В недоумении он отложил ее в сторону — и лишь когда познакомился позже с моей книгой "Новое сектантство", написанной в середине 1980-х гг., понял, откуда Шапарь заимствовал вымышленные мною секты. Это короткое видео стоит посмотреть, если вы любите интеллектуальный юмор и детектив.

Считать эти секты реально существующими, как организованные сообщества, — конечно, неверно. Но считать их вообще несуществующими — полная неправда. Я наблюдал зародыши эти сект в Москве 1970-1980-х и во время моих фольклорных и сектантоведческих экспедиций (в Карелию и Архангельскую область, в Украину и в Краснодарский край). Исследователь смотрит в микроскоп — и находит там микробы. Чтобы сделать их видимыми, он рисует их в увеличенном масштабе — и тогда они становятся похожи на монстров. Собственно, эту исследовательскую операцию я и проделал со множеством идей и летучих умонастроений того времени.  Сколько раз мне приходилось беседовать с теми, кого можно было бы отнести к  пищесвятцам, красноордынцам, дурикам, пушкинианцам,  —  и сколько зачатков новых теологических и философских систем прошло передо мной! По слову, по предложению эти идеи мелькали - но почти не встречались в развернутом виде, и казалось, что духовный опыт поколения уйдет в никуда. Поэтому возникла потребность написать от имени этих зарождающихся движений трактаты и проповеди, отрывки из которых и составили книгу "Новое сектантство" (вышла тремя изданиями с 1993 г. до 2005 г. и переведена на английский).

Почему же этот плагиат для меня лестный?

Прежде всего, потому, что Виктор Борисович  Шапарь — сам человек из народа и вместе с тем опытный специалист: за его спиной училище для  швейников и военное училище, а ныне он - начальник кафедры прикладной психологии и полковник службы гражданской защиты Украины,  автор 60  (!) книг по вопросам психологии.  Воспользовавшись моей книгой и на нее не сославшись, он попался на мою авторскую уловку (да и предисловия, видимо, не потрудился прочитать). Он поверил тому, что  "Новое сектантство", якобы секретно изданное в 1985 г. ограниченным тиражом пособие для идеологических работников и научных атеистов, описывает тревожный  размах религиозной реформации в СССР и учит пропагандистов бороться с нею. Ведь я и надеялся тогда, что, распространяя книгу под видом борьбы с сектантством, поспособствую рассеянию новых религиозно-философских идей в обществе. Значит, секты описаны достоверно, если искушенный Шапарь в них поверил, пусть не как последователь, но как исследователь и заимствователь.

Но этот плагиат лестен для меня еще и потому, что на самом деле многие из этих умонастроений никуда не ушли, а стали еще живее, чем были 30-50 лет назад. Когда государственный евразиец Александр Дугин еще не напечатал ни одной строки, в "Новом сектантстве" уже были опубликованы сочиненные мною отрывки из таких книг, как "Красная Орда", "Закат Запада и восход Востока", "Степная кобылица. Очерки истории и философии степи", "Чингисханство крови и духа", "От Японии к Афганистану. О восточных войнах и русских революциях", "Горизонт как прообраз религиозных верований".  Отрывки из этих сочинений вы найдете в главе "Красноордынцы" — из них А. Дугин мог бы взять эпиграфы к своим гораздо более поздним  евразийским и геополитическим манифестам:

         "Орда не умерла. Разгромленная Московским княжеством, она влилась в русскую кровь, грозно проросла в судьбе своего победителя и вновь подчинила его татаро-монгольскому игу - азиатчине крови и стиля. Русь смогла победить внешнюю Орду, лишь сама став ОРДОЙ изнутри. Еще более просторной и могучей... Ведь это ложь, что битва разъединяет народы. Брань соединяет их, сплетает крепче, чем братьев...

      В новом историческом облике, но на том же самом географическом месте, развернула свои стойбища и кочевья Золотая Орда. Только она сменила цвет, впитала кровь своих жертв и стала Красной. Золотой цвет горячего Солнца, озаряющего Восток, сменился еще более горячим цветом крови, обагряющей Запад".

Если вы знакомы с лекциями Дмитрия Быкова о жизни Пушкина как христологическом сюжете, то в том же "Новом сектантстве", в главе "Пушкининацы" обнаружите весьма похожие — и написанные мною в 1980-е гг. — отрывки из таких сочинений, как "Пушкин и Богопознание",  "Претворение. Опыт пушкинской эсхатологии", "Теология пушкинского слова", "Религия Всечеловека, т.2. Жизнь и смерть Пушкина" и др.  Один из тезисов: "Пушкин умер на третий день после того, как был убит... Всечеловек замкнул круг, начатый Богочеловеком".

Более того, следуя логике догматического мышления, я выделил среди пушкинианцев два  направления: упоенцев, прославляющих юного Пушкина, с его романтическими  порывами,— и трезвленцев, почитающих позднего, "смиренного" Пушкина. "Он упивался хмелем жизни, чтобы исчерпать его до последних капли и прийти к истине отрезвления... 'Осенeние' - вот смысл и ключ пушкинской веры. Осенение соединяет два смысла: "осени" и вдохновения", поскольку именно охлаждение и увядание природы открывает в душе прозрачный ключ вдохновения. Осенение - это светлое состояние души, приемлющей умирание, угасание мира как поддержку бодрости и надежды."  Я преположил,  что в тогдашнем культе Пушкина, как в любой секте, хотя бы в том же марксизме, может начаться дробление на уклонистов, ревизионистов, догматиков и т.п. Так, упоенцы обвиняются в том, что они нашего русского Христа подменяют Вакхом/Дионисом, а трезвленцы — в преувеличенном стоицизме и мировой скорби.

Пушкин-трезвленец, опекушинский, и Пушкин-упоенец, аникушинский.

В книге представлены и центристы:

      "От языческих богов древности, славившихся, как и Пушкин, любовными приключениями, его отличает задумчивость, частая грусть и хандра, порывы к смирению, которым не дано до конца свершиться. Почитающие этого бога предаются то разгулью, напоминающему обряды в честь Диониса, то скорби и трезвлению, напоминающие о первых временах христианства. Но между этими двумя состояниями они особо дорожат одним, которое называют "светлой грустью" или "пышным увяданьем". Они находят острое упоенье в самом процессе трезвенья. Они находят очарованье в самом прощании с жизнью" (В. С. "Пушкин - путь жизни").

Так что плагиат плагиатом, но я даже в какой-то мере признателен В. Шапарю за то, что он трогательно поверил в существование этих сект и углубился в их психологию. Верующий да обрящет. Иногда сама жизнь становится плагиатом из книги. И Д. Быков, и А.  Дугин, и по-своему даже В. Шапарь подверждают,  что "религиозно-философские умонастроения 1970-1980-гг." (подзаголовок моей книги) остаются с нами и полвека спустя.

В английском издании книга называется "Голоса вопиющих в новой пустыне: из архива Московского института атеизма" (Cries in the New Wilderness: from the Files of the Moscow Institute of Atheism. Transl. and introd. by Eve Adler. Philadelphia: Paul Dry Books, 2002). Это аллюзия на пророка Исайю: "Глас вопиющего в пустыне: приготовьте пути Господу" (Ис. 40:3). Под "новой" пустыней понимается атеистическое и идолопоклонническое запустение советской эпохи.