Илья и Емеля
Протоиерей Андрей Ткачев, 8 марта 2013г.
Ты лежал на печи? Я нет. Хотя, все же лежал однажды, только летом и печь была нетоплена. Это было пару лет назад в редкие дни отдыха, в селе на Черниговщине. Лежал я на печи недолго, и глубоких переживаний это лежание в душе не оставило. Так многое из народной жизни, что было раньше живым и повседневным, что лечило, грело, формировало, ныне ушло в этнографические предания. Ничего не поделаешь. Жизнь меняется, и консервировать ее не получится, да и не надо это. А о печи я вспомнил по поводу двух широко известных персонажей – Емели и Ильи Муромца.
Первый просто лежит и все у него удается, чему виною щука. Золотая рыбка – не хищница, но общение с ней рано или поздно заканчивается фиаско. А щука зубаста, но с ней все ладно выходит. И Емеля приобщен ко всем благам, вмещающимся в его кругозор, не покидая теплого места. Жизнь, что называется, удалась. Есть критические мнения по поводу русской души и ее стремлений, ярко выразившихся в этой сказке. Стремления просты – все иметь и с печи не слазить. Но это не только русская черта. Скатерти-самобранки, ковры-самолеты, горшочки с неоскудевающей кашей встречаются во многих культурах. Есть еще чудесные плоды, возвращающие молодость или дающие возможность понимать язык всех животных, есть мертвая и живая вода. Есть, наконец, борода Хоттабыча, каждый волос в которой чудотворен. Так что русские люди в этом отношении – такие же люди, как все. Они мечтают отдохнуть от тяжкого труда и скудной жизни и получить вдруг много всего и сразу. Если мечта плоха или не умна, то плохим и не умным является все человечество. Я лично думаю, что сказка трудолюбию — не помеха, и можно весь день махать косой в поле или молотом в кузне, а вечером слушать, зажмурившись, бабушку-рассказчицу, с той самой печи рассказывающую старые сказки. Вот Илья! Это уже не мечта, а пророчество. Сказка об Илье это скульптура, угаданная в глыбе, а глыба – русский народ.
Он лежит на печи не от лентяйства. Он болен, точнее – расслаблен. Только лежит он не у купальни Вифезда, куда раз в год сходит для возмущения воды Ангел. Он лежит на печи, и родители его стары. (Не есть ли это указание на то, что мы приобщились к Христианству гораздо позже многих народов, и те, кто дал нам веру, уже успели постареть?) Могучее тело, прикованное к ложу. Что может быть печальнее? И старики трудятся ради куска хлеба, а молодой сын не может им помочь. О, горький хлеб болезненного нахлебничества! И почему Ангел приходит только к купели, а не к печи, и только во граде Давида, а не в пределах Среднерусской равнины? Но, чу! Что это? Слышны голоса поющих. Не прокаженные и не слепые просители милостыни, а странники идут рядом с домом Ильи. «В Русалим они идут, Херувимскую поют. Аллилуйя. Аллилуйя. Херувимскую поют»
Одним Бог дает силу духа, другим – силу физическую. Нужно сочетать дары, потому что никому не дается все, но всем — частицы. Слабые телом, странники сильны молитвой. Они не принадлежат одному месту, «не имут зде пребывающего града и грядущего взыскуют». Странничество – разновидность добровольной смерти ради Господа и дополнительный источник духовной силы. И вот они просят у Ильи воды напиться. Тот, из одного послушания, ступает деревянными ногами на землю и – чудо. Медленно идет, не падает, к колодцу, приносит воды и пьет сам. С каждым глотком набирается силы. Дальше вы все знаете. Дальше Илья корчует пни и рубит деревья. Силу проверяет. Потом становится воином и защитником. И с помощью Бурушки-Косматушки он «утреню-то слушает во Муроме, а обеденку стоит в стольном Киеве».
Думается мне, что мы уже многое сделали, но еще больше должны сделать. Вот мы – сильный и умный народ — лежим на печи не от лени, не от мечты о дармовом счастье. Лежим и прислушиваемся – не зазвучит ли неподалеку бесхитростный мотив псалма из уст пилигримов. Нас должна поднять молитва и глоток воды из своего же колодца. Ну а тогда: «Прощай, матушка. Благослови меня, батюшка. Стонет земля и защиты просит. Поеду я. Пора потрудиться»
Тут вроде и сказке конец, но нет. Только сел Илья на Бурушку, прибежали девки да бабы с другого конца села. Кричат Илье: «Куда ты? Ложись опять на печь. Скоро всем счастье будет. Говорят, в наш пруд волшебных щук запустили, и те по-заморски разговаривают и все желания исполнить обещают, лишь бы ты на коня не садился. Ложись на печь»
* * *
Давно сказку народ сложил, давно ее рассказал, а до сих пор слова в воздухе звучат и смысл их не стареет.