Писатель Драгунский на РСН: Быть другом детей – это прекрасно

А. СЕМЁНОВА: Это «Читатели и писатели» с Алёной Семёновой. Цитата: «За что я особенно люблю современную литературу, так это за то, что её можно не читать или читать на пробу», — это из книжки «Плохой мальчик» прекрасного писателя Дениса Викторовича Драгунского. Здравствуйте.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Здравствуйте.

А. СЕМЁНОВА: Спасибо, что пришли. Я немного расскажу для тех наших слушателей, которые, может быть, Вас не знают, о том, кто Вы. Ваш день рождения – 15 декабря 1950 года. Российский филолог, политолог, писатель, журналист и драматург, сын известного детского писателя – Виктора Драгунского, прототип героя его «Денискиных рассказов». Здесь наше сердце должно затрепетать. Все мы – друзья Дениски, и это – Вы.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Дениска – друг вас всех.

А. СЕМЁНОВА: Окончил филологический факультет МГУ, написал сценарии фильмов: «По секрету всему свету», «Удивительные приключения Дениса Кораблёва». В первой пятилетке 90-х годов работал политическим аналитиком и журналистом. В 2002 году – кандидат философских наук, разрабатывал теорию национального самосознания. Книга рассказов Дениса Драгунского «Нет такого слова» вошла в short-лист конкурса «Книга года-2009» в номинации «Проза года». Повесть «Архитектор и монах» вошла в short-лист премии Белкина.

А теперь я немного расскажу о Вашей художественной литературе. Начинаем с 2009 года, и первая книга, которую Вы написали, называется «Нет такого слова». Это не совсем книга, как роман, это сборник небольших рассказов.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Совершенно верно.

А. СЕМЁНОВА: Расскажите, пожалуйста. Когда человек вдруг, не в 20 лет, решает, что будет автором художественных произведений. С чего Вы решили, что будете хорошим писателем?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Я долгое время был неплохим журналистом.

А. СЕМЁНОВА: Очень неплохим.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Спасибо. Я занимался самыми разными вещами, примерно каждые 10 лет менял жизненный проект: был художником, филологом, драматургом, политическим аналитиком, публицистом, потом непосредственно работал в политике. 4 декабря 2007 года я сказал, что больше политикой и политической аналитикой заниматься не буду, буду писать короткие истории из своей жизни, и не только из своей. Подчёркиваю, короткие, чтобы влезли в экран компьютера. И вывешивал их в интернете в «Живом журнале». Когда рассказов накопилось более 200 штук, я отнёс их в издательство «Рипол классик», где их с большим удовольствием напечатали. Это была книжка «Нет такого слова». 

А. СЕМЁНОВА: Дальше с небывалой скоростью всё понеслось: 2010 год – книга «Плохой мальчик», «Господин с кошкой», «Третий роман писателя Абрикосова», 2011 год – «Тело номер 42», «Ночник», «Пять минут прощания», 2012 год – «Бог, страх и свобода», 2013 год – «Архитектор и монах», «Взрослые люди» 2014 год – «Окна во двор», «Отнимать и подглядывать», 2015 год – «Вид с метромоста». И 2016 год нас уже порадовал прекрасной книгой «Мальчик, дяденька и я». Книга меня очень порадовала. Стоит объяснить нашим слушателям, о чём она.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Эта книга не совсем похожа на мои прежние, потому что каждая из них – 150–200 очень коротких рассказов. Тут же – рассказов 19, они длинные. Но это повесть в рассказах. Повесть обо мне, о моём человеческом взрослении, о вещах, которые мне предстояло понять в своей жизни. Она охватывает период с 1968–1969 годов до 2010 года, а происходит действие – в Риге и на Рижском взморье, где я практически каждый год проводил до одного месяца. Моя рижско-прибалтийская жизнь там описана. Я не считаю себя великим человеком, чтобы говорить, что эта книга описывает такой период моей жизни в этом районе – это было бы слишком пафосно, помпезно, надуто. Это про некоторые важные вещи, которые я понял в своей жизни, а именно про некоторый компас жизни. Сколько у меня в жизни было мельчайших развилок, которые я обошёл и пришёл к тому, что сейчас у меня есть. Самое главное для меня в этой книге – расставание с детскими фантазиями о собственном всемогуществе, уникальности, особой замечательности. Расставание, как говорят психологи, с нарциссическими фантазиями. Человек, который остался в этих фантазиях, всё время считает, что его всё время предают, обижают, и главное, ему всё время недодают.

А. СЕМЁНОВА: Недодали, а должны были.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Все девушки должны были меня любить, все театры рвать из рук мои пьесы, все товарищи – обрывать мне телефон. В этой книге рассказано о расставании с этой детской иллюзией.

А. СЕМЁНОВА: А «Мальчик, дяденька и я» — это одно лицо, то есть, Вы?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Да, это я. Мальчик – это примерно до 25 лет, дяденька – когда мне в районе 35–40 лет, а я – перед Вами.

А. СЕМЁНОВА: Удивительная сцена: 1965 год, наш герой находится в Риге, и сталкивается впервые с таким явлением как дамское кафе. Советский человек впервые увидел, что женщины, перед тем, как выйти на работу, собираются, встречаются в кафе, пьют чашечку кофе и болтают о жизни. В этот момент я полюбила эту книгу и поняла, что она безумно трогательная. Расскажите, все ли истории, которые в этой книге есть, имеют отношение к реальности?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Конечно, отношение к реальности имеют все. Некоторые истории являются честным рассказом о том, что на самом деле было, есть пара описанных снов, я очень люблю сны, книга «Ночник» посвящена моим снам, это дневник снов за целый год.

А. СЕМЁНОВА: Она очень забавная.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Спасибо. Но есть, конечно, и выдуманные эпизоды, есть персонажи, сильно обобщённые, вымышленные.

А. СЕМЁНОВА: А женщины?

Д. ДРАГУНСКИЙ: С женщинами туже, они реальные. Имена иногда поменяны на всякий случай, но женские приключения там описаны по возможности честно, потому что к женщинам и к любви я отношусь насколько серьёзно, что фантазировать, а тем более, врать на эту тему, не могу себе позволить.

А. СЕМЁНОВА: «Мироздание – дело общественное, а любовь – частное. Что это значит? Это значит, что с мирозданием справляются все вместе, а с любовью – каждый в отдельности», — это из книги «Мальчик, дяденька и я», которая только что вышла в России. Насколько я знаю, с предыдущей книгой Вы поездили по российским городам, пообщались с читателями?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Да. Объездил, наверное, 10 российских городов, читал вслух свои рассказы, обсуждал, и мне это очень понравилось. Люди это принимали, им это интересно. Людям удобно читать книгу, составленную из коротких рассказов. В книге «Вид с метромоста» — 411 рассказов. На целый год.

А. СЕМЁНОВА: Я их читала. Можно читать их как секунды передышки. Есть те, кто курят, оставляют на работе себе пять перерывов на пять сигарет, выходят и курят. Мы призываем к здоровому образу жизни и вместо этого открывать книги Дениса Драгунского и читать по одному рассказику. Уверяю Вас, это гораздо полезнее, чем никотин.

Верите ли Вы в то, что всё в мире не просто так?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Конечно, не просто так, зачем было тогда родиться на свет, где всё просто так?

А. СЕМЁНОВА: Всё предопределено?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Не знаю, взаимообусловлено, я бы сказал так.

А. СЕМЁНОВА: Когда Вы писали «Мальчик, дяденька и я» Вы предполагали, наверное, что я буду просить Вас читать вслух.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Конечно.

А. СЕМЁНОВА: Пожалуйста.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Мой друг Лёша познакомил меня с каким-то парнем, который писал на картонках, на изнанках сигаретных пачек, разные полезные слова и выражения на латышском языке, типа: «Что это такое?», «Как Вас зовут?», «Спасибо», «Пожалуйста». Самый главный вопрос – «Пиво есть?» С одной такой картонкой вышла совершенно замечательная история. Этот парень написал на картонке очень полезную фразу: «Я люблю толстых и рыжих женщин». Я случайно оставил эту картонку на столе в комнате, а жил я, как всегда, в деревянном корпусе Дома творчества писателей вместе с мамой. Вдруг вижу, а на картонке написано неизвестной рукой. Я не понял, что это значит, побежал к приятелю, и он мне перевёл: «Это правда?» Путаясь в предположениях и фантазиях, я написал: «Да», и оставил картонку лежать, где была. На следующий день прихожу в номер после завтрака, а на встречу мне с ведром и шваброй из дверей выходит уборщица Ильза, чернявая и жилистая, как хворостина. А на картонке написано: «Очень жаль».

А. СЕМЁНОВА: Браво! Меня заранее в социальных сетях попросили зачитать небольшой вопрос. Интернет гласит, что именно Вы были прототипом Дениски, мы выяснили, что это правда. Есть ли среди историй о Дениске реальные?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Одна.

А. СЕМЁНОВА: Расскажите.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Из 60 историй реальная только одна, называется: «Третье место в стиле баттерфляй». Дениска пошёл учиться плавать, нас было 20 человек. Мы никаким баттерфляем не владели, тренер сказал: плывите, как умеете. Плыли по-собачьи, подняли много брызг. Он ответил: «Ну, просто баттерфляй!» Один мальчик подплыл, он сказал: «Первое место», подплыл второй: «Второе место». А мы все заголосили: «А я, а я?» Тренер ответил: «Друзья, а вы все заняли третье место». И я понял, что занял третье место в заплыве в стиле баттерфляй, что и рассказал своему папе. Он меня похвалил и поздравил, спросил, кто был первым, вторым. А кто занял четвёртое место? Никто, мы все 18 человек заняли третье. «А-а-а», — протянул папа. И снова уткнулся в газету. У меня сразу испортилось настроение. Вот этот рассказ правдивый, все остальные – художественное произведение. 

А. СЕМЁНОВА: Спасибо, что ответили. Каково это быть близким другом детей уже четвёртого поколения? Дети настолько сближаются с героями книг в своём воображении, что либо сами ощущают себя этим героем, либо становятся его лучшим другом.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Это прекрасно, быть лучшим другом детей. Мне это очень нравится, я часто хожу по школам и рассказываю детям о «Денискиных рассказах», что было на самом деле, про Мишку и Алёнку, про учительницу Раису Ивановну, про нашу жизнь, школьную форму, пионерские забавы. Им это нравится, и я люблю с ними общаться. Я даже написал комментарии к «Денискиным рассказам». В издательстве «АСТ» вышла толстая книжка к юбилею моего отца, которому в 2013 году было 100 лет со дня рождения – «Виктор Драгунский «Денискины рассказы», а внизу мелким шрифтом – «Денис Драгунский о том, как всё было на самом деле». Там картинка, нарисованы чернильница и телефон. Очень полезная книжка, но ребята всё равно любят слушать, что я рассказываю, и я с удовольствием это делаю. Дружить с детьми – это прекрасно.

А. СЕМЁНОВА: Вы даже специалист по детям.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Не знаю, специалист или нет, но делаю это давно.

А. СЕМЁНОВА: Меняются ли дети с течением времени, чем отличаются дети сегодняшние от тех, кто рос 20 лет назад?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Конечно, меняются.

А. СЕМЁНОВА: В какую сторону?

Д. ДРАГУНСКИЙ: В разную. Нынешние дети более ловкие, более знающие. Я помню, когда пришёл в одну школу вступать, и меня какой-то мальчик из второго класса спросил: «Когда Вы написали свою первую книгу?» Вскочила его одноклассница и сказала: «Петров, какой ты смешной, в Википедии надо посмотреть, прежде, чем задавать вопросы».

С другой стороны, я очень сочувствую нынешним детям – они страшно несвободны. Мы были сами себе хозяевами. В отсутствии мобильных телефонов у нас было святое и неотъемлемое право пропасть без вести на три часа в день.

А. СЕМЁНОВА: даже больше.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Пришёл из школы, пообедал, и побежал. Куда я побежал? Никого не касается. Я мог сесть на трамвай и поехать на другой конец города к своему товарищу, на птичий рынок или толкучку, где продают радиодетали. Тогда все мальчишки собирали разные радиоприёмники, усилители. Мы вели себя совершенно свободно. Нынешних детей почему-то возят на спортивную секцию. Я сам ездил на спортивную секцию на метро.

А. СЕМЁНОВА: Время изменилось, страшно детей оставлять.

Д. ДРАГУНСКИЙ: В головах что-то изменилось у людей, время не изменилось.

А. СЕМЁНОВА: Может быть. Вы, наверное, единственный писатель из мне известных, кто отталкивается от социальных сетей в книге, а не книги перетаскивает в соцсети. С чем связана такая большая любовь к социальным сетям, ЖЖ, Facebook?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Я очень люблю отклик. Я напишу рассказ, вывешиваю в ЖЖ и Facebook и начинаю получать разного рода отзывы, не просто лайки: здесь понятно, здесь не понятно, а здесь – дурак ваш герой. Читатели бывают разные: очень искушённые, которые всё понимают, а бывают простодушные, которые отождествляют рассказчика со мной. У меня бывают отрицательные герои, плохой человек, и он говорит какую-то гадость, а мне пишут: «Как Вам не стыдно говорить такие вещи?» А это не я говорю, это он. Переспрашивают: «А зачем тогда Вы это написали?» Трудный разговор. В любом случае это совершенно очаровательный отклик, пульс живого интереса к слову, и это прекрасно. 

А. СЕМЁНОВА: Нам пишут: «С удовольствием смотрю Вашу передачу, ведь мои дети выросли на «Денискиных рассказах», большое спасибо Виктору Драгунскому».

Д. ДРАГУНСКИЙ: Я тоже благодарен своему отцу за то, что он написал такую книгу.

А. СЕМЁНОВА: Я бы поговорила о путешествиях по России. Насколько, на ваш взгляд, публика, читающая за пределами Москвы, собственно, читающая?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Я не могу сказать за всю Одессу, но и в Москве, и в Ярославле, Сургуте, Пензе, Нижнем Новгороде, Казани приходят примерно одинаковое количество людей на встречу с писателем: от 30 до 60 человек. Они задают примерно одинаковые вопросы, понимание тоже самое. Можно сказать даже наоборот: в каком-нибудь отдалённом городе интерес к человеку, который пришёл рассказать о своей книге, по посещаемости на 20–30% выше, чем в Москве. Москвичи более избалованные. Но читающая публика есть везде, внимательная, добрая, проницательная.

А. СЕМЁНОВА: А не бывает так, что приходят и говорят какие-то не очень хорошие вещи, критикуют?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Если критикуют, то ради бога, я готов отвечать. Лучше, когда человек тебя критикует, но видно, что читал твой текст, и у него есть по нему вопросы, пусть даже самые неприятные и острые, чем человек, который бездумно хлопает в ладошки и которому всё равно, он зашёл погреться. Бывают люди, которые задают злые вопросы. На каждой второй встрече бывает сумасшедший человек, кто говорит какие-то глупости, но и это тоже бывает, это жизнь.

А. СЕМЁНОВА: От сообщений с благодарностью за «Денискины рассказы» и «РСН» за то, что приглашают таких чудесных людей я перейду к щекотливой теме, которая меня поразила. Где-то три года назад я слушала Ваш эфир на другой радиостанции, в котором Вы говорите, что вот-вот выйдет книга, в которой целых 13 рассказов о том, как обстояли дела с сексом в 70-х годах в Советском Союзе.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Совершенно верно.

А. СЕМЁНОВА: Что Вас подвигло к написанию 13 рассказов на эту тему?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Желание сказать правду, дать отповедь клеветникам, которые говорят, что в СССР секса не было.

А. СЕМЁНОВА: Вы доказываете, что был.

Д. ДРАГУНСКИЙ: В СССР секс был, причём замечательный, в большом количестве, очень разнообразный. Немного не такой, который сейчас, наверное, но он был, и занимал всегда огромную часть жизни взрослых людей, особенно молодого возраста. И я там рассказываю о разных вещах, связанных с особенностями разводов и браков, жизни в одной комнате с родителями, ухаживаниями, измен, легенд.

А. СЕМЁНОВА: Можно про легенды поподробнее?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Хочется, но немного сложно об этом говорить в прямом эфире, потому что они связаны с сексом как таковым.

А. СЕМЁНОВА: Вот это мы немного опустим.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Разные пугалки. Не будем пугать людей, потому что всё это не правда. Легенда, например, о Фифочке, которая окрутила академика.

А. СЕМЁНОВА: Та самая Фифочка.

Д. ДРАГУНСКИЙ: А потом академик умер и выяснилось, что всю свою сберкнижку, дачу, квартиру он завещал своей дочери от первого брака, которая годилась этой Фифочке в мамочки. И посрамлённая Фифочка, цокая каблучками, уходила по улице Горького, оглядываюсь на шикарный дом с гранитными колоннами. И такие легенды тоже были.

Легенды о женщинах, как переходящем призе, которые переходили от одного знаменитого человека к другому.

А. СЕМЁНОВА: Это, наверное, тоже были знаменитые актрисы и певицы.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Нет.

А. СЕМЁНОВА: Просто музы?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Просто музы, красавицы, профессиональные жёны знаменитостей.

А. СЕМЁНОВА: Я даже не представляю, кто эту функцию сейчас выполняет.

Д. ДРАГУНСКИЙ: В этом различие между нашим временем. Сейчас знаменитости хотят сбиваться в кучу: он знаменитость, она тоже, а потом они ссорятся, кто из них больше знаменитость и ничего хорошего из этого не получается.

А. СЕМЁНОВА: Пока был перерыв, мы начали с Вами говорить об одежде. Вы рассказывали, что женщину не пустили в такси в брюках.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Да, в большой курортном городе женщина сходит с поезда, идёт с чемоданом на площади, на неё все посматривают, и вдруг таксист говорит: «Не повезу, вы в брюках». И в этом столько презрения и осуждения было, что бедной женщине пришлось доставать из чемодана платье, идти в туалет и переодеваться.

Я помню, как мою маму, когда мы с ней вместе отдыхали на юге, не пускали в столовую, потому что она была в сарафане. Про мини-юбки страшно вспомнить – чуть ли не кидали разными тяжёлыми предметами в женщин.

А. СЕМЁНОВА: А кто кидал?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Женщины старшего возраста. Но самое смешно другое: когда появились юбки-макси, они стали таким же предметом осуждения, этих женщин называли неприличными словами, юбкой тротуар метёт – тоже плохо. Злая старуха всегда найдёт, к чему придраться.

А. СЕМЁНОВА: Это были единичные случаи?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Нет.

А. СЕМЁНОВА: Мне очень понравилось о том, как Вы рассказываете в книге «Мальчик, дяденька и я» о том, какие москвичи в большинстве своём были страшными расистами.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Могу вспомнить этот эпизод. Мы стояли в булочной в очереди на Большой Грузинской.  Напротив была продуктовая «Берёзка», к ней причаливали невиданные в нашей стране автомобили, выходили афроамериканцы или африканцы, не всякий негр афроамериканец. Они выкатывали тележки с роскошными упаковками, и все говорили: «Мартышки чёртовы, мы их кормим». Мы их не кормим сейчас, когда-то кормили. «Но всё равно мартышки», — говорили. Люди читали «Хижину Дяди Тома», плакали над ней, собирались на митинги за свободу Африки, клеймили Мобуте, сочувствовали Лумумбе. Для вас эти имена, наверное, уже ничего не значат, но тогда, в 1965–1970 годах было ой, что такое. Но в жизни – обезьяны, и всё.

Одна знакомая девушка из института восточных языков изучала африканские языки с африканцем из посольства. Она прогуливалась по улице, в неё кидались предметами, называли её проституткой.

А. СЕМЁНОВА: В моём маленьком городке, где я росла, в 1990–95-х годах, когда появился первый африканец, и дети страшно измывались над ним. Взрослые уже спокойно реагировали, был телевизор, но дети издевались.

За пределами эфира мы также говорили о том, как быстро мы скакнули из ханжеского мира в мир абсолютной свободы. Наверное, виной всему и телевизор в том числе, и социальные сети.

Д. ДРАГУНСКИЙ: И социальные сети, и фотоаппарат, бесконечные селфи.

А. СЕМЁНОВА: Вы делаете селфи?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Я начал делать их, когда такого слова ещё не было, снимал их обыкновенной Nokia. У меня есть селфи, когда мне рвут зуб, когда меня стригут и подобные.

А. СЕМЁНОВА: Вы их выкладываете в Facebook?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Когда-то выкладывал.

А. СЕМЁНОВА: Социальные сети информацию едят очень быстро, проглатывают буквально за одну секунду. Не жалко ли Вам, что пишете что-то, важное придумали, выложили в соцсети, и через три секунды что-то произошло, это исчезло.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Как исчезло? Это осталось в моём аккаунте, я потом это издам отдельной книжкой.

А. СЕМЁНОВА: Вы все свои рассказы издаёте?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Да. Процент отходов у меня очень маленький. Но разве я жалею от того, что вышел на улицу, вдохнул весенний воздух, потом его выдохнул, и он куда-то делся? Социальные сети – жизнь, пульсация, прогулка по городу, сердцебиение. Как можно жалеть о том, что сердце пробилось, прокачало кровь, и теперь эта кровь где-то в районе коленки? Она вернётся, это просто жизнь.

А. СЕМЁНОВА: Как прекрасно мы сейчас об этом говорим.

Процитирую небольшой отрывок из Вашей книги: «Может быть, это значит, что есть на свете счастливые люди, счастливые сердца, которые умеют жить в настоящем, не в каком-нибудь дурном смысле слова. Не гедонисты, срывающие цветы удовольствий, а просто люди, живущие здесь и сейчас, погружённые в жизнь, растворяющие её в себе и преобразующие в слова и поступки.  Я очень завидую таким людям, если они на самом деле есть. Я очень надеюсь, что они всё-таки живут на свете». Это из книги «Мальчик, дяденька и я». Расскажите, под каким впечатлением вы писали эти строчки?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Я люблю жить каждый день, люблю смотреть в глаза людям, которые поднимаются наверх или вниз по эскалатору. Для меня самое дорогое – попытаться ощутить замечательное сейчас. Я себя ловил на очень странной мысли, что я очень хорошо могу вспоминать, что было пять минут назад, что было пять лет назад, 50 лет назад. 50 лет назад мне было 15 лет – ого-го, что было тогда. А почувствовать жизнь, ощутить её и насладиться ей сию минуту – очень трудно.

А. СЕМЁНОВА: Это правда.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Для меня это важная задача. Желание её выполнить и заставило меня написать эти строчки.

А. СЕМЁНОВА: Они напомнили мне другую книгу, которую я очень люблю. «Новая земля» Экхарта Толли. Вам она знакома?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Нет, к сожалению.

А. СЕМЁНОВА: Книга о том, как жить здесь и сейчас. Это практически руководство к действию.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Прочитаю.

А. СЕМЁНОВА: Последние 10 лет жизнь сталкивает меня с такими людьми, которые говорят о том, что стараются жить здесь и сейчас, и эти люди счастливы. Я очень давно не видела несчастных людей, и это прекрасная тенденция. Вам не кажется, что мы становимся счастливее при том, что с рублём что-то страшное? 

Д. ДРАГУНСКИЙ: Мы становимся умнее, начинаем ощущать жизнь. И социальные сети тоже помогают нам погружаться.

А. СЕМЁНОВА: То есть они не зло?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Они добро, как книгопечатание, как радио. Мальчики и девочки, приложив к ушам огромные наушники, слушали детекторные радиоприёмники, голос из эфира.

А. СЕМЁНОВА: Это было магией.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Социальные сети тоже магия, которая позволяет нам обнять сотни, тысячи, миллионы людей и чувствовать их пульс.

А. СЕМЁНОВА: Это не пустая трата времени, когда мы сидим там часами?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Нет. Если бы это была пустая трата времени, люди не сидели бы там часами – я вам клянусь.

А. СЕМЁНОВА: Вы меня оправдали. Я правда, слишком много времени провожу в соцсетях, и мне кажется, что то, что я делаю – это очень важное дело. Я читаю важных людей, они же пытаются что-то донести, Вас, например, читаю.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Я не такой важный. Я тоже читаю разных людей. Уже начинает теряться разница между человеком, которого я знаю лично и тем, кого только по юзерпику, но при этом часто его читаю.

А. СЕМЁНОВА: У меня есть для Вас небольшой блиц-опрос. Я очень надеюсь на вашу искренность.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Я постараюсь.

А. СЕМЁНОВА: Что нужно сделать, чтобы Вы стали счастливее?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Любить.

А. СЕМЁНОВА: Кого, что, Вас?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Любить того человека, который рядом с Вами: мужчине любить женщину, женщине – мужчину, мужа, жену, возлюбленного, любить детей, родителей, любить жизнь вокруг себя, свою страну, культуру, книги.

А. СЕМЁНОВА: Вам нужно больше любить или Вы людям советуете любить?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Людям советую, чтобы быть счастливее. Мне, наверное, тоже, чтобы быть ещё счастливее, надо любить ещё сильнее, отчаяннее, безогляднее.

А. СЕМЁНОВА: У Вас есть цель?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Конечно – написать побольше книжек.

А. СЕМЁНОВА: Сколько ещё планируете?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Не знаю. В этом году планирую издать две новых книжки: новый сборник рассказов и толстый роман, написанный от лица 16-летней девочки.

А. СЕМЁНОВА: Я жажду подробностей о романе.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Это роман о жизни 16-летней девочки, хорватки по национальности, живущей в городе, похожем на Будапешт в 1914 году, которой тайная полиция даёт задание убить террориста, который должен убить Франца Фердинанда, но она в последний момент делает другой выбор. Очень увлекательный роман.

А. СЕМЁНОВА: Вы его уже написали?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Да, он уже в издательстве.

А. СЕМЁНОВА: Это напоминает мне другой Ваш роман – «Архитектор и монах». Там действие происходит в 1913 году.

Небольшая зацепка, я чуть-чуть расскажу. История не терпит сослагательного наклонения, но самое интересное для писателя – придумать, а что, если. 1913 год, перед нами Сталин и Гитлер, которые пока не стали таковыми, но они оказываются в одном городе, и это исторический факт.

Д. ДРАГУНСКИЙ: Да, февраль, Вена, 1913 год.

А. СЕМЁНОВА: В то время они там не встретились, но в Вашей книге они встречаются. Так происходит, что вместо диктаторов перед нами история жизни, которая приводит Гитлера к тому, что он становится средним архитектором, обычным мужчиной, а Сталин – монахом.

Д. ДРАГУНСКИЙ: И потом крупным церковным деятелем.

А. СЕМЁНОВА: Вот такая завязочка. Пришло сообщение: «Свободы стало больше, а душевности в людях меньше, не правда ли?»

Д. ДРАГУНСКИЙ: У кого как. С кем повезло встретиться, я не могу делать таких обобщений.

А. СЕМЁНОВА: «Разве могли бы несколько лет назад представить, что можно направить смс прямо на радио?»

Д. ДРАГУНСКИЙ: Правильно.

А. СЕМЁНОВА: Что Вы цените превыше всего в людях?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Искренность.

А. СЕМЁНОВА: В чём она должна проявляться?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Люди должны говорить правду, но стараться не обижать друг друга. Быть искренним в своих отношениях, держаться принципов верности, быть открытым, не боятся раскрыть свою душу.

А. СЕМЁНОВА: Какому-то человеку?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Нет, близкому человеку, своему другу, своим жене, мужу.

А. СЕМЁНОВА: Какой самый интересный вопрос Вы бы задали кому-то?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Не хотел бы ты прожить другую жизнь? Чем недоволен и чтобы хотел исправить, если мог?

А. СЕМЁНОВА: Есть интересный фрагмент у Вас в книге «Господин с кошкой»: «А если представить себе вот такой выбор: вам предлагается умереть буквально завтра, зато вас будут помнить вечно: монументы, улицы, корабли, стипендии, мемориальные доски, юбилеи, выставки, конференции, мемуары, устные легенды, не говоря о благодарной памяти потомков? Или умереть в глубокой и безболезненной старости, здравом уме и твёрдой памяти, но о вас тут же забудут? Умер, и ладно, хватит о нём, даже 40 дней не отметят, урну из крематория не заберут, и по прошествии года её закопают в общую яму для невостребованных прахов. Что выбрать?» Что бы Вы выбрали?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Я бы процитировал фразу из «Царя Фёдора Иоанновича» Алексея Константиновича Толстого: «Никто не властен в животе и смерти». Как получится, так и пускай, я выбирать здесь не буду. Но, честно говоря, я бы выбрал второе. А уж забудут, значит так.

А. СЕМЁНОВА: Давайте дадим немного советов о том, что читать нашим слушателям. Меня часто спрашивают, что читать современного, что из классики. Давайте наметим три книги, которые надо обязательно прочитать из классической литературы?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Я бы обязательно каждому человеку, который хочет читать книги, понимать литературу, советовал прочесть Библию, «Легенды и мифы Древней Греции и Рима», есть в изложении профессора Куна, издавалось миллион раз.

А. СЕМЁНОВА: А третья?

Д. ДРАГУНСКИЙ: «Евгений Онегин» и «Братья Карамазовы». Прочтя эти книги, Вы сможете прочесть любую книгу мировой и русской классики, и будете её понимать. 

А. СЕМЁНОВА: А что же читать современного?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Я не очень хорошо слежу, издаётся много книг. Я люблю читать мемуары.

А. СЕМЁНОВА: Какие Вас больше всего радуют?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Например, дневники женщины по имени Ольга Бессарабова. Она ничем особенно не прославилась, но у неё потрясающие дневники про 20–30е годы. Я очень люблю перечитывать дневники Корнея Чуковского – это безумно интересно.

А. СЕМЁНОВА: Записывайте, друзья. И последний совет каким будет?

Д. ДРАГУНСКИЙ: Даже страшно сказать, не знаю. Полно книг! Последней возьмите любую книгу, выдерните с полки и прочтите, постарайтесь понять, что хотел сказать автор, не смейтесь над ним,  может, он хорошего хотел, даже если не очень ловко написал.

А. СЕМЁНОВА: Спасибо!