Русское зодчество в объективе Ивана Барщевского
Иван Фёдорович Барщевский (1851—1948) увлекался фотографией с детства: азам фотоискусства его обучал отец, небогатый чиновник. В 19 лет Барщевский устроился ретушёром к Карлу Бергамаско — итальянскому подданному, державшему студию в Петербурге. Бергамаско был чрезвычайно модным столичным фотохудожником, у него снимались члены императорской фамилии, богатейшие дворяне, актёры ведущих театров.
В 1877 г. Барщевский перебрался в Ростов, где открыл собственную студию фотопортрета. В 1880-х гг. начала работу Комиссия по восстановлению Ростовского кремля, и по её просьбе Барщевский сделал предреставрационные снимки кремлёвских строений.
Со временем Барщевский стал фотографом именно архитектуры — первым профессионалом такого рода в Российской империи. Он умел работать со светотенью, фиксировал здания с различных ракурсов, выработал собственную стратегию съёмки. Всегда шёл от общего к частному: снимал сначала общие планы, затем детали фасадов, после — интерьеры. Барщевский работал во многих городах империи: Ярославле, Москве, Вологде, Муроме, Астрахани и других. Везде он фотографировал историческую архитектуру и предметы декоративно-прикладного искусства. В Ярославле он прожил более десяти лет, в 1886—1897 гг. В начале 1890-х гг. Барщевский побывал в Палестине и Сирии в качестве фотографа экспедиции по изучению археологических древностей.
Во второй половине 1890-х гг. снимки Барщевского попали в руки Марии Клавдиевны Тенишевой (1858—1928), знаменитой меценатки и коллекционерки предметов русского быта. Тенишева основала музей «Русская старина» — сначала он располагался в её имении, на хуторе Флёново, затем переехал в Смоленск. Коллекционерка, влюблённая в фотографии Барщевского, предложила ему возглавить музей. Они работали в тандеме много лет, Барщевский даже приложил руку к созданию Храма Святого Духа в усадьбе Тенишевой. Автором мозаики на фасаде этой церкви был Н. К. Рерих.
[Сборник: Рерихи]
Позднее отношение Тенишевой к Барщевскому изменилось. В 1911 г. она подарила коллекцию, а затем и здание музея Московскому археологическому институту. После этого, по мнению меценатки, Барщевский задумал стать независимым директором музея, отстранив Тенишеву от принятия решений, и начал интриговать против неё. В мемуарах Тенишева отзывалась о Барщевском безжалостно: «Барщевскому этот значок [почётного члена Археологического института — прим. ред.] шибанул в нос, как шампанское. Он обзавёлся форменной генеральской тужуркой и проникся олимпийским величием. Всё это было бы только смешно, если бы его величие ограничивалось лишь особой походкой и осанкой, которые появились у него одновременно с генеральской тужуркой».
Интересно, что о знакомстве с Барщевским Тенишева рассказывает в мемуарах дважды. И на этом примере наглядно видна перемена её мнения о фотографе. В первом случае она восторженно пишет, как вдохновили её работы Барщевского, поездка в Ярославль и Ростов: «Я немедленно написала Барщевскому, сделав ему заказ шестисот фотографических снимков, и с нетерпением стала ожидать их. Когда, наконец, я увидала их, не могу сказать, что я почувствовала. Во мне закричал какой-то счастливый голос, я увидела то, чего смутно искала столько лет».
Во втором случае акценты другие: «Он влачил когда-то в Ярославле нищенское существование, едва зарабатывая для своей семьи 50 рублей в месяц в качестве надсмотрщика работ при Губернской земской управе. В свободное от занятий время он делал снимки с памятников нашей старины на севере. Эта преданность к ней показалась мне трогательной, я вытащила его оттуда и пригласила заведовать моими собраниями русской старины в Смоленске».
В течение 15 лет, в 1880—1890-х гг., на собственные деньги Барщевский выпускал альбомы «Русская архитектура», иллюстрированные его фотоработами. Дохода эти издания не приносили, поэтому Барщевский действительно был вынужден работать при Губернской земской управе — не только чтобы семью прокормить, но и чтобы напечатать очередной выпуск.
Барщевский был фотографом Академии художеств, членом-корреспондентом и фотографом Московского археологического общества, позже — заслуженным деятелем искусств РСФСР. Он пережил и Октябрьскую революцию, и Великую Отечественную войну — в отличие от некоторых запечатлённых им шедевров русской архитектуры. Последние годы Барщевский жил в Коломенском (тогда ещё подмосковном селе), был хранителем музея-заповедника. Фотограф умер в 1948 г. в возрасте 97 лет. Его похоронили неподалёку, в селе Дьяковском, позднее прах перенесли на Хованское кладбище.