Я не могу как-то однозначно относиться к Сталину. У меня дед, который, считай, под ним всю эпоху прожил, не относился к нему совсем уж просто и мне завещал не лепить горбатого. Причем дед знал, что бабкин отец получил «10 лет без права переписки», но все равно воздерживался гнать на Верховного. Может, потому, что люди той эпохи – из кремня и гвоздей – по-другому воспринимали бытие, жизнь, смерть и прочие теологические понятия.

Это мы много сейчас за них додумываем, чего, может быть, и не было вовсе. Нет, я отнюдь не за «кровавого Иосифа», я просто понять пытаюсь тех, кто до сих пор заваливает его бюст возле кремлевской стены цветами.

Возьмите Петра Великого. Если брать все в пропорции, то он ухандохал на «величие России» и «прорубание окна в Европу» ничуть не меньше людей, чем Сталин. Может быть, в реалиях эпохи и поболе. Но к Петру отношение другое – он почти для всех «Великий». А почему? Спроси любого – и он ответит: «Эпоха другая была, крепостничество, почти средневековье, темная Русь, принято было людишек на великие дела класть». И мы с этим в общем-то согласны: не было гуманизма и прав человеков при Петре, как не было их по всей цивилизованной Европе. Сложили сотни тысяч голов простого посконного люда на строительство Санкт-Петербурга и величие России – и ладно, жесткие требования эпохи, чего уж реветь и пачкать бумагу!

Но когда Иосиф положил миллионы в землю за то же самое величие страны, за ядерную бомбу, за победу над врагом, за какую-то смутную, но понятную всем до сих пор гордость, мы не выдержали: нельзя в наши просвещённые времена людям цивилизованным за величие страны другими людьми жертвовать! И точка. Петру и многим другим можно, Сталину – нет! Оно и верно – другая эпоха – другие понятия.

Нет прощения Сталину за людей, не оправдаться ему в истории ни бомбой, ни Днепрогэсом, ни Великой победой, но из Питера, построенного на костях, никто не съехал и в сталинском метро ездить не перестали. То есть люди все-таки понимают, что как-то не все так уж и однозначно.

За все великое все платили кровью. От пирамид и до ядерной бомбы.

Дмитрий Гололобов