Перед тем как обратиться к Богу, отрешитесь от всего и телом, и душой, и духом
Я объясняю пациентам так:
Измениться Вы можете только через отрешение от человеческого и переноса опоры на Божественное. Обращаясь к Богу, Вы должны пребывать в абсолютном внутреннем одиночестве. Рядом с Вами не должно быть никого из близких. Не должно быть того, что Вас радует, и того, что Вас огорчает. Поэтому, перед тем как обратиться к Богу, отрешитесь от всего и телом, и душой, и духом. Когда Вы ждете гостя, Вы убираете комнату так, чтобы это соответствовало его вкусам и желаниям, чтобы он мог там жить. Ваша душа — это комната. И, чтобы туда пришло Божественное, в ней должна быть любовь.
Значит, если мы хотим обратиться к Богу, в душе должно быть чувство любви. А если в ней царят страх, уныние, сожаление, контакт не произойдет.
Вы видели, как взлетает ракета? Она не может взлететь без топлива. Но потом, когда она поднимается на орбиту, топливные баки сбрасываются. Они начинают мешать. Так и мы. Сначала понимаем, что любовь к Богу дает нам здоровье, благополучие, развитие. Мы устремляемся к Богу из желания быть здоровыми и счастливыми, а потому нас должно перестать волновать наше здоровье и благополучие.
Нужно ощутить, что соединение с Богом — это высшее счастье. Ради этого счастья мы к Нему устремляемся. Для того чтобы шагнуть на следующую ступень, мы должны оттолкнуться от предыдущей. Человек начинает обращаться к Богу сначала для того, чтобы спасти свое тело, потом для того, чтобы спасти свою душу, и лишь затем развитие единства с Богом становится непрерывной потребностью и счастьем.
Вчера мы сделали первый шаг к этому, сегодня делаем второй, завтра будет третий.
-
Наша цивилизация не должна погибнуть.
Но для того чтобы выжить, она должна внутренне трансформироваться.
Великие истины, зашифрованные в Священных книгах мировых религий, должны стать реальным инструментом нашего преобразования.
Это будет мучительный процесс, поскольку для многих легче умереть, чем измениться.
Не нужно навязывать нашим детям стереотипы, нацеленные на культ денег и благополучия, то есть на культ жизни, в конечном счете;
нашим детям нужно помочь прикоснуться к Божественной логике.
Все, чему мы поклоняемся в ущерб любви, будет потеряно.
Культ жизни ведет к культу смерти,а затем – к распаду и гибели.
Вера в Бога позволяет ощутить единение с вечностью.
Только тогда люди смогут жить, наслаждаться жизнью и при этом не поклоняться ей, не срастаться с ней.
В душах наших детей уже заложено спасение. Но многое зависит и от нас, – поможем ли мы им, или привычно будем мешать…
-
Самыми первыми «ссыльными в Сибирь», если быть строго документальным, — являются современники 1597 года. Полсотни жителей города Углича, устроивших самосуд над ближайшим окружением царевича Дмитрия, погибшего при странных обстоятельствах. Их оптом сослали «за Урал-Камень» строить Пелымский острог. После этого эпизода маршруты русских первопроходцев начали осваивать новые и новые тысячи уже вынужденных переселенцев. С приговорами.
Смутное время оставило крайне обрывочные данные, но осторожные предположения историков говорят: за первые полсотни лет после «Угличского дела» (до 1645 года) бескрайние сибирские просторы топтали уже не менее полутора тысяч ссыльных. Цифра весьма внушительная. Тюремное население Руси никогда не было многочисленным, дела предпочитали разрешать штрафами и плетьми, реже — плахой.
Первопроходцы.
Первое литературное описание сибирского «этапа» принадлежит знаменитому старообрядцу протопопу Аввакуму. Он угодил в далекий Тобольск по приговору 1654 года, отправился туда со всей семьей.
«Таже послали меня в Сибирь с женою и детьми. И колико дорогою нужды бысть, тово всево много говорить, разве малая часть помянуть. Протопопица младенца родила; больную в телеге и повезли до Тобольска; три тысящи верст недель с тринадцеть волокли телегами и водою и саньми половину пути».
Очень комфортное путешествие вышло, протопоп был особым ссыльным. Близко знакомый с царём и патриархом. Обычные заключённые преодолевали эти тысячи вёрст пешим порядком, в кандалах и колодках.
На начало XVIII века Сибирь уже могла похвалиться 25 тысячами заключённых и ссыльных. Это примерно 10% от всего тамошнего русского населения. Уголовная ссылка в эти места тогда считалась бессрочной. Не по закону, просто многомесячный (даже многолетний порой) процесс возвращения был непосильной задачей. Очень дорогим. Позволить такое себе могли лишь аристократы, богатые купцы и некоторые посадские.
Остальные, быстро вкусив свободы вне государева контроля, предпочитали пускать новые корни. Некоторые даже ухитрялись становится весьма состоятельными людьми, если уживались с местным туземным населением.
В Забайкалье первые русские ссыльные появились в 1681 году. Окончательно оформив знаменитый в веках «кандальный тракт». Это было 7 тысяч вёрст Сибирского (до Иркутска), с небольшими ответвлениями. В период 1761-1782 годов по нему проследовало в ссылку и заключение около 60 тысяч человек. А до начала XIX века уходило «по этапу» чуть больше двух тысяч человек в год, в среднем.
Как только отгремели наполеоновские войны и закончилось строительство самого восточного участка Сибирского тракта (от Томска до Иркутска), численность ссыльных сразу резко ползёт вверх. Достигая 8 тысяч ежегодно. Это период царствования императора Николая I , якобы Палкина.
Несмотря на утверждение о «либеральном правлении» Александра II Освободителя, цифры говорят совсем другое. Фиксируется ещё более резкий всплеск численности осуждённых «на Сибирь» — почти 300 тысяч! Это в период с 1862 по 1881 годы, средний показатель — 15 тысяч в год. Как раз в этот период появляется точная государственная статистика «на Высочайшее имя» по численности всего тюремного населения Российской империи.
Отправленных в Сибирь по приговорам судов с 1807 по 1898 годы — 864 823 человека. По данным Тюремного управления Российской империи на 1 января 1898 года тут насчитывается 309 265 ссыльных, 64 683 членов их семей. По отношению к населению всей Сибири ссыльные составляют 5,4%.
Организация.
В XVII-XVIII веках арестантов отправляли к месту ссылки крайне безобразно, от случая к случаю. За сопровождение отвечают стрельцы Сибирского приказа. Финансируется структура крайне плохо, а перемещение значительного количества людей на тысячи вёрст, через несколько климатических зон, да еще столь продолжительное по времени (от 8 месяцев до полутора-двух лет), требовало специальной организации процесса. Когда местные и центральные власти должны действовать заодно, без единого сбоя в системе.
Со временем доставку колодников передали в Сыскной приказ. Сначала шло накопление достаточного числа осуждённых, только потом их партиями отправляли в остроги и крепостицы «за Уральский камень». Сопровождали «команды» специально оплачиваемые казной «нарочные посыльщики». За подопечных они несли полную ответственность в случае побега. Инструкции (наказы) начала XVIII столетия были суровы:
«…убегут у тебя колодники или ты сам, взяв с них откуп, отпустишь, то воеводы будут бить тебя кнутом и сошлют самого вместо тех людей, которых вел ты в ссылку».
Ссыльные шли пешком, закованные в ножные кандалы и «ручные железы». Чаще всего — группами, соединённые вместе цепью. Самые «важные преступники» выделялись из общей массы, двигались «в колодах». Реже — в железных ошейниках на цепи. Остальная мелочевка топала просто в кандалах. С конца XVII столетия вводится железное правило, всем каторжанам рвут ноздри и снабжают клеймом.
При реформаторе Петре I поток сибирских ссыльных почти прекращается, бесплатная рабочая сила остро необходима на строительстве каналов и в качестве галерных гребцов нового флота. Однако первая пересыльная тюрьма строится именно во времена первого императора. Её появление известно из «наказа воеводам Верхотурского острога» (Свердловская область) от 1 сентября 1697 года.
Никакого государственного снабжения ссыльным не полагалось. Разрешалось питаться за собственный счёт или просить милостыню. Понятное дело, на огромных пространствах Сибири часто приходилось идти несколько дней (недель) по совершенно безлюдным местам. Ссыльные просто массово умирали от голода. Само наказание считалось в народе гарантированной казнью, некоторых даже отпевали, едва колодники выходили из острога.
Сохранившиеся архивные документы приводят подобные примеры: в 1697 году «боярский сын» Петр Мелешкин повёл из Тобольска в Нерчинск ссыльных в числе 624 душ. К месту назначения пришли только 403, через пару дней умерло «от слабости» еще полторы сотни. Из 2151 арестантов, отправленных из Соликамска в тот же Нерчинск, за семь недель «путешествия» умерло от голода и болезней 517 ссыльных. Но государство постепенно накапливало опыт, наводило порядок.
В XVIII веке уже существуют первые устойчивые маршруты. Сначала арестантов всю зиму «накапливали» в Самаре или Калуге. Как только сходил снег и просыхали кое-как дороги, партии отправлялись в сторону Урала. По Оке и Волге — до Казани, от Казани (по реке Кама) — до Перми. Далее пешком кандальники брели до Верхотурского острога. И лишь затем — по сибирским рекам до Тобольска. Либо через Томск. Если место назначение значилось Иркутском и Нерчинском.
«Этап» и «места не столь отдалённые».
Первые робкие попытки хоть как-то гуманизировать процесс и жизнь заключённых произошли в 1754 году. Императрица Елизавета рассмотрела несколько прошений от духовенства и иностранных советников, запретила специальным Указом вырезать ноздри у ссылаемых в Сибирь женщин:
«Колодникам мужеска пола ноздри вырезать и знаки ставить положено в томъ разсуждении, чтобы они из ссылки побегов чинить не дерзали, а женска пола из таких отдаленных в Сибири мест побегов чинить не может…».
Но ещё целый век процесс доставки заключённых характеризовался крайне высокой смертностью, неорганизованностью. Настоящим и системным подходом к системе «кандальных этапов» отметился самый либеральный политик начала XIX столетия — Михаил Сперанский.
Его реформа была вынужденной. С началом противостояния Наполеону в Европе стал наблюдаться острый дефицит умелых и выносливых солдат, занятых конвоированием. Их выгребали подчистую из всех гарнизонов Сибирского тракта, отравляли в действующую армию. В 1807 году функции конвойных попытались возложить на «служилых башкиров и мещеряков», специфическое инородческое казачество Сибири.
Затея провалилась с громким треском через три года. Сердобольные башкиры откровенно не справлялись со столь специфичной службой. Старались всячески «подкормить» кандальников, устраивали долгие охоты… затягивая время доставки партий. После нескольких вопиющих эпизодов, когда арестантов просто отпускали, неуклюже пытаясь оправдаться «помёрла все, дорога трудный»… задачу возложили на сибирских «городовых казаков».
Лишь в 1817 году, когда дефицит служилых людей был преодолён, сформированы особые «этапные команды» из солдат и офицеров Отдельного корпуса внутренней стражи (аналог внутренних войск). Тем же годом прекратили уродовать арестантов вырыванием ноздрей.
В 1822 году Михаил Сперанский, славно потрудившись на посту генерал-губернатора Сибири, разработал «Устав о ссыльных» и «Устав об этапах в сибирских губерниях». Так впервые появилась глобальная единообразная система доставки арестантов на огромные расстояния от Москвы до Сибири. Законодательно закреплён и сам термин «этап», хотя употреблялся ещё со времён Елизаветы. Тогда началось проникновение французского языка, чиновникам понравилось «еtape» — шаг, ступень.
В том же году стало хитом сезона в казённых документах, а потом в народном обиходе понятие «мест не столь отдалённых». По Уложению о наказаниях в Российской империи ссылка преступников делилась на два вида — «в отдалённые места» (Восточная Сибирь и Забайкалье) и «в места не столь отдалённые» (Урал, Западная Сибирь и Кавказ).
Преступления на преступности.
Реформа Сперанского ввела первые строгие документы, сопровождавшие этапируемых, — «статейный список». Два обязательных экземпляра содержали информацию: характеристику внешних данных, биографию, информацию о преступлении и мере наказания. Одна бумага шла в Тобольский Приказ, вторую бережно хранила конвойная стража. Внося каждый «статейный список» в общий формуляр «партионного».
«Устав об этапах» подробно регламентировал меры насилия конвоя к арестантам. Можно было применять для поддержания порядка «лёгкие телесные наказания». С «буйствующим», как и сопротивляющимся во время побега — надлежало поступить «по всей строгости», в случае прямого бунта и нападения на конвойных — «действовать оружием».
По этапу арестанты того времени шли пешком, в цепях. До 1822 года кандалы полагались всем, солдаты предпочитали (не взирая на пол и возраст) формировать одну цепь. Очевидцы жалились: мужчины и женщины оставались прикованы друг к другу по нескольку недель.
Но реформа Сперанского смягчила «кандальную практику». Ноги теперь заковывали только мужчинам, женщинам полагались ручные оковы. Вес кандалов ограничили 5 фунтами (около 2,5 кг), обручи полагалось обшивать кожей, чтобы металл не ранил кожу арестантов. Побеги участились немедленно, поскольку раньше опытные конвойные использовали немало «хитростей» с утяжелениями.
Двух лет было достаточно, чтобы в 1824 года появился знаменитый «шнур», он же «пруток Дибича». Так, для предупреждения побегов начали использовать «ручные укрепления», обычные длинные железные прутья. На каждый надевалось по десять наручников с арестантами, «вязанка» не расковывалась до следующего этапного острога.
Чтобы сбить волну побегов, появился Указ Сената от 1830 года. Узникам ежемесячно наполовину брили головы. Опасным преступникам жгли клейма на лбу и щеках — «Кот» (каторжник), «Г» (грабитель), «В» (вор).
Немедленно появилась коррупция. Тюремная администрация и сопровождающие буквально выжимали из арестантов деньги. Существовала такса, за 2 копейки в день конвойные соглашались не приковывать арестанта к «пруту Дибича». Если узник не располагал звонкой монеткой, копейки удерживались из «кормовых сумм». Которыми стали снабжать конвойные команды.
Если ссыльные имели деньги, их путешествие становилось довольно комфортным вояжем. Доставлялась водка и отдельное меню, разрешались азартные игры, мужчин запускали в острогах и пересыльных тюрьмах — в женские камеры. Наиболее привлекательных каторжанок обычно забирали «на ночёвку» конвойные солдаты.
Когда слухи о шалостях конвойных команд достигли Санкт-Петербурга, в Сибирь был командирован полковник корпуса жандармов Александр Маслов. Проверить, как работает недавно созданная новая система этапирования. Пришёл в ужас. Всё развивалось по стандартным законам русского казнокрадства и головотяпства.
Отчёт высокопоставленного жандарма был суров: предписанные «Уставом об этапах» этапные тюрьмы строились с поистине сибирским размахом. Коррупции и беззакония. Большинство подрядчиков оказались подставными лицами, за которыми маячили наглые рожи губернских чиновников. Они же придумали «крепостное право» в этих местах, незаконно заставляя крестьян заготавливать и возить лес, бесплатно горбатиться на постройке этапных острогов.
Народец ответил зеркально. Строительство за свой счёт свёл к полному безобразию. Маслов докладывал в Петербург:
«Не встретил ни одного этапа, выстроенного с надлежащей прочностью, и они уже начали приходить в разрушение. Печи сложены из необожженного кирпича, развалились… Крыши деланы из сырого тёса, рассохлись, дождь льёт прямо на арестантов. Из такого сырого леса сложены и стены тюрем, все покоробилось и стропила погнулись».
Местная администрация спохватилась, начала демонстрировать небывалую активность в ремонтных работах. Мудрый полковник сделал вид, что отбыл в Санкт-Петербург… а из Перми послал дополнительных проверяющих обратно. Они в десяти этапных тюрьмах обнаружили снег в камерах, в одной — целые сугробы вдоль стен под нарами.
Технический прогресс…
В 60-е годы XIX века, согласно реформам Александра II, идеи либерализма попытались внедрить в конвойную практику. В 1863 году отменили телесные наказания для женщин, клеймление арестантов. Годом позже появились первые повозки, сначала на участках «кандального Владимирского тракта» (от Москвы до Нижнего Новгорода).
От Нижнего Новгорода дорога пролегала через Нижегородскую, Казанскую, Вятскую губернии — до Перми. Были организованы 42 перехода-этапа, арестантские партии преодолевали весь путь за 59 дней. Зимой народ перевозили в санях, летом — в телегах. Этапирование прекращалось во время весенней и осенней распутицы на две недели. Подобные колонны быстро получили в канцеляриях название «арестансткий поезд».
Наладили сносное питание. Арестанты получали харч из расчёта 10 копеек в сутки на человека для «низких сословий» (крестьян и мещан) и 15 копеек для высших сословий (дворянство, духовенство и купечество). Ежедневно утром каждому узнику полагалось выдавать по фунту (полкило) хлеба и по половине фунта вареной говядины или рыбы с солью. Царские бюрократы подсчитали: в период правления Александра II стоимость перемещения одного арестанта от Нижнего Новгорода до Тюмени обходилась государству в 17 рублей 97 копеек с полушкой. Огромные деньжищи.
Во второй половине XIX века стали появляться железные дороги, немедленно их стали задействовать для перевозки заключённых. В 1864 (спустя два года после открытия маршрута) году пошли поезда из Москвы в Нижний. МВД разработало специальные «арестантские поезда» из восьми вагонов, одним разом перебрасывая почти 500 кандальных к Волге. Нижний Новгород стал самым крупным перевалочным пунктом по доставке арестантских партий.
Город наполнялся кандальным звоном в конце апреля — начале мая. Со всей страны свозились арестанты, ожидая ледохода. Как вскрывались реки, каторжан и ссыльных сплавляли на баржах до Перми. Оттуда в Екатеринбург «большие этапы» отправлялись два раза в неделю. Строго по заслугам, ссыльные — на телегах или санях, каторжане — пешком. Из Тюмени по всей Восточной Сибири и в Забайкалье арестанты следовали в места отбытия наказания уже круглый год, как это именовалось в бюрократических документах — «пеше-этапным ходом».
К 1881 году Иркутск стал уже главной перевалочной базой «кандального тракта». В нём дорожка раздваивалась — часть арестантов отправлялась за Байкал, на Нерчинские казённые заводы и рудники. Наиболее опасных преступников этапировали дальше, в Якутию.
Формировался и знаменитый «блатной мир» со своей иерархией. Согласно «Инструкции о приёме, отправлении и препровождении ссыльных» барона Платоном Фредериксом от 13 июня 1876 года:
«на ссыльных как на летней, так и на зимней одежде неупустительно вышивается: у следующих в каторжную работу по два, а следующих на поселение — по одному четырехугольному лоскуту на спине».
Именно за такие метки каторжники на воровском жаргоне именовались «бубновыми». «Иваны», высшие в иерархии уголовники, щеголяли на этапах с шёлковыми ромбами на спине, в начищенных до солнечного сияния — кандалах. Платили огромные взятки конвойным, чтобы их брили наголо. А не по инструкции, когда раз в месяц выстригалась лишь правая часть бедовой головушки.
Офицеры, занятые конвойной службой, зарабатывали прилично в конце XIX века. Им выплачивались «суточные деньги» — 1 рубль в день каждому, «порционные и приварочные» (5 копеек в сутки «на улучшение пищи»). Исправная служба, то есть этапирование без побегов и при малой смертности каторжан, отмечалась различными поощрительными выплатами, «рождественской премией» в размере годового оклада.
Когда было завершено строительство Транссибирской железнодорожной магистрали, 12 февраля 1897 года последовало «высочайшее повеление» Николая II. Теперь отправление из центральной России в Сибирь партий ссыльных и каторжан производилось только железной дорогой. Пешее движение арестантских партий по главному Сибирскому тракту отменялось, этапы и полуэтапы были закрыты.
В 1910 году был введён новый тип специального вагона на 72 и 48 мест. Тот самый знаменитый «столыпинский». Внутри делился на несколько помещений, для арестантов и конвойных. В конце вагона имелось два автономных котла, один для парового отопления, второй постоянно кипятил воду для чая. Арестанты снабжались «сухой пищей» из расчёта 10 копеек в сутки. Была категорически запрещена в рационе солёная и вяленая рыба. На больших станциях в Челябинске, Красноярске и Иркутске выдавалась горячая пища, заключённых осматривали фельдшеры.
В последний год
существования Российской империи конвойная стража была самым безупречно работающим государственным механизмом. Этапирование бесперебойно шло по 219 постоянным маршрутам, использовались 36 линий железных дорог, 40 специальных «речных веток». В Сибири сохранялись 219 пеших этапов общей протяжённостью… в 28 тысяч верст.
В дни Февральской революции конвойная стража подверглась частым атакам со стороны каторжан и ссыльных, многие «душегубы и сатрапы» закончили свои дни печально. 12 марта 1917 года генерал-лейтенант Николай Лукьянов подписал приказ, обязавший весь личный состав быть верным Временному правительству.
Этот главный «конвоир» Российской империи сохранил свою должность и после Октябрьской революции, до мая 1918 года (без генеральских погон) исправно служил в Наркомате юстиции Исаака Штейнберга. Который был левым эсером и любил блеснуть ярким рассказом, как именно полковник Лукьянов в 1907 году этапировал его в качестве ссыльного до Тобольской губернии. А теперь «перевоспитывается» честной службой революции.
После гражданской войны несколько «уважаемых каторжан» из партии большевиков попытались привлечь к трибуналу бывшего генерала. Но тот легко доказал собственную исключительную служебную честность.
Эпизодов коррупции не вскрылось ни одного, «главный конвоир» активно боролся с садистами и душегубами конвойных команд, ни копейки государственных денег на содержание и питание заключённых — не присвоил. Николай Лукьянов умрёт своей смертью в 1936-ом, в возрасте 76 лет. До конца жизни получая хорошую «наркомовскую» пенсию от советской власти.
-
До самой Великой Отечественной войны русское население Сибири с большим юмором делило себя на «чалдонов» и «самоходов», придумывая всякие озорные небылицы друг про друга. Самым простым тестом на принадлежность к « старому сибиряку» (чалдону) был такой: они употребляли в разговоре старорусское «комони», а не привычное уху великоросса «кони».
Или просили вслух посчитать до десяти. Так точно выявляли тех, кто утверждал по пьяной лавочке: «мои деды тута ещё до Ермака хаживали». Но только настоящий чалдон мог знать ответ на безобидную головоломку. Бодро начиная тарабанить: един (один), пара (два), ерахты (три), барахты (четыре), чивильды (пять), евольды (шесть), по-пусту (семь), по-насту (восемь), дакинь (девять), вчкинь (десять).
Другой особенностью, по которой этнографы Академии наук в XIX веке безошибочно определяли сибирского (большей частью енисейского) чалдона, так по хорошо слышимым в речи видоизменённым древнерусским словам. Когда «выбрасывались» или заменялись отдельные звуки. Восподин — господин, знат — знает, играм — играем, гулям — гуляем. Был и особый лингвистический шик с длинными шипящими: чашша, шшавель, шшиколда.
Многие слова употреблялись с добавлением отдельных, как бы своей жизнью живущих сочетаний «чи» и «ка»: помогчи, легчи, волокчи, пекчи, секчи, берегчи, на-ка, возми-ка, нету-ка, выйди-ка, найди-ка и т.д.
Другим признаком чалдона была их небывалая вежливость в обиходном общении. В первой половине XIX в. Александр Петрович Степанов, первый Енисейский губернатор и знаменитый калужский краевед, восхищённо писал:
«Выговор сибирского старожила-челдона нежнее, в разговорах более учтивости (ветляности) нежели в петербургском салоне… Крестьянка всегда говорит своей подруге «Вы». Обращаются: Здравствуй, часом братан!».
Этнографы ещё в царское время заметили: ряд топонимов Сибири имеют русские корни, явно названы ещё до прихода казаков Ермака. Так впервые появились мысли, что чалдоны — очень древняя народность, отделившаяся от общего славяно-русского древа в незапамятные времена. Жили укладом первых, говор использовали — вторых. В 1549 году в своих «Записках о Московии» австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн описал Сибирь и поместил в Среднее Приобье область, которую назвал Лукоморье. В своей работе австриец опирался на какой-то неизвестный нам путеводитель:
«…Эти последние получили имя от крепости Серпонов (Serponow) в Лукоморье (Lucomorya), лежащем на горах за рекой Обью… Река Cossin вытекает из Лукоморских гор; при ее устье находится крепость Cossin, которой некогда владел князь (knes) Венца (wentza), а ныне его сыновья».
Сами чалдоны были уверены: их предки жили в Сибири задолго до прихода атамана Ермака Тимофеевича, который перешёл Каменный Пояс (Урал) лишь в 1581 году. Иной раз подтверждали родословные бойким перечислением имён (и мест жительства) своих предков… на 12-15 колен до «покорения Сибири». Это тоже стало визитной карточкой чалдонов, прекрасное знание собственной генеалогии, на манер азиатов-кочевников.
Хотя внешне они описывались обычными европеоидами со светлыми глазами, в их лицах великороссы чётко видели монголоидные черты. Смуглая кожа, широкие лица, иногда — узкий разрез глаз. А заметив частые смешанные браки чалдонов с сибирскими аборигенами, казаки-первопроходцы стали называть их «желтопупыми». В ответку получив — «вытараски» (пучеглазые).
Откуда?
Первые русские, согласно классической историографии, пришли в Сибирь следом за Ермаком, в XVI веке. Но время появления там чалдонов, по современным научным историческим данным, точно не определено. Хотя было записано немало изустных чалдонских легенд о жизни в до-ермаковской Сибири… изучение вопроса, по неясным научным резонам, обходили стороной.
Некоторые образованные люди Российской империи говорили: мы наблюдаем на примере этих странных людей жизнь славян. До возникновения княжеской централизованной власти. Легко читается строжайший родовой уклад, общинное землевладение, отсутствие даже намёков на единоличную власть. Эту версию немедленно списали на монгольское нашествие, угон пленников в восточные Улусы империи Чингисхана. Так русские беглецы или вольноотпущенники формировали своё «чалдонство» с конца XIII века.
Постоянно получая национальную подпитку из «татарского полона» сибирских ханств, беглых людей с Руси, первых волжских казаков и «еретиков», преследуемых Православием. Постоянно смешиваясь с представителями коренных народов Сибири.
Но пока излишне смелые данные этнографии и археологии говорят: скорее всего, был какой-то первоначальный массовый исход. Освоение сразу нескольких сибирских рек ещё в начале XIII века, до прихода на Русь Батыя. Некоторые энтузиасты договорились до того, что призывают считать чалдонов… одним из коренных народов Сибири.
Очень может быть. Но пока неясным остается этимология слова «чалдон». Звучащее для нашего уха чуть насмешливо. На родном Урале носит уничижительный оттенок, являясь безобидным… но ругательством. Что понятно. Чалдоны, как и прочие «коренные сибиряки» русских переселенцев не особо привечали, встретили враждебно. До самого начала ХХ века старательно отмежевывались от «самоходов».
Основные версии
происхождения названия такие:
- чалдон — сокращение от словосочетания «человек с Дона»;
- чалдоны — люди, прибывшие с Дона на челнах (ладьях);
- чалдон — просто «человек с реки». Потому что «река» и «вода» в скифо-сарматских языках — это «дон»;
- чалдоны — это жители конкретного места. Которые ушли в сторону Сибири из междуречья Чалкая (река Чаля) и Дона;
- челдон (чолдон) — по мнению Владимир Даля заимствовано из монгольского языка и означает «бродягу, беглого»;
- чолдон — произошло от монгольского «шолдон» (презираемый, негодный человек);
- челдон — это трансформация слова «челядь» (слуги).
Выбирайте на свой вкус, как говорится, господствующей точки зрения тут нет. Но придётся исключить… самое главное толкование, от уважаемого всем научным миром В.И. Даля. Откуда он взял слово «челдон» — полная загадка.
Есть очень обоснованное мнение, что «Словарь живого великорусского языка» использовал крайне редкое обозначение чалдонов — забайкальскими первыми казаками. Которые не жили долго в Сибири, явно придя из степей Оренбуржья Где, действительно, на слуху было созвучное «чолдон/челдон». Но авторитет Даля высок, его мнение оказывается решающим для современного учёного мира…
Хотя совершенно определённо в ермаковские времена слово «чалдон» не использовалось в самоназвании. Есть упоминания о встреченных на реке Иртыш «самарьятах» (самарах). Которые абсолютно на вид — русские, живут странным полу-казачьим укладом и утверждают… пришли с реки Самары (приток Днепра).
Этих самых «древних» чалдонов современные этнографы легко выделяют из общей массы многочисленных «казацких». Помогает речь. Называют они себя «чалдон», а не «челдон», «чело» у них — «чало», «человек» — «чаловик». Постоянно смеются, если другие чалдоны говорят эти слова с буквой «и» или постоянно вставляют «ча» и «ка» в свою речь: игород, игурцы, да ка, ча пошто, та ты ча… и так далее.
Не о чалдонах ли
говорят некоторые письменные памятники и странные археологические находки новейшей истории? В 1597 году царь Фёдор Иоаннович послал на «Мангазею и Енесею» Фёдора Дьякова с товарищами «для проведывания этих стран и для обложения тамошних инородцев ясаком». Через год отряд вернулся. Удивив царский двор рассказом: там давно объявились некие русские люди, собирают ясак от имени государя.
Археологами подняты в районе самарской Оби русские кольчуги, перстни с узорами, элементы древнерусских колчанов. В Приобье найдены предметы XIII-XIV, которые явно связаны с Русью: фрагменты характерных горшков из вятических земель, фаянсовые голубые бусы, мечи, железные ключи, бронзовые и серебряные височные кольца, браслеты. Это нестандартный набор для быта народов Зауралья.
Летописи фиксируют появление воевод Александра Абакуновича и Степана Ляпы из вятско-новгородских ушкуйников на Оби ещё в 1363 году. Не их ли боевые товарищи стали первыми осваивать Сибирь задолго до Ермака? Ставя острожки, налаживая торговлишку «рухлядью пушной»? Принимая всех беглых и авантюристов, не желавших жить под княжеской железной рукой…
О следе ушкуйников говорят многие неписанные кодексы поведения и особенности быта чалдонов. Маниакальная тяга к независимости и свободе. Задолго до появления казаков и «самоходов» из России, чалдоны ставили очень любопытные дома. Крайне малозаметные насыпные холмики скандинавов, под которым находилась вместительная деревянная изба.
Именно чалдонам принадлежит практика раскидывать вдалеке от своих поселений сеть землянок, которые являются «охотничьими и рыбачьими домиками». Этому они научили даже сибирских татар. С вежливой привычкой оставлять там небольшие запасы еды, шкур, примитивной посуды. На случай, если кто вынужден будет спасаться от непогоды в тяжелые времена. «Самоходы» этим повадкам тоже учились. Но никогда не преуспевали, как чалдоны, в пушном промысле, охоте или товарном рыболовстве. Земледельцами были.
Как только покорение Сибири было закончено, избы чалдоны стали ставить открыто. Сразу обратив внимание на их нетипичное для великороссов устройство. Во-первых, изба была непривычно большой. Сибирская «чалдонка» состояла из двух, объединённых в один дом, частей. Напоминала гармошку. Правая сторона начиналась входом с обширными сенями, вела в женскую кухню. Дальняя, левая часть дома называлась «божницей». Срубы напоминают теремные новгородские.
Особенностью чалдонских традиций был категорический запрет на появление мужчины в «женской половине» избы и на кухне. Даже сопливому пацану и убелённому сединами главе рода там не разрешается ничего трогать, дабы «не осквернить». Прикоснуться к кружке нельзя, чтобы попить воды. Неудобство устраняется традицией, когда подле кухни всегда найдется бочонок свежей воды с ковшом.
Право приготовления пищи и её подача, лекарственные настои, мытьё посуды и домашняя уборка — прерогатива и священное право женщин. Она не имеет права пользоваться «мужскими инструментами», заходить на хозяйственную «мужскую половину». Это обычно утеплённые сараи со всяким бытовым скарбом. Нельзя брать в руки косу или молоток. При этом замужние чалдонки ходят на охоту и рыбалку, мальчишки и девчонки вместе пасут скот и бегают купаться.
В религиозной традиции у чалдонов бытовало старообрядчество или любопытное троеверие. Причудливая смесь примитивного христианства с язычеством (славянским и местным аборигенным). «Красный угол» с иконами обычных русских «самоходов» у них назывался «божницей». Там вполне мирно уживались несколько резных божков и Николай Угодник. Уронить что-либо из этого странного алтаря — страшное преступление, «божа обидится».
С ростом великорусского присутствия полу-языческих чалдонов облагали двойной данью. Как впрочем и православных христиан-староверов («кержаков»). А были ещё и чистые язычники-чалдоны, с товарищем Христом никак не знакомые. Русские, кстати, не аборигены Сибири.
Выводы.
Загадок немало с этими чалдонами. Если упрощённо подойти к явлению, становится понятно: чалдон — это житель Сибири, имевший в своей родословной несколько поколений предков, бывшими совершенно свободными людьми. Жили сначала полу-языческими общинами. С XVI века сюда устремляются старообрядцы, появляются таёжные храмы, скиты, даже монастыри.
Среди чалдонов наблюдалась всеми воеводами и царскими чиновниками — почти стопроцентная мужская грамотность, частичная — женская. К сожалению, до нас не дошли сотни сожжённых в XVIII веке рукописных книг, интересно бы узнать… что там таёжному гнусу они почитывали. Особенностью чалдонов стало стойкое неприятие переселенцев, власти светской и особенно — церковной.
Многие поселения отличались собственными диалектами. Порой даже обиходные предметы, природные явления и общие понятия называя словами, отсутствующими в русском лексиконе. Или уходящими в древнерусские говоры.
Вторая волна чалдонов легко понимаема, появилась после Ермака, большой приток состоялся во времена Смутного Времени, непрерывно шёл после него. Конспирологи Раскола утверждают: старообрядцы со времени протопопа Аввакума целенаправленно создавали здесь некое религиозное подполье. По нему распространялась литература, деньги, продукты, одежда в места постоянного обитания староверов.
Общины из глухих районов Русского Севера, с Волги, Дона и Урала чуть ли централизовано перебирались в Сибирь, как только «ходоки» и первопроходцы устраивали в Сибири новые поселения. Что-то сходится, так поступали с 1720 года «кержаки» Нижегородщины, плотно заселив за десятилетие Пермский край. Потом двинувшись в Сибирь, дальше на Алтай.
Антропологически и генетически чалдоны должны были являться, с одной стороны, обычными русскими. Прошедшими процессы смешения с коренным населением Сибири и вобрав в себя кровь беглых каторжан, казаков и даже калмыков с башкирами. Однако, каких-либо внятных исследований генетики не проводится. Не встречал, во всяком случае. Что очень странно. Классическую историю опасаются тронуть? (шутка).