«Олег звал свою смерть»

Сегодня - шестая годовщина гибели (? - никто не видел тела и к судмедэкспертизе у всех большие вопросы) Лесника. По этому случаю - текст из книжки моей и анонс.

Анонс такой: пока ЛЖР лежит и не встаёт, я пишу только на подчекистском ЖЖ. Это плохо: один взмах мизинца бастрыкина - и всё пропадёт. Поэтому я пока запилил сайт под материалы сборника +. Публиковать там хочу не только то, что войдёт в бумажную версию, в т.ч. некоторые материалы будут в авторских редакциях. То, что в бумажную книжку войдёт - буду публиковать редко, чтобы не заспойлерить раньше времени. Но там уже есть, что почитать.

Ещё я хочу собирать там интересное упоминаемые события, ссылочки из интернета и т.п. И, в частности - интересное про рассказчиков, бо там тоже бывает круто.


Вот, например, Константин Ильченко - я уже публиковал некоторое время назад:

Хочу вот повесить его рассказ про Лесника. На сайте - в его редакции, а здесь - в моей:

Зимой 2013-14 гг я был одним из руководителей неформального сообщества «Инициативы Майдана», собиравшегося каждый вечер в подвальчике ресторана возле киевской Филармонии. Идеей, которой мы жили, была перезагрузка государства. Тогда среди патриотов кипели очень серьёзные дискуссии, к нам в подвальчик приходило по триста, по четыреста человек. Нашей целью было наработать алгоритм конкретных действий после смены власти: составить пошаговою программу, наметить конкретных кандидатов на все посты.

Мне кажется, что с Лесником мы познакомились именно там, но точно уже не скажу. Мы с Олегом часто рассуждали на тему будущего Украины, пытались создать новую конструкцию нового государства. С ним бывало иногда трудно говорить; если он в чем-то был уверен, то его было сложно переубедить. Честно говоря, я не сразу к нему отнесся всерьёз, однако потом увидел, что в его словах нет бравады, он искренне верил в то, что говорил и делал. Олег видел Украину перерождённой, где принципы социальной справедливости будут занимать главенствующее место в жизни общества.

Тем не менее, на мой взгляд, его подход был, мягко говоря, упрощенный: он видел реализацию задачи через призму быстрого решения, считал, что можно в одночасье взять и поменять всю систему управления государством. Достаточно лишь иметь желание и определенное количество отважных людей. Идея социальной справедливости нас объединяла, а вот представления о способах её достижения были разные. Он мыслил более радикально, я - менее. Он спешил, а я его урезонивал и притормаживал.
Сближали нас с Олегом и дальнейшие обстоятельства. Когда основной Майдан закончился, я, Валерий Шашкин, с которым мы позже создавали «Батальонное братство», и ещё один человек поехали в мой родной Должанск (тогда Свердловск) для проведения рекогносцировки. Намерения были более чем серьёзные – подготовить вооружённый захват города силами участников наших майдановских сотен.

По городу уже спокойно ходили приезжие осетины, казаки, местная обдолбанная босота, все они были вооружены и организованны. Нашей задачей было подготовиться к приему наших ребят из Киева. Это включало детально разработанный план и скрытную дислокацию нашего подразделения. Впоследствии наш отряд должен был захватить власть в городе и взять управление в свои руки. Если бы это удалось, мы бы точно не допустили разгула русского мира на границе с Россией.
Наша группа отдавала себе отчет в том, что киевская власть расценит это, как преступление и мы все будем объявлены террористами. Однако мы уже понимали, что измена находится в Киеве, поэтому были к этому готовы. А вот те, кто в это время в Киеве отвечал за наше снабжение, финансирование и, в случае необходимости, прикрытие, оказались не готовы, и отказались в последний момент от участия в операции. Всё закончилось, не начавшись. Ребята вернулись, я же остался в Должанске.
На Донбассе оставалась масса украинских патриотов; это миф, что там сплошь все предатели – скорее уж, их предали вместе с Донбассом. Люди верили до конца, что власть их не сдаст, что это недоразумение вот-вот закончится. Ради Украины патриоты шли на смерть. Не стоит забывать, что первыми жертвами в этой войне были жители Донбасса, которых убивали только за то, что он не отдавали на поругание украинский флаг.

С апреля 2014 я участвовал в сопротивлении Луганской области – Свердловск, Краснодон, Алчевск, Попасная, Ровеньки. Простые граждане, как могли, противостояли оккупационным войскам России: мы налаживали контакты с соответствующими службами, выполняли определённые задания. Я не буду подробно об этом рассказывать, потому что, благодаря Порошенко, о многих вещах у нас вообще нельзя говорить: у нас нет войны, а коллаборанты - это «просто граждане Украины». За свою любовь к родине и готовность её защищать, впоследствии в тюрьмах оказалось много патриотов. Но работали мы неплохо.

За день до «референдума»[1] я буквально огородами уходил из Должанска. Когда вернулся в Киев, мы стали с Олегом чаще встречаться. Может быть, ему было интересно, потому что в Луганской области мы делали фактически то же самое, что и он в Донецкой. Не могу сказать, что мы были близки, но полезными друг-другу однозначно были. И еще один аспект нас сближал - ни я ни он не находили в Киеве точки опоры и поддержки.

Военкоматы тогда работали фактически на Россию: приходишь туда – «Хочу на фронт!» – «Не нужен!» – «Да я ж офицер!» – нет, всё равно. Я вдоль и поперек обошел Генштаб, с кем только не разговаривал. Объяснял, что на оккупированном Донбассе есть мотивированные люди, обученные, готовые к борьбе, они ждут – но никому это не было нужно.

Тогда многие патриоты объединялись в небольшие группы и самостоятельно выезжали в зону боевых действий, выполняя свой гражданский долг. В то время было всё проще, тебя знали, встречали и ты вместе с бойцами делал работу. Таких людей, которые там были не за УБД, не за землю и льготы, а просто чтоб быстрее всё это закончилось, было очень много.

В конце 2014 года, когда стало ясно, что идёт настоящая сдача Украины (например, не вводится военное положение), мы инициировали создание ОО «Батальонное братство» - это название предложил Шашкин. Откликнулось огромное количество людей.

Лесник поверил в «Батальонное братство», он искренне загорелся им, прямо светился - я, честно говоря, не ожидал, что он примет в нем такое живое участие. Его жизнь была полна поиска инструмента, который бы позволил искоренить всю окружающую нас подлость, существующую благодаря нашим политикам. Похоже, в «ББ» он и видел этот инструмент. Он стал членом правления организации и проявил себя, как очень принципиальный, дальновидный и подготовленный человек.

Среди прочего, он был нашим фильтром. К нам шло очень много людей, в том числе провокаторы и желавшие пиара политиканы – таких нужно было отсеивать. По каждому желающему происходило обсуждение в правлении – и часто другие были «за», потому что «хорошо, что организация растёт», «связь с политиками – это ресурс» – а Олег проявлял железобетонную стойкость и всегда поддерживал меня – мы голосовали против таких членов. Важно, что он мог это аргументированно обосновать. В «ББ» Олег пользовался большим авторитетом.

Единственная, по сути, акция «ББ», которую мы провели – подача заявления в Генпрокуратуру о государственной измене Порошенко и его окружения, - потрясла фундамент режима Порошенко. Олег, к сожалению, непосредственного участия в ней не принимал (хотя очень живо участвовал в планировании, разработке системы коммуникации, контроля), он тогда как раз поехал на Восток.

После акции наш председатель – Фурса – просидел за решёткой совсем недолго, меньше месяца, но сильно испугался, и когда вышел (благодаря нашему давлению; Олег, в том числе, приложил к этому много усилий) – заявил, что больше ничего уже не хочет. И тут в «ББ» началась борьба за лидерство, довольно некрасивая, с личными конфликтами.

Часть членов предлагала поставить председателем меня, Шашкин оказался резко против, все переругались. Видя всё это, я понял, что большинство членов «Батальонном братстве» уже видят в нём политический проект и готовы к торговле. Моей же позицией всегда было - никакого политиканства, главное – переломить систему, которую строил Порошенко. Поэтому я заявил, что мне это совсем не нужно.

Олегу всё это тоже было мерзко до тошноты, он поддержал моё решение. Но после этого мы уже не виделись. В стране началась компания по травле добровольцев. На нас всё чаше стали навешивать ярлыки неадекватов и мародеров. Я понял, что время вольных стрелков прошло и летом 2015 подписал контракт с одним из официальных добробатов в ЗСУ, воевал до 2018: штурмовал Зайцево, потом Торецк, Пески, получил ранение… А Олег тогда очень гордился участием в ДУКе, взахлёб мог рассказывать о том, как бывал у хлопцев, как готовил на полигоне разведчиков ДУКа, какую им форму привезли и так далее, жил этим.

Для меня стало шоком известие о гибели Олега. Его смерть стала своего рода сигналом системы для всех желающих ей противостоять. Она как бы говорила, что теперь все инакомыслящие для неё – смертельные враги, и она их будет уничтожать физически. Фактически это стало понятно после убийства Сашка Билого. В таких условиях нужно быть предельно острожным и скрытным, враг был и сзади, и спереди.

Большой ошибкой Лесника было то, что он слишком много говорил о своей деятельности. Ну нельзя вот так запросто, за столом, во всеуслышание рассказывать о готовящихся терактах где-то в Сибири, или на опорах ЛЭП на границе с Крымом[2] (о своей полной готовности к такой акции он говорил ещё в конце 2014)! Серьёзные вещи надо делать тихо. Я пытался его останавливать, но Олег словно бы кидал вызов судьбе, фактически звал свою смерть. В такой стране, как Украина, нельзя себя так вести.

У философа Паоло Коэльо есть «принцип открытой двери»: нужно иди туда, где двери открыты; если дверь закрыта – оглядись, наверняка увидишь другую. А Лесник был не таким, он пульсировал и генерировал невероятную энергию протеста. Наверное, он очень торопился, хотел изменений уже завтра, открыто говорил об очень радикальных вещах. Времени на поиски иных путей у него не было.

Была, например, такая история: зимой 2014 наша команда серьёзно работала над аналитическими материалами для американского посольства. Мы стремились донести правду о том, что на самом деле происходит в Украине и не только в Крыму и на Донбассе, но и внутри её - политической и экономической коррупции, торговле национальными интересами, преследовании инакомыслящих и т.д. Лесник активно подключился к этой работе, ему было интересно, и он видел в этом перспективу. Материал мы передали, и, возможно, он стал маленькой каплей правды в море лжи об Украине. Все вместе мы поспособствовали привлечению внимания со стороны мировых держав к ситуации в нашей стране.

И вот как-то мы с ним и человеком, который осуществлял коммуникацию с посольством США сидели в каком-то ресторанчике, обсуждая наш проект. И вдруг Олег начал делиться с этим человеком информацией о диверсиях, об убитых продажных милиционерах в Донецке и прочем. Я понимал Олега – это было не бахвальством, а лишь желанием честного гражданина донести всю правду о кровавых событиях 2014-го и изменниках Украины. Но у нашего собеседника от такого буквально вспотели очки!

Такие «гладиаторы», как Лесник, как Сашко Билый, очень страшны для власти, которая привыкла относиться к гражданам, как к безропотным исполнителям её воли. Но она до дрожи в коленях боится тех, кто готов говорить с ней с позиции силы. Таких власть либо сажает, либо убивает. И дело даже не в том, взрывал Лесник опоры ЛЭП, или не взрывал: он заражал людей идеей бунта и жаждой свободы, был центром притяжения; вокруг него собиралась молодежь, для которой он был незыблемым авторитетом. Всё что делал Лесник, могли повторить и другие, но уже в большем масштабе, а для любого политического режима это означает одно – смерть. Поэтому в нашей стране всех непримиримых убивают.

Но Лесник не одинок, нас много, теперь мы стали жестче и хитрее, бунтарский дух жив, а значит и то, во что верил Олег и ради чего погиб, тоже живёт!