Литву скармливают китайскому дракону
В Литве открылось официальное представительство Тайваня – и теперь все с интересом ждут, что будет с Литвой. Вильнюс пошел дальше всех малых стран в желании разозлить Пекин, с которым, казалось бы, у него нет никаких резонов ссориться. Возможно, историческая миссия литовцев именно в том, чтобы показать миру, насколько далеко готов пойти Китай в отношении своих недругов.
«Литва – это просто жучок, который лучше всего раздавить ногой». «Это государство – шут гороховый, неудивительно, что оно снова и снова стиралось с лица земли соседями». «Уродливая маленькая страна, не знающая высот мира и ненавидящая почти всех соседей, рано или поздно будет уничтожена».
Такие комментарии читатели издания «Хуаньцю шибао» минувшей весной оставляли под статьей о Литве. В китайской политической традиции подобное называется «пидоухуэй» (на русский непереводимо; что-то вроде «сессия борьбы») – метод перевоспитания, когда «заблуждающихся» публично унижают и угрожают им с целью выбить покаяние. Мао придумал это для хунвейбинов и партийных ячеек, теперь китайцы такое в офлайне не практикуют, а вот онлайн – с огромным удовольствием.
Литва получила свой «пидоухуэй» за то, что ее Сейм (парламент) принял резолюцию, в которой практики КНР в отношении уйгуров названы «геноцидом» и «преступлением против прав человека». Под этим же предлогом Вильнюс объявил о выходе из формата «17+1», в рамках которого страны Центральной и Восточной Европы взаимодействовали Китаем.
В глазах китайской компартии (КПК) для иностранного правительства не бывает хуже проступка, чем вмешаться в политику, проводимую Пекином в проблемных территориях с дремлющей сепаратистской угрозой – в Тибете, Гонконге, Уйгуристане. Такое в Пекине стараются не прощать.
В программной по содержанию статье «Хуаньцю шибао» рекомендовалось «заблокировать Литву полностью»: вычеркнуть из китайского видения мира – а значит, и из китайского бизнеса, поскольку весь бизнес находится под присмотром КПК.
С тех пор многое было сделано (об этом ниже), но литовцы не вняли и всего через пару месяцев наступили на вторую больную мозоль КПК. А именно: договорились с Тайванем об обмене официальными представительствами, что не считается признанием его отдельным государством, но шаг именно в этом направлении.
Ранее политическая поддержка Тайваня, который материковый Китай считает своей территорией, считалась менее страшным преступлением перед китайским народом, чем политическая поддержка внутренней оппозиции. Но после заявления председателя КНР Си Цзиньпина о том, что воссоединение страны – историческая миссия КПК, тяжесть ответственности примерно сравнялась.
То есть литовцы решили удвоить гнев китайского дракона, хотя КНР – глобальная держава и экономико-политический монстр, а Тайвань (даже если средний литовец найдет его на карте) – это что-то развитое, но маленькое, до чего лететь далеко и плыть неудобно.
К этому моменту Китай практически перестал закупать у Литвы то, чем она с ним торговала: дерево, рыбную и молочную продукцию.
А об относительно недавних (2018-2019 годов) планах поставлять в КНР произведенное в Литве мясо пришлось полностью забыть.
Кроме того, Китай вычеркнул Литву из своих торговых маршрутов – как раз тогда, когда литовские порты на Балтике терпят огромные убытки из-за ссоры с Минском, переориентировавшем перевалку своих экспортных товаров на российскую инфраструктуру неподалеку.
Что будет теперь, после шашней с Тайбэем, нельзя сказать точно, но что-нибудь точно будет. В китайских министерствах и корпорациях станут искать и выявлять все признаки сотрудничества с Литвой, чтобы от них избавиться. Китайский бизнес глобален, чиновничий аппарат огромен, так что сомневаться не нужно – найдут.
Со стороны поведение литовцев может показаться проявлением чистого идиотизма. Но если смотреть изнутри, в нем есть своя, очень особая логика, которую диктует литовское национальное самосознание.
Дело в том, что политический класс этой прибалтийской республики формировался под гнетом центральной идеи: советская «оккупация» 1939-1940 годов – это худшее из того, что могло случиться с литовским народом, поэтому восстановленная литовская государственность должна застраховать себя от повторения подобного сценария.
Европейские державы в период 1939-1940 годов Литве не помогли. Так что, несмотря на определяющую экономическую и политическую связь с Европой, ориентируется Вильнюс в первую очередь на США – жестко, последовательно и принципиально. Эти, мол, защитят.
В неформальном конкурсе на лучшего друга Америки в ЕС по сходным и локальным причинам участвуют и другие страны – Латвия, Польша, Румыния. Но в литовском случае подтверждения лояльности приняли гипертрофированный характер, благо один из наиболее влиятельных президентов в постсоветской истории страны, видный идеолог ее внешней политики Валдас Адамскус являлся американским гражданином.
Когда в Вашингтоне сформировался запрос на русофобию, литовцы были счастливы. Такой «товар» они готовы производить в любых количествах, поскольку он соответствует их национальному чувству: не было и нет в ЕС более антироссийски настроенной страны, чем Литва.
При этом не бралось в расчет то, что ссора с соседним государством, обладающим столь значительным рынком, для литовской экономики чревато большими убытками
Когда же при президенте Дональде Трампе в Вашингтоне сделали главным принципом внешней политики противодействие Китаю, литовцы включились и в эту игру тоже. И вновь не задумались об экономических последствиях, будто бы одна из наиболее бедных и проблемных стран ЕС может позволить себе позиционный конфликт сразу с несколькими глобальными державами.
Уйгурская проблема была выбрана американцами в качестве одного из главных поводов давления на Китай, тайваньский вопрос – «красной чертой» в устремлениях Пекина (что, кстати, совсем не глупо – при возвращении Тайваня Китай значительно расширит зону своего морского контроля, где проходят важные торговые пути). Вильнюс вызвался подсобить и там, и там – и не отказался от своей затеи после того, как Трамп проиграл выборы, поскольку администрация Джо Байдена неожиданно для многих подтвердила курс на конфронтацию с Пекином.
Даже пример соседей со схожими историческими травмами ничему Литву не учит. В начале 1990-х представительство Тайваня открыла у себя Латвия, чтобы отыграть назад всего через два года под давлением из Пекина. Теперь, четверть века спустя, Китай стал значительно более сильным, богатым, влиятельным, но в то же время нервным и мнительным, однако литовцы – наиболее пьющая и склонная к суициду нация в ЕС – почему-то предполагают против Китая сдюжить.
Если людям хочется разменивать свои возможности для экономического развития на символические жесты лояльности Америке – пускай разменивают. Видимо, раздутая национальная гордость мешает им задуматься над тем, на какую роль в системе политического Запада Литва претендует на самом деле – на роль боевого авангарда в противостоянии с ядерными державами или на роль опытного экземпляра, самого бесполезного члена экипажа или, лучше сказать, учебного пособия.
Того, кого подсылают к дракону с целью узнать, насколько этот дракон зол и опасен.