«Ахтунг! В воздухе Зеленкин!»: неизвестные фронтовые подвиги белорусских художников

Накануне 75-летия Победы вспомнили военные биографии наших художников с искусствоведом, заслуженным деятелем искусств Беларуси Борисом Крепаком, которому многие мастера доверяли свои воспоминания и фронтовые дневники

<p>- В армии, среди партизан и подпольщиков воевало около 150 мастеров резца и кисти - тогда или потом состоявших в Союзе художников. Почти у всех - боевые награды. Со многими из поколения фронтовиков мне с конца 1950-х доводилось общаться, дружить, - рассказывает Борис Алексеевич, которому, кстати, на днях исполнилось 80!</p>

<p><strong>Ас из Витебского худучилища</strong></p>

<p>В Витебском худучилище Михаил Зеленкин учился в одно время с будущим писателем Василем Быковым и скульптором Сергеем Селихановым. А потом загорелся мечтой стать летчиком-истребителем и отправился в летное училище Батайска, что под Ростовом.</p>

<p>- С первых дней войны Михаил Михайлович оказался на фронте. Первый немецкий самолет, бомбардировщик Ю-87, он сбил 7 декабря 1941-го над Москвой, последний - освобождая от фашистов Беларусь три года спустя. На счету нашего аса более 200 боевых вылетов, десятки сбитых самолетов. Среди прочих он сбил немецкого пилота Крафта, охотившегося на одиночные советские самолеты, - рассказывает Борис Крепак.</p>

<p>С войны Зеленкин вернулся Героем Советского Союза - одним из трех среди всех советских художников.</p>

<p>- Зеленкин подарил мне копию своего наградного листа на Звезду Героя, где указано: «Всегда нападет первым, не учитывая численные соотношения сил. Он не спрашивает: «Сколько самолетов у противника?», а говорит: «Где противник?» Командование называло его виртуозом, подчеркивало его тонкую тактику ведения боя, который сминает и уничтожает врага, всегда выходит победителем. А в немецком эфире, рассказывали, частенько звучало: «Ахтунг! В воздухе Зеленкин!»</p>

<p>Кстати, летчик мог получить и вторую Звезду Героя - представление к награде даже было уже готово - но помешал его независимый характер, не всегда сочетавшийся с военной дисциплиной. Тогда Зеленкина наградили очередным орденом. А после войны белорусский ас вернулся к искусству - был художником-оформителем.</p>

<p><strong>«Я давно знал: твоя пуля - та, чей визг ты не слышишь»</strong></p>

<p>В 1985-м Борис Крепак записал подробные воспоминания о войне художника и педагога Виктора Версоцкого. Кавалер 13 орденов и медалей тогда признался, что его война была войной победителей - он попал на фронт в 1944 году.</p>

<p>- Хотя парень рвался на фронт с первых дней войны, но его отправили готовить как командира сначала в пехотное училище, потом в минометное и стрелковое. Пятилетний курс проходили за полгода: на фронтах постоянно требовались строевые командиры вместо выбывших. 21-летним командиром минометной роты Версоцкий принял боевое крещение в Украине. «Было нелегко привыкнуть к своей ответственности. Помню, в первой битве я потерял одного солдата. Для меня этот солдат стал настоящей трагедией. Я сообщаю начальству о своих потерях: «Один убит». И мне в ответ: «Ну, это не потеря...» Не потеря, но я и сегодня помню этого солдата», - цитирует воспоминания Версоцкого Борис Крепак.</p>

<p>Виктору Ивановичу запомнилось, как в январе 1945-го вдвоем с капитаном-сослуживцем по мосту Понятовского они вошли в безлюдные руины Варшавы. Их батальон прошел чуть раньше, бои идут вдали, а на их пути - никого. Художник вспоминал, что дошли до места, где теперь стоит Дворец культуры и науки. Там среди развалин увидели двух подростков. Они что-то рассказывали, а потом показали кусок мыла с выдавленными буквами R.I.F., которые означали, что мыло сварено из жира убитых нацистами евреев. Такое же мыло показывали позже и на Нюрнбергском процессе...</p>

<p>- После Варшавы Виктор Иванович участвовал в кровавых боях за прорыв Поморского вала под шквальным огнем и свистом пуль у виска: «Но я давно знал: твоя - та, чей визг ты не слышишь». С ужасом вспоминал лагерь военнопленных близ Колобжега: ни одной живой души - только расстрелянные в упор из пулеметов трупы со связанными колючей проволокой руками и ранами на голове и груди. А вот что рассказывал Версоцкий о боях за сам город с отборными частями эсэсовцев: «Стреляли из каждого окна, с каждого чердака, из каждой щели: из дома в дом мы пробивались буквально через стены, взрывая их гранатами - так получался проход».</p>

<p>Перед наступлением на Берлин Версоцкого ранило в ногу, но спустя шесть дней он сбежал из госпиталя и командовал батальоном на костылях.</p>

<p>...Демобилизовался Виктор Версоцкий только летом 1947-го. В Минске победила довоенная мечта стать художником, хотя ему прочили успешную военную карьеру. Кстати, кроме полотна об освобождении Варшавы картин на военную тему Версоцкий практически не писал.</p>

<p><strong>Рисовал указатели «Дойдем до Берлина!» и оставил автограф на Рейхстаге</strong></p>

<p>Ивану Стасевичу из деревушки Медведня близ Старых Дорог в 1941-м было всего 12 лет. В первые месяцы войны мальчишка сам вышел на партизан, стал их связным. Только потом он узнал, что связным между подпольщиками и партизанами был и его отец-столяр. А летом 1943-го Ивана зачислили бойцом партизанского отряда имени Кирова.</p>

<p>Кроме боевых операций (парень участвовал в рельсовой войне, а однажды даже принес немецкий авиаснаряд, снятый со сбитого «Юнкерса»), имевший склонность к рисованию Иван делал зарисовки партизанских будней. Затем иллюстрировал рукописную газету, сводки, боевые листки. В отряде Иван пережил и блокаду: партизанские леса обстреливали немецкие танки, артиллерия, авиация. Уже потом он напишет дипломную картину о тех событиях - «В белорусских болотах». Это была его первая работа о войне, которая экспонировалась по всему СССР и за рубежом.</p>

<p>После освобождения Беларуси Стасевича хотели отправить в Cуворовское училище, но он заявил, что не нарушит партизанскую клятву и будет дальше сражаться с фашистами. Тем более его отца угнали в концлагерь, а о судьбе матери, сестер и брата юноша ничего не знал. Так Иван оказался в автодорожном полке I Белорусского фронта и стал сыном полка на полном довольствии.</p>

<p>- Кроме ремонта дорог и мостов, парень рисовал плакаты, транспаранты, указатели для советских войск. Иван Никифорович вспоминал, что последние его указатели перед победой были «Дойдем до Берлина!» и «До Рейхстага - 250 метров!». А с его плакатом «Мы - из Берлина!» эшелоны везли советских воинов на родину. Но и с пулеметом Иван тоже хорошо обходился: участвовал в форсировании Вислы, в Берлинской операции. Знаменитой стала его надпись красной краской на стене Рейхстага, которую он сделал, стоя на плечах старших сослуживцев: «Я - Иван Стасевич: Старые Дороги - Берлин».</p>

<p>Перед отъездом в СССР Стасевича хотели направить в военную школу, хотя и вручили ему от командования пару ящиков трофейных красок и бумаги. Но по дороге товарищи убедили: с таким талантом идти надо только в искусство. Доучившись в школе, он поступил в Минское худучилище, потом - в московский Суриковский институт, где увлекся было темой современности. Но вскоре вернулся в партизанскую и фронтовую юность.</p>

<p>- Например, известная картина Ивана Никифоровича «Бессмертие» - о бойцах, которые под огнем несут к куполу Рейхстага красный флаг. Стасевич говорил, что лично знал, кто и как нес это знамя, - вспоминает Борис Крепак общение со Стасевичем, заслуженным деятелем искусств Беларуси, профессором. - А картины «Берлин. Май 1945 года» и «Суровая юность» - о времени сразу после Победы. На последней на крыше Рейхстага стоит, всматриваясь вдаль, солдат с наградами на груди и с каской в руках...</p>

<p><strong>«Где бы ни воевать - скорее бы закончить с этой бойней</strong><strong>»</strong></p>

<p>Гродненский художник Иван Пушков прошел войну артиллеристом от первого до последнего дня: от отступления с пограничной реки Прут в Бессарабии и битвы за Крым до операции «Багратион» и штурма Берлина. Победу он встретил в Праге. На старлея Пушкова, кавалера множества боевых орденов, в конце 1944-го выписали представление к Звезде Героя Советского Союза. Правда, награду в последний момент заменили на орден Боевого Красного Знамени...</p>

<p>Незадолго до смерти в 1986-м мастер лирического пейзажа передал Борису Крепаку папку с фронтовыми зарисовками и военные дневники 1942 - 1945 годов в трофейных ежедневниках. Не все: записи за май - октябрь 1944 года зачем-то забрал изучить полковой службист, да так и не вернул.</p>

<p>Вместе с искусствоведом читаем последние записи Ивана Васильевича за 1945 год.</p>

<p><strong><em>13 февраля 1945-го:</em></strong></p>

<p><em>«Сегодня войска 2-го и 3-го Украинских фронтов заняли Будапешт. А на нашем направлении идут кровопролитные бои... Снарядами изрыт каждый метр земли. Сегодня артобстрел был и по моей штаб-квартире: два повара ранены, один солдат погиб, убиты четыре лошади». </em></p>

<p><strong><em>14 февраля 1945-го, лес Штаацфарст, Прейсиш-Эйлау:</em></strong></p>

<p><em>«В центре моего штаба - трофейная немецкая печь, и все стремятся сесть поближе и протянуть руку. А вокруг без остановки работает тяжелая артиллерия с одной и с другой стороны. Земля, как в лихорадке, трясется весь день. По лесу носятся из стороны в сторону испуганные лоси, козы, олени. Проходят целые колонны освобожденных из немецкого плена наших граждан: белорусов, русских, поляков. И полная наша Победа не за горами - только дожить бы до этого светлого дня».</em></p>

<p><strong><em>1 мая 1945-го:</em></strong></p>

<p><em>«Сегодня один из самых счастливых дней! Первое мая мы встречаем в столице Германии... Бесконечным потоком идут колонны пленных и мирных граждан многих стран. Возвращаются и граждане-немцы в свои квартиры. Очень многонациональный ты, Берлин!.. С окраины мы уже пробились к центру, и сейчас я со своим штабом нахожусь в квартире шведского посольства, и в честь победного праздника весны мы пьем 100-летние вина иностранных марок...»</em></p>

<p><strong><em>2 мая 1945-го:</em></strong></p>

<p><em>«Боже мой! Неужели конец войне? Нет, в это тяжело поверить... В 15 часов - сообщение по радио (подслушали мои радисты) о капитуляции Берлинского гарнизона. Ура! Снова звон рюмок и шипение пенного вина! Слава тебе, советский солдат!»</em></p>

<p><strong><em>3 мая 1945-го:</em></strong></p>

<p><em>«В 17 часов с красными флагами проехали по берлинским улицам. Некоторые немцы даже приветствовали наши войска. Повсюду вывешены красные и белые флаги. На улицах, ближе к центру, уже идет уборка. Открываются магазины. Люди стоят в очередях. Странно, на одной установке пожилой немец устроил нам целый концерт. Мы угостили его вином...»</em></p>

<p><strong><em>4 мая 1945-го:</em></strong></p>

<p><em>«Едем в направлении Дрездена, а оттуда - бог его знает, есть слухи, что в Чехословакию. Куда бы ни ехать, где бы ни воевать - только бы скорее закончить с этой долгой бойней...»</em></p>

<p>Еще пару строк - и дневник Ивана Пушкова обрывается: следующие записи он сделал уже дома, в Гродно.</p>

<p>...Это лишь несколько биографий из десятков, а многие художники не вернулись с войны: Абрам Жоров, Аркадий Астапович, Иосиф Фенюк, Лев Зевин...</p>

<p>В 2010-м ушел из жизни Михаил Савицкий - пожалуй, самый известный художник, который у нас ассоциируется с военной тематикой. А сегодня из «арт-батальона» фронтовиков с нами остались только двое - 93-летний витебский авангардист Александр Соловьев и 97-летний народный художник Беларуси, живописец Леонид Щемелев.</p>

<p>- Соловьев 17-летним пареньком в 1943 - 1944 годах был связан с партизанами, а потом уже как красноармеец воевал за Прибалтику, на Карельском перешейке. А Леонид Щемелев на фронте с первых дней войны - ушел туда безусым 18-летним пареньком. Воевал на Курской дуге, освобождал Беларусь. В 1943-м его тяжело ранило в боях под Мозырем - это был первый этап освобождения нашей республики...</p>