История великого чемпиона, который устоял перед алкоголем и фиктивным браком

В эти дни во Франции проходит мужской чемпионат мира, наша сборная России вышла в 1/8 финала на Словению — и для неё это уже успех... Во времена Климова от команды ждали только золота. А сегодня он преданный телевизионный болельщик дружины Дмитрия Торгованова...
Олимпийский чемпион 1976 года живёт в Сергиевом Посаде и в Москве бывает нечасто. Здоровье одного из самых ярких гандболистов прошлого века уже не то, однако 76-летний спортсмен и не думает унывать.
Когда я позвонила Юрию Михайловичу, чтобы договориться об интервью, решила, что ошиблась номером: уж больно молодым и жизнерадостным мне показался голос собеседника.
— Собираюсь в Москву на встречу ветеранов, — рассказал Климов.
— Тогда давайте встретимся в кафе на Войковской, — предложила я. — Поговорим за чашкой чая.
— Обязательно с пирожными, — расхохотался спортсмен.

Сказано — сделано. В 11 утра мы встретились с Юрием Михайловичем в ресторанном дворике торгового центра, и Климов вновь меня удивил. Высокий, статный, никакой стариковской сгорбленности.
— Вы прекрасно выглядите, — сделала я комплимент Климову.
— Всё дело в генах, — скромно улыбнулся Юрий Михайлович. — Я ведь до 38 лет играл за сборную Советского Союза, последний чемпионат мира, в котором я принял участие, состоялся в 1978 году. В это же время я играл за клуб в Кубке европейских чемпионов, мог бы и дальше играть. Наверное, я унаследовал некую внутреннюю бодрость от родителей. Мама дожила до 86 лет, до последних дней вела активный образ жизни, отец тоже был очень энергичным.
— У вас была спортивная семья?
— Нет. Родители спортом не занимались, жена тоже к спорту не имеет никакого отношения. В своё время я пытался отдать дочь в фигурное катание, но не сложилось у неё с коньками. Дочка постоянно мёрзла во время тренировок, а потом болела.
— Почему отдали дочь в фигурное катание, а не в гандбол?
— Вы знаете, я всегда был против женского гандбола. Мне не нравилось, что женщины толкаются, дерутся во время матчей. По крайней мере, так было, когда я сам играл. Поэтому отдавать в контактный вид спорта свою собственную дочь не захотел. Потом она поступила в МАИ и увлеклась большим теннисом, но на любительском уровне. Сейчас вот внук Денис занимается теннисом, неплохо играет. Знаете, у него и характер, и фигура мои. (Улыбается.)
— Получается, сделать из дочки олимпийскую чемпионку вы не стремились?
— Да! Для меня самым главным было, чтобы она получила образование, удачно вышла замуж и была счастливой.
Тут нам с олимпийским чемпионом принесли горячий ароматный чай с теми самыми обязательными пирожными, но уже было не до лакомств.
— Юрий Михайлович, вас иначе как легендой не называют. По-вашему, вы действительно легенда?
— Нет, конечно, — рассмеялся Юрий Михайлович. — Никогда себя таковым не считал. Даже когда играл, не чувствовал себя звездой. Наверное, в наше время воспитание было немного другим.

Просто так сложилось, что я стоял у истоков гандбола в России, я же первый и единственный в истории Советского Союза заслуженный мастер спорта СССР и заслуженный тренер СССР...  А пришёл я в гандбол на втором курсе института — в 1959 году.
— И заболели этим спортом?
— Да, заболел… И до сих пор меня эта болезнь не отпускает.
Роль Трефилова переоценить сложно. Золото Рио — это его заслуга
Юрий Михайлович активно следит за событиями в мире спорта, не пропускает ни одного турнира по гандболу и во время Олимпиады в Рио очень переживал за женскую сборную.
— Я уже давно не против женского гандбола. (Смеётся.) Если помните, в 1976 году олимпийскими чемпионами стали не только мужчины, но и женская сборная Советского Союза. Затем российский гандбол по инерции ещё что-то выигрывал, а потом обозначился глубокий провал. Поэтому победа на Олимпиаде женской сборной — это невероятное событие, историческое. Признаюсь, очень болел за девушек и их тренера Евгения Трефилова.
— Какова его роль, по-вашему, в этой победе?
— Роль Трефилова сложно переоценить! Считаю, что только под его руководством и можно было выиграть Олимпиаду в Рио. Это его заслуга. Обидно только, что все лавры всегда достаются спортсменам. Премии, награды, а тренер обычно ничего не получает. В наше время было точно так же… А как без тренера можно что-то выиграть?
Например, мы благодаря победе на Играх в Монреале получили олимпийские пенсии, а наш тренер Анатолий Евтушенко, который, собственно, и привёл нас к победе, не получил ничего. А ведь наша победа — это его заслуга.
Понимаете, один тренер из "гэ" может сделать конфетку, а другой — из конфетки сделает "гэ". Почему, например, на Западе сразу меняют тренера, если он не выигрывает. Да потому что роль тренера велика. В общем, я рад за Трефилова, он доказал значимость тренера в истории. Он очень самобытный, цельный. Были у него поначалу закидоны в плане звёздной болезни, но сейчас он остепенился.
— Вам близка его эксцентричная манера управления командой? Или у вас были свои методы воздействия на игроков?
— Я был довольно интеллигентным тренером. Так получилось, что я не пил, не курил и не матерился, даже когда играл… Я был эдаким эталоном спортсмена. Хотя молодость у меня была не очень простая…

Если бы не спорт, нашёл бы счастье в алкоголе
Говоря о том, что молодость у него была не самая простая, Юрий Михайлович имеет в виду искушения, с которыми ему пришлось столкнуться в институте.
— Помню, поселили меня, правильного мальчика, в общагу. Ребята начали меня заставлять выпивать с ними. Я долго держался, отказывался от их приглашений — я ведь спортсмен. Но однажды парни закрыли меня в комнате перед танцами и сказали: "Пока с нами не выпьешь, никуда не пойдёшь". Пришлось пить… И я, представьте себе, пристрастился к этой самой выпивке. Сейчас думаю, если бы не спорт, это болото, возможно, затянуло бы меня.
В то время я уже начал играть за "Политехника", за сборную Ленинграда… И вот на медосмотре перед чемпионатом у меня обнаружили высокое давление. Доктор спросила: "Вчера принимали?". Конечно, частенько принимал… Тогда врач сказала, чтобы я пришёл через неделю. Честно, я очень сильно испугался, что меня не допустят до турнира, пришёл через неделю, и всё равно давление было высоким. Врач удивилась, но допустила меня до соревнований.
Знаете, меня вся эта ситуация так сильно встряхнула, что я не пил 12 лет, только на Новый год немного шампанского себе позволял. Например, выигрываем мы очередной чемпионат Советского Союза, ребята заказывают на банкете выпивку, а про меня говорят так: "А ему принесите стакан сметаны". (Смеётся.) Я очень любил сметану!
— Сейчас во Франции идёт чемпионат мира. Как оцениваете шансы нашей мужской команды на медали?
— У нас подбор игроков неплохой… Другой вопрос, какой коллектив из этих ярких исполнителей сколотил тренер Торгованов? Возьмём первую игру с Японией. Ребята выиграли матч. Молодцы! В принципе, японцы раньше были для нас неудобными соперниками за счёт своего азиатского стиля. Они играли в активную защиту, были прыткими, невысокими. А сейчас японцы взяли европейского тренера — испанца, который начал их переделывать на свой манер. И получается, что они ещё не до конца отошли от своей самобытной школы, но и не пришли к европейскому стилю. Поэтому наши парни их и разгромили…
Посмотрим, что будет дальше, в плей-офф. Игроки всегда хотят выиграть, но очень многое будет зависеть от того, как будет вести себя тренер.
Чтобы меня выгнали из музыкальной школы, я засунул в фортепиано кошку

Будущий олимпийский чемпион родился и вырос в городе Ухте Республики Коми. Несмотря на то что его родители не имели никакого отношения к спорту, маленького Юру непреодолимо тянуло в залы и на стадионы. Он мог часами пропадать за игрой в баскетбол, хоккей и даже на брусьях в секции спортивной гимнастики.
— Сам не знаю почему, но тяга к спорту у меня была со школы. Летом я обязательно с мальчишками играл в футбол, зимой — в русский хоккей. Лыжи мне не очень нравились — монотонная ходьба энтузиазма не прибавляла. Из гимнастики меня выгнали: слишком высокий был. (Смеётся.) Тренер мне так и сказал: "Из-за тебя мне постоянно приходится поднимать и опускать брусья". Однако я никогда не думал, что спорт однажды станет смыслом моей жизни.
Родители хотели, чтобы я был военным инженером. Это и понятно: они сами были военными. Плюс мама отдала меня в музыкальную школу по классу фортепиано. Я проучился в ней шесть лет, до диплома мне оставался всего один год, но я больше не мог нажимать на эти клавиши. Да и стыдно мне было перед товарищами ходить с нотной папочкой на занятия.
И однажды мы с другом придумали, как сделать так, чтобы нас выгнали из музыкальной школы. Мы притащили на урок сольфеджио кошку и засунули её в фортепиано. Пришёл наш преподаватель, сел за инструмент и начал играть. Кошка начала бегать (клавиши доставляли ей неудобства), и звук получался не тот… В общем, нас с другом поймали, парня отчислили, а меня — нет. Мама упросила директора меня оставить.
Тогда я пришёл к родителям и прямо сказал: "Я не хочу ходить в музыкальную школу, но обещаю, что буду хорошо учиться". А что родителям ещё надо? Они переглянулись и сказали: "Тогда пообещай, что окончишь школу с медалью". Я пообещал и сдержал слово…
— Вы играете сейчас на фортепиано?
— С тех пор как ушёл из музыкалки, я ни разу не сел за инструмент, хотя дочь за пианино посадил. (Смеётся.)
Тренер посмотрел на меня и сказал: "Будешь хорошим гандболистом"
После школы Юрий Михайлович отправился в Ленинград — родители мечтали, чтобы сын поступил в военный институт.
— В Ленинграде у меня были бабка и тётки. Я приехал с чёткой задачей поступить в военный институт и отправился в военное училище в Гатчине. Стою я, открываются ворота казармы, выходят ребята строем, поют. Подумал: "Это что? Я так же, как они, буду строем ходить". В общем, перехотелось мне поступать в военное, но время подачи документов неумолимо подходило к концу.
И тут в трамвае я встретил земляка. Поздоровались, и он спрашивает: "А ты куда поступать надумал?" "Наверное, в Военмех", — ответил я. "Да ты что? Все наши в Политехник собираются. Давай с нами", — предложил он. Я согласился и на следующий день под самый занавес принёс документы в Ленинградский политехнический институт. Самое интересное, из четырнадцати ухтинцев поступили в институт только двое — я и тот самый парень.
Учёба — учёбой, но неутомимому Климову хотелось заниматься спортом. В институте, к счастью, была волейбольная команда, куда Юрий Михайлович и отправился сразу после поступления.
— Тест, который мне устроил тренер, я не прошёл, но меня взяли… в третью команду. Так получилось, что волейбольная команда в институте была очень сильная, и, чтобы в неё попасть, сначала надо было поиграть в третьей и второй командах. От природы данные у меня были очень хорошие, я неплохо вписался в коллектив, у меня получалось, поэтому через год тренер сказал: "С нового сезона будешь играть за вторую команду". Я, конечно, очень обрадовался.
Наверное, Климов мог стать легендарным советским волейболистом, но в ход истории вмешался его приятель по институту — Эдик Афанасьев.
— Начался второй курс, я собираюсь выступать за вторую волейбольную команду, и тут ко мне привязался товарищ. "Пойдём, — говорит, — в секцию ручного мяча". Я подумал: "Что за бред! Какой ещё ручной мяч?". В общем, отказался. На следующий день Эдик снова пришёл, бросил сумку и сказал: "Если ты не пойдёшь со мной, то я отсюда не уйду". Делать нечего, да и вечерней тренировки у меня не было…
В общем, пришёл я в зал, ко мне подошёл тренер Поляков и сказал: "Ну-ка вытащи у меня мяч из руки". Я взял и вытащил. Он заинтересовался: "А попробуй ещё раз". Я снова добыл мяч. "Всё! Будешь хорошим гандболистом", — резюмировал Игорь Владимирович. 
С этого момент Климов на тренировках волейбольной команды больше не появлялся. По словам Юрия Михайловича, он буквально заболел гандболом. Даже на летние каникулы в родную Ухту спортсмен приехал с ручным мячом.
— В Ухте я встретил приятеля и сразу потащил его в школьный зал играть в гандбол, — вспоминает Юрий Михайлович. — Именно на родине я поймал то самое бросковое движение. Раньше я пытался бросать, но у меня многое не получалось. А тут мяч просто полетел… Когда я пришёл после каникул на первую тренировку и начал "шмалять" гол за голом, ребята пришли в неописуемый восторг: "Ну ты даёшь! Откуда это у тебя?".
Благодаря уверенному броску Климова его команда почти сразу выиграла чемпионат Ленинграда и получила право выступать на чемпионате Советского Союза.
— В финале чемпионата Ленинграда мы столкнулись с сильнейшей на тот момент командой военного института физкультуры. Казалось, надо было испугаться, но мы бились отчаянно. Вы даже не представляете, что творилось в зале. Студенты Политехника забили все трибуны, кричали… В общем, мы победили и получили возможность играть в чемпионате Советского Союза. Тогда-то меня и заметили...
На своём первом чемпионате мира я ни разу не вышел на площадку, но приобрёл уверенность в себе.
В 1963 году, всего через четыре года после начала карьеры в гандболе, Климов оказался в списке кандидатов в сборную Советского Союза.
— Помню, мне тогда сказали, чтобы я готовился, так как поеду на сборы с командой. Сижу, жду вызова. И приятель мне говорит: "А команда ведь уже тренируется". "Как тренируется? — удивился я. — Мне никто ничего не говорил". Я подумал, что это ошибка, и решил позвонить в Москву ответственному секретарю Николаю Суслову: "Николай Георгиевич, это Климов. А что, команда уже тренируется?" — спросил я. Он ответил, что сборы уже идут. Мне стало так неудобно, я извинился и положил трубку. Через день я получил вызов из спорткомитета и отправился в Каунас. Признаться, я тренировался изо всех сил, даже переусердствовал.
Старания молодого спортсмена заметил главный тренер сборной Союза Янис Гринбергас и взял юношу на чемпионат мира 1964 года.
— Он даже сделал меня знаменосцем на открытии турнира, — рассказал Юрий Михайлович. — Однако ни на одну игру меня не поставил. Весь чемпионат мира я просидел на трибуне — меня даже не было в заявке. Но вы знаете, какой положительный момент я из этого вынес! Я увидел весь цвет гандбола и приобрёл невероятную уверенность в себе. Поэтому, когда я вернулся в Ленинград, начал всех молотить и стал самым результативным на чемпионате Советского Союза.
После окончания института Климову пришлось выбирать новое спортивное общество. Все  товарищи спортсмена перешли в "Труд", присоединиться к ним собирался и Климов, но вот незадача — "Политехник" никак не хотел отпускать талантливого игрока.
— А тут распределение… Преддипломную практику я проходил в Ленинградской области на Колпинском машиностроительном заводе, поэтому хотел туда пойти работать. В общем, собрались представители предприятий и говорят мне, что в Колпине мест нет, зато есть варианты работы в Североморске, в Севастополе и ещё где-то. Не помню… Севастополец начал заманивать меня хорошей погодой, североморец — финансовыми возможностями. Мне же хотелось только в Колпино. "Что же делать?" — подумал я, но ситуация разрулилась сама собой. Я попал в Колпино — нашли для меня местечко.
Молодому специалисту дали комнату в общежитии. Днём Климов сидел за кульманом в КБ, а после работы садился в электричку и мчался на вечернюю тренировку в Ленинград.

В Грузии меня так любили, что называли по-свойски — Климиашвили
Была в жизни Юрия Климова и грузинская история. Несколько месяцев из своей насыщенной спортивной биографии он отыграл в Тбилиси, и, по словам спортсмена, это был потрясающий период. Грузинские болельщики его чуть ли не на руках носили, ласково называя Климиашвили.
— Представьте себе: межсезонье, мы тренируемся в институте, открывается дверь и заходит импозантный тренер грузин — Георгий Шарашидзе. Он подходит ко мне и говорит: "Завтра ты летишь со мной в Грузию. Будешь играть за "Буревестник" Тбилиси в Кубке европейских чемпионов".
Это был очень интересный период в моей жизни, у меня мяч просто летел. Дворец спорта, где мы играли, всегда был забит до отказа, а я был героем в Тбилиси, местные меня называли Климиашвили. (Смеётся.) Я жил в гостинице "Интурист" на проспекте Руставели. В общем, меня буквально носили на руках.
Но так вышло, что в полуфинале Кубка европейских чемпионов мы проиграли Югославии. И проиграли по моей вине. Шла последняя минута матча, мы вели в счёте девять мячей, а в первой игре проиграли восемь… В общем, я бросаю мяч по воротам, и вратарь отражает бросок. До сих пор не понимаю, как он смог его взять. Так вышло, что после моего броска назначили пенальти в наши ворота. Югославы сравняли разницу забитых мячей, а тогда в подобных случаях бросали жребий — и грузины проиграли. Я только потом понял, что надо было просто подержать мяч на площадке каких-то пятнадцать секунд.
Такая у меня истерика началась… Вы не поверите! Я ревел в туалете, ребята бросились меня утешать, говорили: "Оставайся! Мы выиграем ещё не один кубок". Но на следующий день я улетел в Ленинград, где через несколько дней должен был состояться финал с военными за право участвовать в чемпионате Советского Союза.
В общем, я принял участие в этом поединке — тогда всё было проще — и на последней секунде забил решающий гол. С этого момента на меня началась настоящая охота!
С женой познакомился в поезде — она меня буквально сразила
Заметный во всех отношениях Юрий Климов был вожделенным приобретением для многих советских клубов, однако основная борьба за разыгрывающего развернулась между тремя командами.
— Меня хотели заполучить Москва, Ленинград и Тбилиси. Грузины обещали мне золотые горы, говорили: "У тебя всё будет, только давай к нам". Московский авиационный институт (МАИ) предлагал мне аспирантуру. Мол, будешь играть и учиться, напишешь диссертацию. Представители команды из Кунцева предлагали мне фиктивный брак для того, чтобы получить московскую прописку. (Смеётся.) В общем, вызвали меня в Москву на переговоры… Я приехал, но, так ничего и не решив с браком, рванул обратно в Ленинград.
Сижу в купе поезда — и заходит фифа. Фигуристая такая, симпатичная. Она меня буквально сразила… О фиктивном браке я и думать забыл. В общем, это была моя будущая жена — Людмила Ивановна. Мы играли в карты всю дорогу, потом обменялись контактами, а по прибытии в Ленинград я позвонил маме. Она мне говорит: "Какая Грузия? Какой фиктивный брак? Давай в МАИ — грамотным человеком будешь". В общем, я дал добро МАИ, поступил в аспирантуру и начал встречаться с будущей женой.
У Людмилы на работе как-то узнали, что она встречается со спортсменом, и начали её стращать: "Ты чего? У спортсменов в каждом городе по ребёнку". Но она никого слушать не стала, и вот в прошлом году мы отметили 50-летний юбилей совместной жизни.
В первый же год, когда Юрий Михалович пришёл в МАИ, команда выиграла чемпионат Советского Союза. Поддался клубу и Кубок европейских чемпионов. Впервые в истории! Также студенческая сборная Союза впервые стала чемпионом мира среди студентов — Климов забил золотой гол.
Юрий Предеха пообещал, что со мной сборная выиграет золото Игр, и я вернулся в команду
На фоне успехов клубного гандбола достижения сборной Советского Союза выглядели крайне скромно. В 1972 году на Играх в Мюнхене отечественные гандболисты заняли только пятое место. Может быть, свою роль сыграл страшный теракт, жертвами которого стали одиннадцать членов израильской олимпийской сборной.
— Я видел этих террористов, — вспоминает Климов. — Они выходили на балкон в масках с автоматами. Было ли страшно? Знаете, командные игроки чувствовали себя более или менее спокойно в Мюнхене. Индивидуалистам же было не по себе. Например, легкоатлету Валерию Борзову было страшно бегать — спортсмена угрожали убить. Впрочем, это не помешало ему выиграть две золотые медали.
Конечно, если не брать в расчёт тот теракт, то от Олимпиады у меня остались самые восторженные впечатления. Идёшь ты по олимпийской деревне, а тебе навстречу — звёзды мирового спорта. Удивительные ощущения. Что мне ещё запомнилось на этой Олимпиаде, так это Лев Лещенко, который ходил по-свойски на баскетбол и другие виды спорта. Он подходил к охранникам и говорил: "Ахтунг, ахтунг, в небе Покрышкин". Хулиганил, бандит!
Кстати, впервые за границу Климов попал в конце 1963 года. Это была Финляндия...
— Оказавшись там, я не почувствовал особой разницы по сравнению с Советским Союзом. Шок я испытал позже, когда побывал в Германии и Швеции. Многое меня удивило. А в 1986 году я вообще уехал в Германию на тренерскую работу. Признаться, моя жена очень не хотела ехать. Мол, у нас в Советском Союзе и так всё хорошо. Помню её реакцию на коттедж, в котором нас поселили. Её крайне удивила стеклянная входная дверь. Она ещё тогда сказала: "Как же такое возможно?".
Потом у жены заболел зуб, но она долго отказывалась идти к немецкому врачу. Говорила: "Лечить зубы буду только в Советском Союзе". Я всё-таки её уломал, и после визита к стоматологу Людмила сказала, что на родине больше лечить зубы не будет. (Смеётся.)
— Юрий Михайлович, так вышло, что после Игр в Мюнхене вы ушли из сборной, однако к Олимпиаде в Монреале вернулись. Почему?
— В 1974 году мы плохо выступили на чемпионате мира, да и мне тогда уже было 34 года. Не мальчик, так сказать. В общем, я решил, что пора уходить. Через некоторое время в сборную пришёл новый второй тренер Юрий Иванович Предеха, который тренировал ЦСКА. И однажды, когда команда была на сборах в Москве, он мне позвонил. "Приезжай в "Лужники", есть разговор", — сказал он.
Я, конечно, приехал, и, когда мы прогуливались по территории спорткомплекса, наставник раскрыл передо мной карты. "Я придумал новую защиту, и одно место в защите мне нужно закрыть. Если ты придёшь в сборную и встанешь на это место, организуешь контратаку, мы выиграем Олимпиаду. Тебе достаточно будет просто работать в защите — в нападении мы всё сами сделаем". Я рискнул и в 35 лет вновь начал ходить на тренировки — на три в день.
Правда, когда дело дошло до Олимпиады, я играл и в защите, и в атаке. (Смеётся.) В финале мы встретились с румынами, и вроде всё шло у нас хорошо, однако в какой-то момент румыны нас начали доставать. Тогда тренер меня подозвал и сказал: "Похоже, румыны нас раскусили. Надо менять защиту". Но я хорошо читал поляну, поэтому чувствовал, что мы вот-вот заиграем. "Тренер, давай подождём", — сказал я наставнику и оказался прав. Мы разыгрались и во втором тайме уже просто доигрывали.
За золотые медали нам заплатили по 3500 рублей и пятьсот долларов. На всю валюту я накупил сувениров и модной одежды для жены и дочки.
Я никогда не хотел работать тренером — российские спортсмены уж больно любили выпить
Во время нашего разговора Юрий Михайлович не раз отмечал, что в его жизни большую роль всегда играл случай. Ну сами посудите: в команду "Политехник" спортсмен попал случайно — приятель надоумил поступить в политехнический институт, заняться ручным мячом тоже подбил товарищ, если бы не красавица-попутчица, Климов, быть может, женился бы на незнакомке ради прописки и играл в Кунцеве. Всё происходило не по его воле, а давалось откуда-то свыше. Так произошло и с тренерской работой…
— Я никогда не хотел быть тренером, особенно клубным. Потому что я сам был в клубе и видел, с кем работают тренеры. За рубежом с игроками никогда никаких проблем у меня не возникало — они дисциплинированные, ответственные. А здесь… Знаете, русские ребята любили выпить горячительного и из-за этого часто создавали проблемы себе и другим. Приведу пример. Как-то раз нам надо было днём уезжать в Финляндию на товарищеские игры. Утром я провёл лёгкую тренировку с 10 до 12 и отпустил ребят собрать вещи. Что вы думаете? Приезжаем мы на железнодорожный вокзал, а один из игроков смертельно пьян!
А сколько я намучился с игроками-хулиганами? Часто приходилось их выручать, вытаскивать из милиции, прикрывать. Иначе я просто остался бы без игроков… Но вернусь к моменту, как я стал тренером.
В 1978 году мы выиграли серебро чемпионата мира. Я, к сожалению, в финале выступить не смог — получил травму. Мы проиграли всего один мяч. Обидно было до слёз. Ребята ещё тогда в раздевалке мне сказали: "Михалыч, если бы ты хоть на десять минут вышел, мы бы выиграли".
В общем, после этого чемпионата я закончил спортивную карьеру, пришёл в федерацию и стал спортивным чиновником, ответственным за молодёжный спорт. А тут как раз чемпионат мира среди молодёжи. Мне руководство и говорит: "Помоги главному тренеру — Спартаку Мироновичу". Мы с ним начали работать и выиграли чемпионат мира — классная у нас тогда была команда.

В 1980 году на московской Олимпиаде сборная Советского союза проиграла в финале. Из команды убрали второго тренера, и это место предложили мне. А я тем временем уже навострил лыжи в Германию — пригласили на тренерскую работу. Знаете, тогда многие мечтали уехать за границу, зарабатывать нормальные деньги и хорошо жить. А меня немцы давно приглашали, ещё когда я был игроком. Команда Гамбурга в своё время предлагала мне зарплату в четыре тысячи марок.
В общем, ради работы в главной сборной страны я отказался от предложения из Германии и не прогадал — в 1982 году национальная команда выиграла чемпионат мира. Впервые в истории! В 1984 году, к сожалению, отменили Олимпиаду, а в 1986-м я уехал-таки работать за границу.
В России мой опыт оказался не нужен
Пятнадцать лет Юрий Михайлович проработал с европейскими клубами — в Германии, Австрии, Италии. Мужской австрийский "Брук" под руководством Юрия Михайловича стал серебряным, а затем и золотым призёром чемпионата Австрии, за что российского наставника признали лучшим тренером года. В 2001-м Климов вернулся на родину с единственным желанием — помогать уже российскому гандболу.
— К сожалению, мой опыт оказался ненужным в России. Если бы в мужском гандболе были победы, я бы даже не огорчился, но побед не было, не было вообще никаких хороших результатов, и это после грандиозного периода советского доминирования в мировом гандболе…
Мне было очень обидно. Я думал, что смогу помочь, но от меня отмахнулись. Мол, не нужен ты нам! Видимо, в федерации боялись конкуренции. Оказавшись ненужным здесь, я уехал в Австрию, привёл местный женский клуб "Хипо" в финал Кубка Европы. Через некоторое время я снова вернулся в Россию в надежде пригодиться — вновь ошибся и поехал в Иран. Там я возглавил сборную страны, которая под моим руководством выиграла бронзовые медали Азиатских игр. Впервые! Это была сенсация!
Сам президент Ирана — Махмуд Ахмадинежад — поздравил команду. Ребят, конечно, наградили по-королевски, а мне важно было только то, что до меня никто не добивался с этими ребятами такого успеха. Кто только со сборной Ирана не работал — и югославы, и словаки, и венгры.  
Продолжить блестящую тренерскую карьеру Климову не позволили проблемы со здоровьем. Легендарный спортсмен и тренер вернулся на родину и поселился в тихом Сергиевом Посаде.
— Понимаете, я "наелся" иностранной речи, — сказал Климов. — Жена, правда, предлагала обосноваться в Европе и, наверное, она была права: в старости человеку надо жить там, где спокойнее. Но мне страшно захотелось домой. Сейчас я занимаюсь здоровьем. 
— Федерация о вас не забывает?
— Сейчас пришёл новый президент федерации, начали что-то делать для ветеранов, до этого казалось, о нас вообще забыли. Вот, например, недавно был гала-матч. Чествовали девчонок в ЦСКА и устроили поединок сборная СССР — сборная России. Так вот, Трефилов был тренером российской команды, а я — советской. Значит, меня помнят...
И ведь действительно помнят. В ноябре прошлого года в Санкт-Петербургском политехническом университете состоялся международный турнир студенческих команд, которому дали имя Юрия Климова. Предполагается, что соревнования станут традиционными.