Двужильная: почему такую лошадь русские считали негодной для работы

«Двужильный» — так сегодня говорят об очень сильном и здоровом человеке. Однако на Руси были и двужильные лошади, которые также обладали невероятными физическими данными. Тем не менее двужильники считались непригодными для хозяйственных работ.

Признаки двужильников

В современном русском языке слово «двужильный» является синонимом таких прилагательных как: крепкий, здоровый, сильный, выносливый. Этимология этого слова очевидна, оно образовано из числительного «два» и существительного «жила». Появление же слова «двужильный» объясняется представлениями русских о существовании так называемых «двужильных» людей, «двужильников». Доктор медицины Гавриил Попов в своем труде «Русская народно-бытовая медицина» (1903 год) писал: «Необыкновенная крепость организма и способность некоторых людей противостоять всевозможным заболеваниям иногда объясняется тем, что эти люди двужильные».

Считалось, что у таких людей «кровь идет не по одной жиле, а по двум». Именно с наличием двух жил, согласно народным поверьям, и было связано необычайное здоровье и крепость того или иного человека. Тяга к гиперболизации привела даже к появлению (по крайней мере, в литературе) прилагательного «трехжильный», которое характеризовало человека как сверхсильного. Аналогичного мнения придерживались русские и в отношении домашних животных, а в частности лошадей, которые также могли быть двужильными. Лошадей такого типа определяли по переходу мышц от шеи к холке.

Вредный домовой

Казалось бы, двужильная, а значит и очень сильная и здоровая лошадь должна была стать для наших предков незаменимой опорой в хозяйстве. Однако при выборе скотины русские отыскивали упомянутые признаки двужильности (вздутия на шее, якобы свидетельствовавшие о дублировании кровеносных органов) у лошадей вовсе не за тем, чтобы ее приобрести. Напротив, таких лошадей старались не покупать вовсе. Как утверждал известный лингвист и лексикограф Владимир Даль, двужильники считались непригодными для работы. По мнению Даля, подобные представления объяснялись верой в то, что эти лошади служили домовым. А в Вологодской губернии, наоборот, говорили: «Дедушко-соседушко (домовой) особенно не любит двоежилков».

В любом случае двужильную лошадь относили к негодной скотине именно из-за домового. Изначально домовой не считался нечистой силой, но воспринимался как посредник между миром живых и миром мертвых. Именно поэтому люди его опасались и старались всячески ублажить. Тем более, что домовой был способен и на различные вредоносные действия, которые он причинял как самим домочадцам, так и домашним животным. Так, считалось, что домовой путает гривы лошадям, разъезжая на них по ночам. Впрочем, на Руси верили в то, что домовой причиняет вред только тогда, когда он чем-то недоволен (например, бранью в семье). Однако бывали случаи, когда домовые портили лошадей, которые просто пришлись им не по душе.

12 трупов

Приобретение двужильной лошади влекло за собой и другие проблемы. Особенно это касалось смерти такого животного. Как писало издание «Живая старина» (1898 год), считалось, что двужильные люди живут очень долго, а «по смерти своей увлекають за собою еще двухъ человѣкъ изъ семьи». Аналогичным образом уходили из жизни и лошади. Вот только на тот свет они забирали не двух, а двенадцать своих сородичей. Русские объясняли такую способность двужильников опять же невероятной силой, которой, судя по всему, они не переставали обладать и после смерти. Недаром в Ярославской губернии закапывание околевшей двужильной лошади сопровождалось чтением заговора: «…тебе, лошадушка, не вставать, к себе лошадей не призывать».

Вообще риск массового падежа после гибели сильной лошади, по народным поверьям, увеличивался, если та издыхала в пределах крестьянского хозяйства. На хозяина животного в этом случае возлагалась обязанность, чтобы павшая двужильница не покинула пределов двора. Ее зарывали прямо во дворе. Считалось, что в этом случае она не сможет «забрать с собой» других лошадей. Если же труп животного все же решались убрать со двора, то вытаскивать его было необходимо в том направлении, куда указывала голова: «Лежит она к плетню, нужно разламывать плетень». А в Пензенской губернии для того, чтобы избежать падежа еще двенадцати лошадей после смерти двужильницы, предписывалось и вовсе переменить местоположение двора.