками у властей, вероятно, имелись.</p>

<p>- В силу возраста его не стали ссылать, как прочих фигурировавших в приказе. Но за любой лишний шаг оказаться в построенном при его подряде замке Пищалло вполне мог. Потому-то лишь два года спустя Рудольф обратился к начальнику Минской губернии с прошением о назначении ему пенсии. В документе действительный статский советник (чин, равный генерал-майору в армии) уверял в своей благонадежности на протяжении чиновничьей карьеры длиной в полвека. До 70 с лишним лет, пишет Пищалло, он «не принадлежал ни к каким демонстрациям, усильно избегая всего, что имело бы малейший вид сопротивления воли Правительства».</p>

<p>С решением тянули почти год. Но о праве на пенсию в 560 рублей и 40 копеек Пищалло не узнал - неожиданно умер в 1866-м. Чтобы рассчитывать на пенсию за службу усопшего, в переписку вступила его вдова София. Но за 5 лет переписки и этот адресат не дождался решения - Софии не стало в 1871-м.</p>

<p>При этом предки Пищалло владели землей и крепостными в Великом княжестве Литовском, занимали высокие должности. Но 14 документов из фамильного архива в Минске и Санкт-Петербурге не посчитали достаточными - его все-таки внесли в родословную книгу по сумме высоких должностей, чинов и наград, но лишь как выслужившего дворянство службой. А ведь только запись о крещении Рудольфа содержит многие знатные фамилии Минского воеводства, которые выступили крестными и ассистентами в таинстве, и практически все они были родственниками семьи Пищалло. Дмитрию Дрозду удалось установить: Рудольф - потомок князей Крошинских, которые ведут свою родословную к великому князю ВКЛ Гедимину. Среди владений помещика - наследственное имение Городище примерно там, где начался летописный Минск, на юго-западе столицы. Семья Пищалло жила здесь с 1598 года по привилею Жигимонта III вплоть до 1917 года. Там Рудольфа и похоронили в 1866-м. Каплица рода Пищалло, где был похоронен Рудольф, была как раз на территории имения. О ней еще помнили старожилы, как и о том, что в 1930-е местных пионеров нередко водили к панской могиле. Это было место, где подросткам разрешали творить все, что хочется - неудивительно, что захоронение буквально сровняли с землей. Обнаружил их краевед Эдуард Кононович, который после того, как Дмитрий Дрозд поднял тему, отправился в Городище. Захоронение облагородили, а вскоре на месте каплицы появится новый камень...</p>

<p>Ну а первая городская тюрьма стоит в центре Минска и теперь, сохраняя все ту же функцию. В последние годы все чаще раздаются предложения перенести тюрьму за город - особенно после обрушения в 2009-м одной из башен замка. В 2017 году городские власти говорили о вполне конкретных планах возвести СИЗО в Колядичах к 2020 году. Ну а в тюремном замке горожане предлагают открыть музей или гостиницу.</p>