Царскосельский маньяк: какая опасность грозила Пушкину в детстве
Многие знаменитости были выпускниками Царскосельского лицея. Это учебное заведение прославилось не только тем, что в его стенах раскрылся гений Пушкина, но и чередой загадочных убийств, поразивших всю страну.
Скромный лицейский денщик
Имя Константина Сазонова, а именно он и был автором жесточайших убийств, совершенных в 1814-1816 годах в окрестностях Царского Села, до его ареста было известно разве что нескольким лицеистам (в том числе и Пушкину, у которого он числился дядькой) да и руководству привилегированного учебного заведения. Принят был Сазонов в лицей на должность дядьки (равнозначно должности армейского денщика) в весьма юном возрасте (по данным историков родился он около 1796 года), то есть, на момент начала серии убийств Сазонову было всего 18 лет!
Отличавшийся изрядной физической силой, Сазонов убивал своих жертв одним и тем же способом – перерезал горло. Несмотря на прослеживающийся почерк преступника, полиция весьма долго не могла его найти и обезвредить. Возможно, сказывалась ограниченность ее полномочий в стенах лицея, находившегося под личной опекой тогдашнего министра просвещения Разумовского (позже лицей был переведен в военное ведомство).
Подвел полтинник
Целью всех преступлений (полицией и судом доказано 9 разбоев и 7 убийств), совершенных за 2 года Сазоновым был банальный грабеж, – он тщательно обирал свои жертвы, отбирая у них не только деньги, но и все более-менее ценное.
Так бы, может, и сошли с рук царскосельского душегуба (так его позже окрестили газеты империи) его преступления, если бы не чрезмерная жадность «скромного» дядьки. Зимой 1816 года он нанял для поездки в Санкт-Петербург извозчика за достаточно высокую для того времени плату – полтинник, но по дороге решил сэкономить, а заодно и обобрать извозчика. Сазонов своим излюбленным оружием, ножом, убил беднягу и нашел в его карманах … 24 копейки. Подробности этого убийства дошли до наших дней, благодаря Пушкину, рассказавшему в 1830 году о нем английскому путешественнику Томасу Рейксу, бездельнику и сибариту, кстати, весьма отрицательно отзывавшемуся в своих воспоминаниях о личности и творчестве великого русского поэта (о таких, как он Пушкин позже писал: «путешественник залетный, перекрахмаленный нахал»).
Тут уж полиция вышла на след и вскоре арестовала Сазонова. Что касается лицеистов, то в силу то ли «щенячьего» возраста или надежды на всесильность своих именитых родителей, они отнеслись к случившемуся с изрядной долей юмора и иронии. Даже, Пушкин, узнав о преступлениях своего дядьки, ограничился игривой эпиграммой:
«Заутра с свечкой грошевою
Явлюсь пред образом святым:
Мой друг! остался я живым,
Но был уж смерти под косою:
Сазонов был моим слугою,
А Пешель — лекарем моим»,
где сравнил угрозу своей жизни со стороны собственного слуги-убийцы с угрозой от милейшего доктора лицея, Франца Осиповича Пешеля, тешившего своих малолетних пациентов не столько лекарствами, сколько каламбурами и потешным русским языком, а также оригинальными подарками к первому числу каждого месяца. Кстати, убийцу и душегуба лицеисты вспомнили и в своем коллективном поэтическом труде, поэме «Сазоновиаде».
История не сохранила сведений о дальнейшей судьбе Сазонова, — то ли он был казнен, что маловероятно, так как, при царствовавшем тогда Александре I , возомнившим себя великим гуманистом, за почти четверть века смертной казни в России подверглись лишь 84 человека, то ли сослан бессрочно на каторгу в какие-нибудь рудники.