Василий Розанов → Борис Садовский
Дорогой, милый, Борис Александрович! Поищите, поспрашивайте — купца, домовладельца — сами подумайте, поразмышляйте: душа моя полна глубокого отчаяния, и с 4-мя детьми (2-я дочь, Вера, ушла в монастырь и счастлива) я замерзаю, в холоде и голоде. Неужели ни один человек в России не захочет и не сможет меня спасти?
Что делать: научите, спасите, осветите пути жизни. Воображение мое полно мыслей, я могу, и многое могу: но я — ничего не умею. Однако способен чистить сапоги, ставить самовары, даже носить воду, и вообще способен к «домашним услугам». Не говоря о «чудных вымыслах», к которым храню дар как Фет.
Крепостное право я всегда рассматривал как естественное и не унизительное положение для таких лиц или субъектов, как я: ну, что же, мы не находим себе места в мире, мы не находим модуса, формы труда. Мы не можем изобрести, придумать: как нам жить? И мы можем стать только за спину другого, сказав: «Веди, защити, сохрани. Мы будем тебе покорны во всем. Послушны, работящи (о лени нет и вопроса). Мы будем все делать тебе. А ты дай нам, и с семьей, которая тоже идет в крепость тебе, — пропитание, хлеб, тепло, защиту».
Мне всегда это казалось правдою и естественным состоянием неумелых, а следовательно, и беззащитных людей. И у Суворина я чувствовал себя беззащитным человеком, «которого только курица не обидит». До того я слаб, мерзок и глуп, что не умел, пока был жив еще старик, попроситься ему «в крепость». А теперешние молодые люди, его потомство, не поймут уже моей великой и спасительной мысли социального и (религиозного) крепостничества. Пишите мне непременно. Сергиев Посад, Московской губернии. Красюковка. Полевая улица, дом Беляева, В. В. Розанову.
Подумайте обо мне. Подумайте мучительно. Подумайте хорошо.
Гордости во мне никогда не было. Я весь смирный и тихий.
Мне нужен: кусок хлеба, тепло, комната. Книгопродавец сделал мне милость: согласился издавать «Апокалипсис нашего времени»: но я сделал бестактное заявление в 2-м №, он обиделся явно, и «последнее спасение» рухнуло или почти рухнуло. Подумайте, дорогой. Есть в Москве какой-то союз самоиздающихся писателей. Нельзя ли бы к нему примкнуть? Кто руководитель, кто главный? Где адрес? Помогите. Непременно пишите. Господи: есть же люди на Руси, которые меня любят. Где они? Господи, где.