«Свет всегда побеждает тьму»: интервью с дирижёром хора Palestrina Гаделем Абдурахмановым

Электронный хор Palestrina запускает новую программу Palestrina.Educational, целью которой станет популяризация хоровой музыки у широкой аудитории. Именитые приглашённые лекторы и музыкальное сопровождение от профессиональных хористов, переворачивающих представление о классической музыки – то, что разнообразит культурную жизнь москвичей. Команда всегда готова идти на риск: делать простую музыку – интересной, а сложную – доступной для массовой публики. Журналист Иван Морозов (ИМ) поговорил с главным дирижёром хора Palestrina Гаделем Абдурахмановым (ГА) о барокко, техно и даже – искусственном интеллекте. 

ИМ: Гадель, Вы – главный дирижёр электронного хора PALESTRINA. Расскажите, пожалуйста, как возник проект и кто стоял у истоков?

ГА: Уже ближе к концу обучения в Академии хорового искусства я понял, что хоровая музыка, к сожалению, не интересна массовому зрителю. Мне всегда хотелось сделать её более доступной и интересной для широких масс. С нашим продюсером мы познакомились на другом проекте и она предложила сделать неординарный, экстравагантный хор с использованием электронной музыки и современных популярных композиций.

ИМ: Электронный хор PALESTRINA – необычное и контрастное название. Как будто вы тем самым показываете, что старинная музыка может легко уживаться с электронной или даже техно. Так ли это? Если да, то как вы воплощаете такую смелую задумку? Не думаете, что это может вызвать отторжение у консервативных людей?

ГА: Название Palestrina естественно отсылает к итальянскому композитору эпохи Возрождения, мастеру полифонии Джованни Пьерлуиджи да Палестрина.

Действительно, в нашем репертуаре есть как популярные песни, так и шедевры мировой классической музыки в техно обработке. Мы синтезируем хоровую музыку с электронной, нам в этом помогает «Mattgene» – мультижанровый электронный дуэт Евгения Медведева и Матвея Омутова. Мы с ними вместе каждый раз соединяем, казалось бы, абсолютно полярные вещи. Этот симбиоз и делает особый и узнаваемый звук Палестрины.

ИМ: Поговорим о хоровой музыке: как вы отбираете произведения для своих программ? Судя по рассказанному, вы хотите выйти из привычных и известных шаблонов хоровой музыки. Приходилось ли Вам самостоятельно адаптировать, аранжировать или создавать с нуля произведения специально для проекта?

ГА: У нас много различных программ, но принцип их строения всегда один. Главная цель – это сделать программу интересной, динамичной и при этом, чтобы зритель уходя с концерта получил не только удовольствие, но и открыл для себя нечто новое. Мы берём знаменитые и известные композиции, которые люди точно узнают. Например, Ameno или Lacrimosa. Но помимо известных и “попсовых” произведений, мы обязательно исполняем классические композиции, которые также достойны внимания публики. Мы хотим, чтобы зрители узнавали что-то новое для себя и открывали прекрасный мир хоровой музыки. Сейчас мы запускаем серию концертов образовательного формата «Palestrina Educational» с лектором. Между произведениями будут рассказываться интересные факты о композиторах, история создания этих произведений.

Что касается аранжировок, то, действительно, почти всё я пишу сам. Это связано в первую очередь с нашей электронной спецификой и большинства нот в интернете естественно нет. Помимо этого я стараюсь учитывать количество голосов и локацию исполнения, если нужно написать что-то для определенного концерта. Каждую аранжировку я стараюсь сделать интересной как для слушателя, так и для исполнителей. Люблю делать цитаты из других произведений/песен, например, когда я писал аранжировку на Blinding lights, то бит песни мне напомнил хит 80-х Take on me. И я решил, почему бы не соединить эти две песни и получился интересный эксперимент, который очень понравился публике. Или, например, мы делали хоровую кавер версию песни «Тучи» в сопровождении двух роялей. И ближе к концу, когда я писал аранжировку, я поймал себя на мысли, что партия одного из роялей напоминает сольную партию из Первого концерта Чайковского. Собственно, в конце песни можно встретить яркую пасхалку, но уже больше для профессиональных музыкантов.

ИМ: Как электронный хор Вы вплотную сотрудничаете с диджеями. Сложно ли академическим музыкантам настроиться на «техно» историю? Это же определенно некий челлендж для исполнителей! Очень мало коллективов в России, которые вплотную занимаются электроакустической музыкой.

ГА: Поначалу было непривычно! Мы воспитывались на классической музыке и иногда нужно действительно перестроить свое сознание. Мы выступаем в коллаборации со многими артистами, которые работают в разных жанрах электронной музыки: синти-поп группа Close to Monda, мультижанровый электронный дуэт Mattgene, диджей BetLon, который играет в жанре «симфонического техно» и многими другими. Нам нравится обмениваться опытом и привносить разнообразие в техно направление, в частности хоровую музыку. Это удивительный синтез и замечательный экспириенс.

ИМ: Как Вам кажется: самые любимые и нелюбимые (необычные) композиции у слушателей в рамках ваших хоровых программ? Под нелюбимыми я понимаю те произведения, в которых Вы сами не ощутили желаемую отдачу от аудитории. И были ли те сочинения, которые, внезапно для Вас, слушатели встретили с неимоверным восторгом?

ГА: У нас очень хорошая публика, которая всегда тепло нас встречает. Думаю, что нелюбимых произведений точно нет! Могу выделить одну песню группы Muse, которую мы исполняем и в техно-обработке, и просто с роялем – «Madness». Она не такая известная у Muse, как «Supermassive Black Holes» или «New Born», например, но песня действительно классная. Я давно ещё её слушал и думал о том, чтобы исполнить как-нибудь. В оригинале уже заложено много “хорового” потенциала и, когда я написал аранжировку, то получилось интересная акустическая версия с роялем, которая очень понравилась как зрителям, так и исполнителям.

Из классических произведений могу выделить “Lacrimosa” Моцарта в техно-обработке. По вступлению не сразу ясно, что сейчас будет звучать, но когда вступает хор, то всегда слышен восторг от радости узнавания. Ещё очень сильное впечатление производит произведение «Lux Aurumque» Эрика Витакера, особенно, когда мы его исполняем в концерте «NOX. Музыка в темноте». В нём “свет” отождествляется с рождением Младенца Христа и его прославляют ангелы. Мы начинаем исполнять произведение в кромешной тьме и ближе к концу, на слове “natum” (родился) включаем мягкий свет на сцену. Тем самым мы хотим донести, что свет всегда побеждает тьму. Это, конечно, производит колоссальный эффект на зрителей.

ИМ: «Искусственный интеллект становится чуть ли не основным инструментом для работы во всём: некоторые даже страшатся восстания машин или техногенного апокалипсиса! Скажите, а вот может ли искусственный интеллект стать конкурентом для электронного хора? Вспоминается большая любовь японцев к различным программам для создания песен. Или же виртуальные певцы и даже группы – Vocaloid или Vivid BAD SQUAD».

ГА: Глупо отрицать, что искусственный интеллект в ближайшем будущем превосходить человека во всём. Уже сейчас нейросети создают «нейромузыку» в разных стилях. Да, пока это достаточно на примитивном уровне, но я уверен, что скоро они будут писать музыку, которую мы не сможем отличить от человеческой. Мне кажется, что ситуация будет идентична с шахматами. В конце ХХ века Гарри Каспаров проиграл Deep Blue, что ознаменовало окончательное превосходство машин над человеком за шахматной доской. При этом мы не смотрим турниры между компьютерными движками, т.к. людям это неинтересно. Гораздо интереснее сопереживать Магнусу Карлсену или, например, Яну Непомнящему, чем компьютеру! Поэтому и продолжают проводиться шахматные турниры между людьми. С музыкой будет, я думаю, то же самое: да, будут хорошо сгенерированные произведения. Но люди всегда будут ходить на живые концерты, анализировать музыку, которую сочинил человек, где можно почувствовать заложенные эмоции и контекст. То же самое и с хором: каждый голос уникален и неповторим, людям нравится слушать слияние живых тембров.