Белсат воспользовался возможностью проехаться по Варшаве на такси с заслуженным артистом Беларуси Игорем Сиговым и таким образом поддержать сбор на театральную постановку знаменитого произведения Владимира Орлова «Орден Белой Мыши». Поездка — незабываемая. Собеседник — какого поискать. Игорь Сигов за рулем такси. Стартуем на площади Конституции. Серебряный «Dodge Caliber», уже свой. Работать на арендованных авто не очень выгодно. Через четыре минуты переходим на ты. Болтаем и беседуем обо всем на свете. На запястье его правой руки — БЧБ—браслет. Такой же — на рычаге переключения передач. Спешки нет — ни в движении, ни в словах. Но иногда разгоняемся. Таксист молчаливого типа Игорь Сигов вспоминает, как в Полоцке школьником (6—8 классы) занимался академической греблей. И на «двойке», и на «четверке» был номером 1 — «загребающим». Ответственность: первый номер определяет стиль и темп и «отгребает» (стоим на красном) в случае поражения. «Мне хотелось побеждать и грести лидером. И вот: 55 лет — а я все гребу, гребу и гребу»… Сигов вспоминает (поворот с Маршалковской), как в 16 лет впервые влюбился и бегал на свидания к камню возле Софийского собора («Красивая ли? В Полоцке не бывает некрасивых девушек!»). Рассказывает, как в 8 классе пришел в театральную студию к режиссеру Валентине Нагорной («Друг из класса меня пригласил, потому что один стеснялся идти — там много девушек было…»), которая его «влюбила в театр». Рассказывает, как не поступил (таксуем по Генерала Андерса) после школы в театралку, а после — в Институт культуры («А я-то был уверен, что мне, красавцу и полоцкой театральной звезде, все будет легко…»). Игорь Сигов (небольшая пробка на ул. Адама Мицкевича) рассказывает о семье. Мать — родом из Шарковщины. Отец — россиянин, но разве что по паспорту: его отец, дед Игоря, был репрессирован и сослан в Сибирь. Объясняет, почему в его фамилии лучше ставить ударение на второй слог (хотя в паспорте — «СІгаў»). Сигов говорит, что он — таксист молчаливого типа (ну нетипичный!). Но к пассажирским диалогам и монологам прислушивается пристально. Принюхивается к людям («Есть правило, что ты не можешь сказать женщине, какой у нее прекрасный парфюм, потому что это сексуальное домогательство»). Пользуемся деликатной темой (рядом — Маримонт-Руда) и дарим Игорю книгу Ирвина Уэлша «Niezła Jazda» (перевод с английского) про одержимого таксиста Сладкого Терри. Игорь признается: первая книга по-польски. Если вырезать из живой жизни два часа разговора с Сиговым и полностью перевести в текст — была бы хорошая пьеса. На 4, а может, и 5 действий. Но в СМИ другие законы драматургии. Поэтому сосредотачиваемся на актуальном. Очень хочется, чтобы спектакль по притче Владимира Орлова «Орден Белой Мыши» появился на свет. Появится ли — зависит от нас. «Лукашенко говорит правильные вещи…» — Игорь, когда узнал о твоем участии в постановке «Ордена Белой Мыши», был уверен, что сыграешь в ней шефа безопасности. А тут — Король! — Ну, а кому еще играть королей, если не мне! (смеется). Отрицательный персонаж. И тут срабатывает стереотип, что Сигов должен играть злодеев, фашистов или кагэбэшников, как в «Процессах» «Белсата». Хотя в жизни я очень положительный и никому не желаю зла. Ну и вот — Король. Для меня не было неожиданностью, что режиссер Владимир Ушаков именно так распределит роли. — А не хотелось сыграть Писателя? — Нет, ну как тебе сказать. Мы с Володей немного поспорили насчет того, кто такой Король? Я говорю ему, что король не должен быть дебилом, шутом или дураком. Он спрашивает: ну почему? А потому, отвечаю, что не может дебил 30 лет быть у власти. Был бы дебилом — его бы уже не было. Ну, мы понимаем, о чем речь, да?.. В сюжете «Ордена» Король «покупает» Писателя. Предлагает ему вкусную еду, вино, обстоятельства. Да, женщину, но ее уже потом. В начале — быт. Ты сам, мол, будешь жить как король, будем здесь встречаться, пить вино, есть баранину. Чем плохо?.. — И я же как бы тоже своего рода писатель, говорит он, да? — Да, но потом говорит: мы, короли, имеем дело с реальными людьми, а вы, писатели, — с фантомами. Я к чему говорю? Что эти персонажи — это как два мужика, но с разными позициями. Понимаешь, о чем я? Король — умный человек, как бы там ни было. Даже латынь цитирует. И если проводить параллель с Лукашенко, это ничего не меняет. Если абстрагироваться и послушать его выступление минут 10, то чувствуешь вдруг, что начинаешь ему верить. В какой-то степени. Я говорю о себе. И потом такой — стоп, стоп, п-ррр! И вот почему многие люди в Беларуси зомбированы и для них Лукашенко бог. Потому что он говорит, в принципе, правильные вещи, если брать в контексте. Делает другое, а говорит правильно. Вот. И мне интересно именно это — показать: сломается ли честный и сильный человек — писатель, и какой сделает выбор. И вообще, я пришел к выводу, что рассказ Владимира Орлова — это спор с самим собой. Между «я» и «я». Такие споры часто у нас случаются. Например, я говорю себе: а зачем ты уехал? Может, вернуться? Будет дом и работа… Понимаешь меня? — Да, в эмиграции наверное все прошли через такое. Или проходят. — Вот. И эта тема для меня в «Ордене Белой Мыши» тоже важна. Что победит у тебя? На какую сторону ты станешь? Останешься человеком или… И мне бы хотелось, чтобы тот, кто будет играть писателя, показал, насколько сложный выбор он делает. И моя задача как короля — не делать из него узурпатора и диктатора, а показать человека в разговоре с другим человеком. Ну вот — как мы сейчас с тобой разговариваем… «А знаешь, как трудно выпрямиться перед такими людьми?..» — Тебе лично трудно было сделать тот выбор — ехать или нет? — Я колебался полгода. Куда мне, в 55, ехать? С собаками! Начинать с нуля. Искать работу. Без совершенного владения языком. А оставаться — уже понимаешь, что тебя ждет. Этот вопрос стоит и перед писателем. Знаешь, в жизни всегда есть такой момент. Как у алкоголика последняя рюмка: хлоп — и понеслась. И дальше уже не помнишь, сколько пил и как тут оказался. Так и у людей: накапливается, накапливается, колеблется, а потом раз — и выбор. И надо нести за него ответственность. Мне очень жаль тех людей, которые, уже сделав выбор, начинают обвинять кого-то другого в том, где они в итоге оказались. Каждый выбор делает сам. Я как-то говорил уже, что выбор, который мы делаем, определяет нашу судьбу. Я действительно в это верю. И сейчас мы здесь, в таких условиях. Я вынужден работать таксистом, курьером, даже грузчиком. Но я знал, куда еду. И несу за это ответственность. — Вернемся к Королю из «Ордена Белой Мыши». Помогает ли тебе воплотиться в образ диктатора опыт встреч с Александром Лукашенко, с которым ты, как признавался ранее, встречался 3 или 4 раза. Более того, Лукашенко цеплял тебе на грудь орден Заслуженного артиста РБ. Хорошо, что не Белой Мыши… — Ну, это почти то же самое (смеется). Да, какие-то моменты награждения я вспоминаю. Передо мной были люди, они все подходили и кланялись Лукашенко чуть ли не в пояс. А я думаю: нет, я так делать не буду. Но начинаю подходить, он протягивает мне руку — и я ловлю себя на том, что меня автоматически сгибает и что мне тоже хочется упасть. Понимаешь?.. Я потом себя спрашивал, что это, бляха, было? Ведь он стоит и ничего не делает. У нас, у актеров, есть такое, когда режиссер говорит, что ты должен быть сверху. То есть — морочить, подавлять партнера. А когда «снизу» — подстраиваться, уступать. Так вот Лукашенко — подавляет. Хотя он небольшого роста — я выше. И когда я поймал себя на мысли, что хочу согнуться, я подошел и — выпрямился. — Главное — выпрямиться перед такими людьми? — А ты знаешь, как это трудно?.. Трудно, потому что он несет такую энергетику, которая простого человека ломит еще на подходе. Ведь ему всю жизнь внушали: ты никто, никто, ты раб. И когда он видит перед собой как бы не раба — склоняется. И это страшно, понимаешь? И я тебе скажу, что когда он прикалывал мне этот орден, а я стоял выпрямленный и видел, что он ниже меня, то думаешь, я чувствовал себя победителем? Нет! У меня тряслись коленки… И что вот с этим делать? Нет, я не боялся, но меня колотило. Подсознательно. — Вылезает этот рабский ген, который мы несем в себе? — Да, и вот почему в 2020 году я очень радовался, хотя у меня были тогда большие проблемы с онкологией. Когда я увидел молодежь на улицах, я понял, что у Беларуси есть будущее. Молодые не привыкли гнуться и стоять на коленях. «Я искренне считал, что не власть дает мне звание, а народ» — Звание Заслуженного артиста получил в 2011-м. Ты сделал выбор и не отказался… Хотя была уже Площадь 2010-го. — Я тебе скажу. Был и 2000-й еще, когда из-за политической позиции Валерия Мазынского развалили театр «Вольная сцэна», где мы поставили пьесу «Узлёт Артура Уі, які можна было спыніць» по Брехту. Это была копирка с Лукашенко. Я играл Артура Уи. И признаюсь: я не понимал, на черта выходить на протесты, когда мы могли такое делать на сцене. И я ошибался. Как ошибаются сейчас мои коллеги, которые остались в Беларуси, продолжают работать в театрах и говорят, что они «спасают театр». Это ошибка. Ловушка. Они работают на власть, они не могут работать творчески. Нет, я их не критикую. Но говорить, что мы, мол, спасаем театр, — это ложь и отмазка. Я прошел через это. Имел в 2000 году такую же отмазку. Я в это верил, но потом, когда пришел Валерий Анисенко, вообще не было таких спектаклей. Я удивлялся, каким образом прошла «Адвечная песня» в РТБД. Там звучит в финале: «Я чалавек!». — За такое сегодня 10 лет колонии получишь. — Ты прав. После 2020 года с сайта РТБД, которому я отдал 25 лет жизни и которым два года руководил, исчезли мои фотографии и мои спектакли. Как бы и не было меня в истории театра. — Но напрямую ты не ответил на вопрос, почему все же в 2011-м не отказался взять орден из рук Лукашенко. — Я считал, что заслуживаю. Было много сделано, много спектаклей и главных ролей. Я ездил в другие страны, где представлял Беларусь. И я искренне считал, что это не власть дает мне звание, а народ. Со временем это все смешалось… Впрочем, на награждении я сказал, что в стране много актеров, которые заслуживают такую оценку. Тех, кого не заметили. Понимаешь, это такая профессия. Попасть в кино или получить главную роль — это очень часто зависит не от твоего таланта. Мой гонорар в начале карьеры за съемочный день составлял 5 долларов. Но я не чурался никакой работы, соглашался на любые снимки, меня стали замечать и приглашать режиссеры и продюсеры. — Вплоть до того, что был номинирован в 2010 году на Оскара за «Дверь»! — Опять-таки — повезло. Просто так сложилось. Режиссер Хуанита Уилсон утвердила меня, хотя на пробах было много актеров. Просто увидела во мне этого Николая (главный герой ленты). Так сложилось. «Мне кажется, я знаю, что сейчас чувствует Зеленский» — То, как ты чуть не отобрал бокал шампанского у Тарантино, стало уже легендой (смеется). Но теперь — с кем бы из великих актеров или политиков выпил бы шампанского или вискаря? — С Энтони Хопкинсом. (Пауза). И Владимиром Зеленским. Если бы он разрешил, конечно. Интересно было бы пообщаться. Мне кажется, я чувствую Зеленского. Мне кажется, я знаю, что он чувствует сейчас. И, честно говоря, мне хочется его поддержать. — А из белорусских политиков — с кем опрокинул бы? — Ну, с Пал Палычем Латушко я и так пил кофе. Со Светланой Тихановской тоже встречались. Это было на встрече с президентом Польши. На брудершафт не пили, конечно, но поговорили хорошо. В общем ситуация, которая сейчас здесь наблюдается, вызывает грусть. Очень жаль, что политики разных времен здесь, в эмиграции, не могут между собой договориться. Начиная с Зенона Позняка и далее. Ведь цель у всех одна. Надо, чтобы они объединились, чтобы смогли помочь друг другу. — Игорь, ты пошел в Координационный Совет. У тебя самого есть политические амбиции? — Нет. Но, видимо, у меня не было другого выхода. Почему? Потому что, извиняюсь за нескромность, я медийная личность. И для многих мое мнение и моя позиция очень важны. Если хочешь, я такой немножко индикатор — делается правильно или нет. Люди доверяют мне. Потому что, как мне кажется, я ничем не скомпрометировал себя как человек. Когда ошибался, признавал: моя ошибка. У меня была мечта. И теперь есть. Это — объединить. Я постоянно говорил на встречах с белорусами перед выборами в КС: «Вспомните 2020-й, когда вы все вместе выходили на улицы! Было ли вам страшно? Нет! А Лукашенко было страшно? Было. Такое может быть, только когда мы вместе». Поэтому для меня быть в КС — это возможность сказать, что мы сделали все правильно. Тяжело? И мне тяжело. Но у нас есть цель, к которой мы должны идти. — Хотел еще что-то про Координационный Совет спросить… — Нет, лучше не спрашивай (смеется). — Хорошо, скажи мне как актер: КС — это театр? И интересный ли? — Конечно, театр. Не в плохом смысле. Там все есть — и конфликты, и персонажи. Я смотрю, прислушиваюсь к диалогам. Я и в такси так делаю. Пытаюсь разгадать, что за человека везу, почему он грустен, что могло случиться. Можно уже пьесу писать (Игорь рассказывает несколько горячих историй о пассажирах. Когда будете с ним ездить, попросите рассказать о темнокожем французе, который ищет в Варшаве свою жену с ребенком — ред.). «Орден Белой мыши» — доказательство того, что все мы сделали правильно» — Будем ждать твою «таксовую» (не «токсичную»!) пьесу. А когда надеяться на премьеру «Ордена Белой Мыши»? — Предварительно, насколько знаю, планируется на 1 ноября. Но пока что все сложно. Сделать костюмы — нужны деньги, декорацию — деньги, аренда площадки для репетиций — тоже. А откуда их брать? Поэтому объявили сбор на «Гронцы». Я уже говорил на радио, что мы попали в условия коммерции. Капитализма. Рынка. И это нормально. Но деньги «на ветер» здесь просто так никто не дает. К меценату нужно приходить с чем-то готовым. Ну об этом можно долго рассуждать. Премьера «Ордена» ожидается на «Сцене Хмельной» («Scena Chmielna») в Варшаве. — Почему очень важно, чтобы этот спектакль увидели белорусы в эмиграции? — По моему мнению, так как не могу сказать за режиссера, спектакль «Орден Белой Мыши» будет доказательством того, что мы сделали все правильно. Больно, но — правильно. И это пьеса в том числе и о том диктате, который соблазняет нас конфетками — возвращайтесь, напишите покаянное письмо, может немного отсидите, но будете дома. Это все замануха! В «Ордене» очень много слоев и вопросов поднимается. Но это и о том, что то, что мы сделали в 2020 году и что делаем сейчас, — это правильный выбор. С диктатом надо бороться. Так или иначе. Даже тем, что ты уехал и не платишь ему налоги. У меня забрали все в Беларуси. Профессию забрали, дом забрали… Тяжело. Но я продолжаю что-то делать…
