КОММЕНТАРИЙ ДНЯ: Узурпация как Начало Транзита. Если в России начинается подготовка к передаче власти, то патриархия не может стоять в стороне
“Симфония” Московской патриархии с Кремлем столь велика, что достигает степени полной неразличимости. Неизвестно, где заканчивается одна и начинается второй. Они — настолько монолитны, что разрушение одной части неизбежно повлечет за собой разрушение другой. Соответственно, трансформация, начинающаяся в Кремле и вокруг него по мере старения и снижения активности “национального лидера”, автоматически вызывает аналогичные процессы в патриархии. Тем более, ее лидер еще более не молод и не вполне здоров.
Внешне — решения, которые Кирилл провел сегодня через карманно-виртуальный Синод, выглядят как узурпация власти. Административные функции, которые раньше были как бы (подчеркнем этот союз!) соборными, коллегиальными, теперь передаются в одни руки. Все учреждения РПЦ МП, номинально именуемые “синодальными”, фактически становятся “патриаршими”, потому что назначать и смещать их руководителей патриарх теперь может единолично, без всякой имитации онлайн-соборности.
Конечно, по сути это решение ничего не меняет в складывавшейся десятилетиями “вертикали” патриархийной власти. Ведь ее нынешний Синод — это вовсе не тот орган, который был создан Всероссийским Поместным Собором 1917-18 гг. (Равно как и сама патриархия — вовсе не та, которую возглавлял до 1925 г. последний законный Патриарх — святитель Тихон.) Синод РПЦ МП — это преемник “временного при заместителе патриаршего священного синода”, изобретенного в лабораториях ОГПУ товарищем Тучковым в 1927 г. Органа, который по словам самого его формального учредителя — митрополита Сергия (Страгородского) — никакой самостоятельной власти и юрисдикции не имеет, и полномочия которого ограничиваются полномочиями заместителя. Когда митрополит Сергий, поправ церковную соборность, свои полномочия узурпировал, вместе с ним узурпатором оказался и “временный при заместителе” Синод, который никем, кроме того же Сергия, и не избирался. Правильнее же сказать — не избирался никем, кроме ОГПУ, поскольку с мая 1927 г. Сергий не имел самостоятельной субъектности, а лишь “выполнял директивы”.
Формально такой декоративный орган чекистов по “управлению церковью изнутри” был реорганизован как бы (снова подчеркнем этот союз!) на соборных началах в 1945 г., когда как бы Поместный собор РПЦ МП принял Устав о ее управлении. Этот Устав мало что общего имеет с подлинно соборным Уставом 1917-18 гг. Принимался он в условиях военного времени, строго единогласно, в основном штатной агентурой атеистического НКВД и под ее полным контролем. Согласно этому Уставу, Синод, с которым патриарх, подобно заместителю Сергию, делится своей властью, никакими Соборами не избирается, ни перед кем не подотчетен, а формирует себя сам вокруг патриарха. Единственный момент в жизни РПЦ МП, когда Синод получает какую-то самостоятельную субъектность (хотя его легитимность как “самосформированного” остается под большим вопросом), это момент смерти патриарха. Именно Синод в этот момент тайным голосованием избирает из своей среды патриаршего местоблюстителя, который и становится потом патриархом (единственное исключение из этого правила в истории РПЦ МП произошло в радикально-перестроечном 1990 г.).
В общем, как ни крути, а “синодальная” система Московской патриархии была декорацией и до сегодняшнего решения. Тем более не могла идти речь о какой-либо соборности при столь жестко авторитарном патриархе как Кирилл, который внезапно увольнял даже во всем ему лояльных митрополитов-”тяжеловесов”. И, как говорится, никто и пикнуть не смел. (О получении визы из администрации президента мы тут не говорим — эта процедура все-таки происходила не на заседании Синода.)
Какой же смысл имеет такое решение, если все равно руководителей синодальных структур назначал патриарх, лишь формально проводя эти назначения через Синод “при себе”? А примерно такой же, как прошлогоднее “голосование на пеньках” за “новую” Конституцию РФ, разрушающую логику российской конституционной системы, в которую с 1993 года и так был заложен очень опасный авторитарный крен. Во-первых, это голосование упраздняет остатки формально-правовой логики и какой-никакой конституционной системы, если даже в Основном Законе государства могут быть написаны взаимоисключающие положения. Во-вторых, такой отказ от “обезличенных” правовых структур превращает всю систему власти в абсолютно “персоналистскую”, волюнтаристскую, где “закон — это я”. Такая архаичная мобилизация по принципу личной преданности (“служите не закону, а мне”) понадобилась потому, что автократор чувствует опасность от “остаточной интитуциональности”, когда хотя бы теоретически какой-то институт власти может сыграть самостоятельную роль в переходный период. Личная преданность взамен институциональной критически важна для начала пресловутого “транзита власти”, который должен пройти строго в интересах транзитера, без включения каких-либо “самостоятельных механизмов”.
Вся эта теоретическая политология как будто звучит “очень сложно” для довольно простых отношений, которые сложились на верхушке Московской патриархии? Но, по сути, патриарх Кирилл в своей сфере делает то же самое, что и Кремль в своей. С одной стороны, он разрушает институциональные начала церковно-правовой системы, без всякого Собора совершая то, что Устав делать запрещает (например, не созывая Архиерейский собор “не реже одного раза в четыре года” или — под предлогом коронавируса — отменяя обязательные ежегодные епархиальные собрания, которые формируют все епархиальные органы). Да, все эта система существовала только на бумаге, решения все равно принимались единолично, но они имели хотя бы формально-юридическую видимость коллегиальных. А значит — потенциально — в этой системе сохранялись институты, которые при резкой смене внешних обстоятельств могли бы сработать вопреки единоличной воле узурпатора. С другой стороны, изъятие у Синода достаточно важных административных функций воспринимается как знак недоверия патриарха Синоду. А в условиях церковной автократии такое недоверие может возникнуть только в одном случае — если автократор чувствует постепенную потерю своего контроля над ситуацией и хочет подстраховаться. Если в РПЦ МП может не быть установленных ее Уставом с определенной периодичностью Архиерейских Соборов и епархиальных собраний, то и Синод как некий квазируководящий институт подлежит демонтажу. На самом деле, чего стоит такой Синод, который отказывается от своего исключительного права снимать и назначать руководителей своих же, “синодальных” учреждений?
А в заключение — в порядке курьеза — об одном совпадении. Весьма читаемый российскими чиновниками и прочими людьми, вовлеченными в политику, телеграм-канал “Незыгарь” написал 7 ноября, что митрополит Тихон (Шевкунов) уже точно стал “реальным сменщиком Кирилла” на кафедре патриарха. Зная психологические особенности Владимира Путина, трудно не согласиться с тем, что он позаботится обезопасить свой “транзит” и по церковной линии, доверив ее более надежному и уравновешенному человеку, чем Кирилл. Зная, в свою очередь, и психологические особенности Кирилла, легко себе представить его яркую эмоциональную реакцию на этот пост “Незыгаря” в форме внезапных антиправовых решений. Во всяком случае, еще утром 8 ноября мало кто в патриархии знал, что “сегодня состоится Синод”, а на сайте “Патриархия.Ру” до сих пор нет протокольной фотосъемки этого заседания…
Алексей Малютин,
для Портала “Credo.Press”