Жизнь в черном цвете. Евдокия Москвина

Лагерь беженцев под Дамаском расположен в школе. Классы разделили на секции, в каждой секции одна или две семьи, душ и туалет — в коридоре. В школе живут 54 семьи, и у каждой своя история побега. Айшат вместе с матерью удалось сбежать несколько месяцев назад. Почти два года ее семья прожила под властью ИГИЛ*

Несмотря ни на что учителя продолжают вести уроки в железной пристройке утром и вечером, пока не очень жарко. Из школьных предметов сохранились математика, физика и литература. Во дворе учитель физкультуры, тоже беженец, ведет спортивные танцы для девочек и баскетбол для мальчиков.

Айшат соглашается говорить при двух условиях: она не назовет своего настоящего имени и родного города и не будет фотографироваться. В городе у нее остались родственники, которым такая публичность может стоить жизни.

— До войны мы жили спокойно, — рассказывает Айшат. — Но когда пришли боевики, вся жизнь перевернулась. Первым их требованием было, чтобы все женщины и девушки ходили полностью закрытые. Все должно быть черное, даже хиджаб под никабом. У нас забрали удостоверения личности. Чуть что не так, штрафовали, истязали, и это не самое страшное, потому что в наказание могли забрать отца или брата или просто убить.

— Кто были эти люди, которые представляли ИГИЛ*?

— Мне кажется, они были из разных стран. Из Туниса, Марокко. По крайней мере, по-арабски они говорили очень плохо. Этим они и отличались от жителей нашего города. А так — одевались как обычные мужчины, часто не носили оружия. Самое ужасное, что любой человек, который едет на велосипеде или идет по улице, мог оказаться одним из них…

— Была ли у вас хоть какая-то возможность уехать?

— Чтобы куда-то уехать, надо было оставить в залог дом или другое имущество, а также поручителя. Выезд разрешали не больше чем на десять дней. Если до этого срока человек не вернется, залог забирают, а поручителя убивают. Раньше разрешали больным и старикам уезжать без поручителя и залога, но теперь не так. В целом выпускали только очень больных людей. У нас еще оставались больницы, но лечили в них очень плохо. Хирургами работали аптекари, фельдшеры, даже ветеринары, главное — чтобы они вступили в ИГИЛ*.

— Вы могли выходить из дома?

— Только в сопровождении мужчины. Карательницы из организации «Аль-Хисба» (религиозная полиция. — «РР») постоянно ходили по улицам и следили за женщинами. Самое страшное началось, когда появились «Аль-Хисба». Наказание за открытое лицо, макияж, курение — смерть. Жизнь превратилась в ад.

— У вас оставалась какая-то связь с миром? Может быть, был интернет?

— Да, но переписываться по интернету тоже было опасно. У одной девушки брат служил в сирийской армии, он отправил ей свою фотографию в форме. «Аль-Хисба» отобрала у нее телефон, в нем нашли фотографию брата, и ей отрубили голову прямо у всех на глазах. Отрубленную голову они всегда выставляют на обозрение на несколько дней, тело не отдают семье, а выкидывают в лес.

— Почему местные жители не пытались сопротивляться?

— Пытались. Однажды кто-то из местных поджег автобус боевиков, попавший в аварию. Через месяц всех поймали и казнили. Но потом выяснилось, что казнили не тех. После казни кто-то позвонил им по телефону и взял все на себя. Говорят, потом этот человек сбежал в Турцию.

— А как удалось сбежать вам?

— Мне помог знакомый. За деньги он вывозил людей через Ирак и Иорданию. Нас вывезли через Ирак в сторону лагеря «Аль Заатари». Примерно через полчаса после пересечения границы нас догнали боевики и сказали, что дальше дорога закрыта. Мы сказали: «Мы бедуины, пасем овец» — так научили те, кто помогал нам бежать. Часа два мы ехали по лесу, наши сопровождающие искали другой путь. Потом услышали взрыв, перед машиной выросли люди, они приказали нам выйти. Среди нас были мужчины, дети и много женщин. Дети плакали и кричали. Оказалось, это бойцы «свободной армии». Они поняли, что мы беженцы, и показали дорогу. Добравшись до лагеря, мы встретили другую группу сирийских беженцев. Переночевали и рано утром отправились в путь. После долгих скитаний в пустыне мы доехали до сирийской армии, которая на своей машине отправила нас до ближайшей автостанции; там мы пересели на автобус, идущий в Дамаск, и ехали два дня. Было очень тяжело. Солнце, пыль, жара. У нас закончилась еда и вода. Дети очень устали. Слава богу, мы добрались.

Айшат живет с мамой, они делят комнату с семьей других беженцев. О судьбе сестер и племянниц, оставшихся в родном городе, им ничего не известно.

* Запрещенная в России организация.

Евдокия Москвина, «Русский репортер»