Сучасная – значит современная
Если вы думаете, что «Белсучлiт» – это ругательное слово, то зря. Так на жаргоне критиков и исследователей называется современная белорусская литература. «Сучасная» – так на белорусский язык переводится слово «современная».
Объединяет литература сегодня общество? Вряд ли. Скорее фрагментирует, иногда служит маячком: «свой – чужой». И вот здесь на первом плане не эстетика, не художественные достоинства произведения, а вкусовщина, как это ни прискорбно признать. Сегодня за белорусского читателя конкурируют два творческих союза, которые объединяют писателей по идеологическому принципу. Есть пишущие на русском языке и на белорусском, и это как будто две разные литературы, и обращаются они будто к разным аудиториям.
Как говаривал мой любимый писатель Юрий Станкевич (Юры Станкевiч), в девятнадцатом веке каждая гувернантка умела играть на фортепьяно. Но вряд ли она претендовала на звание музыканта или композитора. Почему сегодня все те, кто написал и опубликовал свои мысли, наблюдения, воспоминания и т.д., представляются писателями? На книжных полках вал ежегодно выпускаемых томов. Мне кажется, писателей сегодня больше, чем читателей.
От себя не убежишь
Несколько лет назад эта книга стала сенсацией. Выпускник столичного журфака Андрей Горват поискал себя в столице, перепробовал разные места работы да и уехал жить в белорусскую глубинку, в старую дедовскую хату. Нехитрые заметки в «Фейсбуке» о ежедневных деревенских хлопотах – как справиться с огородом, подоить козу, не замёрзнуть зимой, разговоры с соседями и размышления о поисках своего «я» оказались близки очень многим. Его меланхолические хроники о перипетиях деревенской жизни и соседях по ней и составили книгу «Радова Прудок».
Писательский дебют удался: искренний рассказ современного дауншифтера был поставлен на сцене столичного театра, в котором автор когда-то работал дворником. А на автограф-сессию минчане выстраивались в длинные очереди во дворе того же театра. Откровенно книга мне понравилась: я только гадала, интуитивно или всё же осознанно автор очень точно охарактеризовал некоторую потерянность современных 30-х, вывел на примере своих деревенских соседей портрет глубинных белорусов – под простачков, но с хитринкой, себе на уме, но чутких и отзывчивых.
На волне успеха вышла вторая книга – о премьере спектакля по «Радзiву». Но «Премьера» – так называется вторая книга – до успеха первой не дотянула. Самые упорные поклонники говорят «да», но искренность, органичность, некоторая наивность «Радзiва» обернулась в «Премьере» искусственностью, манерностью и откровенной литературной вторичностью.
Жизнь богаче литературы
Владимир Рабинович давно живёт за океаном. Всё, к чему сегодня прикасается Рабинович, становится рассказом – остроумным, парадоксальным, цепляющим.
У него тысячи подписчиков в «Фейсбуке» и сотни читателей по всему миру. Минчанин, в 80-е он прошёл «Володарку» (СИЗО) и наказание «химией» за то, что через десяток лет стало предпринимательством и законным бизнесом, работал санитаром психушки и был, как следует из названия фельетона (о нём же!) в самой популярной газете Беларуси того времени, представителем золотой молодёжи.
Меня в его рассказах цепляет Минск 80-х. Он у него такой, каким помнят многие: кофе «на песке» в Троицком предместье, где тусили журналисты, художники, музыканты, много красивых девушек; самиздат, который нужно было прочитать за ночь. Работа спасателем на Нарочи – и вот вам цикл про русалок; годы санитаром – и ироничные рассказы о врачах-психиатрах с сознанием, неотличимым от мировосприятия их пациентов.
«Три мушкетёра» на свой лад
В прошлом году вышла шестая книга Людмилы Рублевской о приключениях бедного шляхтича и полоцкого учёного и врачевателя «Авантуры Вырвiча, Леднiка i Чорнай Меланхолii»».
Действие происходит в восемнадцатом веке не только на территории современной Беларуси, но и в России, других европейских странах. И это не только приключения главных героев. Автор деликатно напоминает об истории белорусских земель, обыгрывает или домысливает реальные события той эпохи, вводит в повествование исторических персонажей, умело миксуя хроники и вымысел. Всё это написано лёгким языком и, несмотря на некоторую дидактичность, читается на одном дыхании.
Вначале автор планировала трилогию. Но читатели потребовали продолжения. А ещё – экранизации. Национальная киностудия сняла приключенческую ленту по сценарию Людмилы Рублевской. Но прошлый год был вообще не про кинопрокат, кино не прогремело, хотя за съёмками следили и тележурналисты, и газетчики. Зато книга стабильно пользуется спросом у подростков и взрослых в библиотеках и книжных магазинах.
Вкус жизни
Молодая писательница Зараслава Каминская – ученица Людмилы Рублевской в прямом смысле – училась у неё в «Литературном предместье», объединении молодых творцов. Первая книга «Русалкi клiчуць» (я бы перевела на русский как «Зов русалок») была отмечена литературной премией «Дебют». Книга «Калядны стол» подтвердила, что Зараслава хоть и молодая девушка, но автор вполне себе зрелый и в «белсучлiте» она всерьёз. Подзаголовок «Каляднага стала» (по-белорусски) предупреждает, что перед нами «не кулинарная книга». Короткие рассказы, что и как готовила бабушка, вспоминая голодное детство в оккупацию, как отец едет к дочке в студенческое общежитие за 350 км в одну сторону, чтобы сварить борщ. И везёт в карманах плаща две луковицы (а вдруг их не окажется на кухне). Сколько тревоги, заботы, извечного страха за своих детей в маминых словах по телефону: «Что ты сегодня ела, дочушка?» Всё это не по-девчачьи кратко, с точным попаданием в настроение и нерв, как у странного изобретения Кузнецова – его аппликатора.
В себя – как в зеркало
Алёна Браво уже много лет по праву представляет высшую лигу белорусской современной литературы. Мир стремительно завоёвывают женщины. И если в XIX веке герои романов были мужчины, а дамы на вторых ролях – возлюбленных, брошенных и т.д., то сейчас на авансцене жизни и литературы – женщина с её проблемами, правами и желаниями.
В книгах Алёны нет слащавости любовных романов, самоиронии женских детективов и сказочных сюжетов о современных золушках. Её художественная проза – как горькое лекарство. Проблемы современной женщины автор препарирует с долей лёгкой отстранённости исследователя, без сожалений и жалости. Её героиня всегда немножко каждая из нас – сложная сама для себя, жертва, скованная условиями и условностями общества и обстоятельств. Автор называет это плодом «Садомской яблынi»: яркий и красивый снаружи, пустой внутри. Рассказ о жизни тележурналистки Инги Куродым – это про удушающую провинциальную атмосферу, про то, как «чтобы не хуже, чем у людей», – превращает индивидуальностей в рядовые «общественные единицы». Непростое чтение вознаграждается открытым концом повествования: похоже, у книги «Садомская яблыня» Алёны Браво будет продолжение, а у судьбы её героини – новый поворот, соответствующий уровню её личности.
Кто там шагает левой? Правой!
У этого автора есть преданный читатель. Это молодёжь. Хотя Юрий Станкевич пишет не о подростках и, в общем-то, не для них. Брутальная литература, в которой есть место подвигу, но нет предательству, где есть честь, достоинство человека, национальное
самосознание. По Станкевичу, Беларусь – это место, где Запад встречается с Востоком. И это вызов для территории и тех, кто здесь живёт.
Его главные герои – наследники по прямой героев классика белорусской литературы прошлого века Владимира Короткевича. Их сила в правде, тех внутренних убеждениях, которые помогают не поддаться ложным соблазнам, на которые так щедра жизнь. Герои Станкевича, кажется, и сами не подозревают, на что способны, когда дело касается их любимых, личных принципов и родной земли. Они живут под девизом «Делай что должно, и будь что будет».
Нам не страшно
Говорят, эту книгу Андрей Федаренко написал едва ли не на спор. Современный триллер не хуже модных скандинавских или французских? Получите. И читатель получил историю, в которую ныряешь с головой с первых страниц, задерживаешь дыхание, чтобы побыстрее распутать завязки фабулы и растянуть удовольствие от чтения качественной, стилистически безупречной литературы. «Жетон на метро» – как экранизация Валерием Рубинчиком «Дикой охоты короля Стаха» Короткевича: много страхов, фобий, всё происходит как в темноте. А в конце книги будто включают свет в комнате или будто всходит солнце. И всё не так, как на самом деле!
Язык – друг мой
Если спросить сегодня у третьекурсниц журфака о самой популярной в их кругах книге, наверняка услышишь о «Мове» («Язык») Виктора Мартиновича. Книга на русском языке вышла в 2014 году и до сих пор будоражит умы неискушённого читателя, кто ещё незнаком с Виктором Пелевиным, Владимиром Сорокиным и Валерием Казаковым: место действия – Минск, 4741 год по китайскому календарю, Союзное государство Китая и России. В общем, антиутопия и как страшно жить без надежды. Автор очень чётко работает над тем, чтобы белорусская литература становилась частью общеевропейской. Похвальное желание, жаль только, что пока «принцу сучбеллiта» не удаётся избежать в своём творчестве вторичности.
Лариса Раковская