Почему князь Святослав хотел создать на Балканах собственное государство

Князь Святослав Игоревич личность в русской истории легендарная. Этот князь-воитель своей отвагой и военным искусством расширил границы Руси и на долгие века прославил русское оружие. Особенно вспоминают его балканские походы и героизм под крепостью Доростол на Дунае.

Юность воина

Князь Святослав, рано осиротевший, до поры до времени находился по опекой княгини Ольги, жестоко отомстившей древлянам за смерть своего мужа. Именно в ходе свершения этой мести маленький Святослав впервые взял в руки оружие: считается, что перед решающим сражением именно малолетний княжич метнул копье, давая сигнал дружине.

В 964 году возмужавший Святослав принял бразды правления у матери-регента. Князь тут же отправился в дальний поход против Булгара и Хазарского каганата, придав мечу волжские владения этих народов. Разграбив столицу хазар, Итиль, Святослав стал известен как талантливый военачальник не только на Руси, но и за её пределами. О русском князе, ходившем, «аки пардус», не возившим с собой в походах ни шатров, ни котлов и посылающем врагам гордое послание «иду на вы», уже тогда рассказывали легенды.

Союзник Византии

О подвигах «удачливого руса» узнали и в столице Византийской империи, Константинополе. Греки захотели нанять Святослава, чтобы тот помог расправиться с давним и очень сильным противником – Болгарским царством, беспокоящим северные границы империи.

На тот момент мощь царства начала угасать вследствие внутренних распрей, и византийцы решили использовать благоприятную возможность повоевать чужими руками. Русский князь принял предложение императора Никифора Фоки и уже в 967 году появился на Дунае. С собой он привёл не только неизменную варяжскую дружину, но и воинов из разных славянских племен и городов.

Болгарское царство не выдержало напора русских: в 968 году армия царя потерпела поражение у крепости Доростол. В плену у Святослава оказался сам болгарский царь с семьёй. Однако с победой въехав в столицу царства, Переяславец-на-Дунае, Святослав вовсе не думал возвращаться на родину, как того требовал договор с греками.

Русскому князю полюбилась новая земля: здесь был благоприятный климат, а также соединялись торговые пути из разных земель. В ответ на упрёки матери и бояр, он отвечал: «Не любо мне жить в Киеве, хочу жить в Переяславце-на-Дунае, здесь середина моей земли, туда стекаются все блага: из Греческой земли — золото, паволоки (шёлковые ткани), вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мёд и рабы».

Возможно, кроме торговых интересов Святославом двигали также политические расчёты. Видя затруднения Византии на юге империи, он стремился использовать слабость хватки греков на севере, чтобы начать собирание мощного славянского государства. Хотя этнически болгарское царство не было родственно древнерусскому государству, Дунай мог стать неплохим «трамплином» для продвижения в славянские владения Византии.

Печенежская угроза

Как раз в тот момент, когда Святослав разместил свой княжеский двор в Переяславце, Киев, оказался под ударом орд печенегов. Дорогу в причерноморские степи кочевникам открыла победа русских над хазарами. Теперь печенеги стали орудием хитроумной византийской политики, целью которой стало выманить Святолава из Переяславца.

Осаждённый печенегами Киев оказался в тяжёлом положении, и только подход воеводы Претича с другого берега Днепра спас горожан от неминуемой гибели. Печенежский хан принял дружину Претича за авангард Святослава и поспешил отступить, в знак примирения обменявшись с русским воеводой мечами.

Ольга и бояре упрекали вернувшегося Святослава в том, что тот «ищет чужой земли, а своей пренебрегает». Действительно, за время короткого пребывания в Киеве, Святослав успел только разделить государство между сыновьями. Внутренней же политикой полностью занималась Ольга.

В бою за новые земли

Не успели сыновья Святослава узнать о решении отца, как он уже воевал вместе со своим новым союзником, болгарским царём, против Византии. В этот момент в столице империи произошел переворот. Власть взял талантливый и амбициозный полководец Иоанн Цимисхий (низкорослый).

Новый император показал себя опасным противником: против Святослава он развернул лучшие силы, в том числе и тяжелую конницу катафрактариев из гвардии «Бессмертных». В решающем сражении под Аркадиополем в 970 году русско-болгарская армия потерпела сокрушительное поражение.

Считается, что в кровавой бойне погибло не менее 20 тысяч воинов Святослава. Проиграв ещё одну битву под Преславой, русский князь занял с 10 тысячами человек оборону у крепости Доростол. Греки блокировали снабжение по Дунаю, используя свой флот, так что шансов выдержать осаду у русских не было.

Тогда Святослав принял решение дать грекам бой и прорываться из крепости, пусть даже ценой собственной жизни. Князь напутствовал воинов легендарными словами: «Не посрамим же русской земли, но ляжем костьми, мёртвые бо сраму не имут!» В ходе сражения русским удалось потеснить византийцев, и даже самый знаменитый греческий богатырь Анемас, пал сраженный.

Но в тот момент, когда, казалось, удача отвернулось от византийцев, русским в лицо подул сильный ветер с пылью. Русские пришли в замешательство, и тогда Иоанн Цимисхий ввёл в бой свою гвардию «Бессмертных». Попытка вырваться из окружения провалилась, раненый Святослав был унесён с поля боя.

Князю пришлось заключить мир с византийцами, и хотя русские получили очень большую дань и были отпущены домой, Святослав расценивал это как большой удар по своей чести. «Пойду на Русь, приведу больше дружины!», говорил он, возвращаясь в Киев.

Однако честолюбивым замыслам князя, желавшего смыть позор поражения и вернуть полюбившийся Переяславец, не суждено было сбыться. Весной 972 года на днепровских порогах ослабленную дружину Святослава поджидал печенежский вождь Куря.

В завязавшемся бою русские полегли до последнего воина. Как гласит легенда, из черепа князя Куря повелел сделать чашу, из которой пил вино и кумыс по самым торжественным поводам. Считалось, что таким образом, владелец чаши с напитком может приобрести силу, храбрость и мудрость жертвы.