«Джентльмен в Москве»: А из нашего окна площадь Красная видна
У графа Александра Ильича Ростова (МакГрегор) после октября 1917 года остались только две вещи: шикарные усы и конфликт с новой властью. Его он себе, в общем-то, сотворил сам: сразу после революции, несмотря на статус «бывшего», вернулся в Советскую Россию из эмиграции и ожидаемо попал в большевистский суд. Новому руководству Ростова любить не за что, он — пижонистый аристократ со смеющимися глазами, тунеядец и бесцельный фланёр, не желающий перековываться в советского человека. Его бы «к стенке» и вся недолгая... Но есть один неприятный нюанс. Задолго до описываемых событий Александр Ильич отметился в русской литературе, написав очень важное для большевиков стихотворение с призывами к восстанию. На стишке выросло целое поколение молодых революционеров, некоторые из них уже успели сделать хорошую карьеру и теперь сидят на самой верхотуре политической системы. И у них наверняка возникнут вопросы: какая «контра» поставила подпись под приговором буревестника революции?
Стрельнуть Ростова нельзя — свои не поймут. Отпустить из зала суда тоже — так и продолжит ведь бродить без цели по Москве, раздражая пролетариев своим дорогим пальто и драгоценными запонками. В итоге суду не остается ничего иного, кроме как обратиться к давней, еще императорской практике наказания — домашнему аресту. Через такое, например, проходил Александр Пушкин в Михайловском. Выкинуть графа с глаз долой доживать свой век в глуши — чем не компромисс? Да вот только имение Ростовых под Нижним Новгородом после революции сначала отобрали, а потом вовсе сожгли, некуда ему уезжать. Уже несколько лет он живет в шикарном номере гостиницы «Метрополь» прямо в центре Москвы, обложившись чудом спасенными реликвиями предков. Туда, собственно, Ростова и поселяют на веки вечные. По решению новой власти он может свободно перемещаться по отелю, жить в его стенах, обедать в гостиничном ресторане. При попытке выйти за порог — расстрел без всякого промедления. Красноармейцы хватают МакГрегора под белы руки и незамедлительно сопровождают его в золотую клетку, из которой теперь удастся выбраться только в деревянном макинтоше. В «Метрополе» последний граф исчезнувшей России проведет десятилетия, из окошка наблюдая за самыми насыщенными и кровавыми декадами отечественной истории.
Книга «Джентльмен в Москве» не претендует на историчность: напротив, она играет с ожиданиями, переплетая реальные события с фантазиями автора. Писатель Амор Тоулз то хвастается познаниями в русской культуре — в номере Ростова (а позже — в чердачной комнате, куда узника переселили) висит портрет его сестрицы Елены, написанный не кем-нибудь, а самим Валентином Серовым, — то совершает грубейшую ошибку, зачем-то принимаясь рассказывать читателю о численности населения Ивановской области. Он во всех подробностях может описать тайный банкет по случаю запуска в эксплуатацию Обнинской АЭС, чтобы затем погрузиться в рассуждения о выдуманных сортах вина. Запертый в «Метрополе» Ростов за десятилетия «домашнего ареста» чего только не прочувствовал: угар НЭПа, появление «Интуриста», случившееся неподалеку самоубийство Маяковского... Но Тоулз тактично не станет объяснять, как граф вообще умудрился прописаться в гостинице «Метрополь» в тот самый момент, когда гостиницы как таковой не было: после переезда столицы на этаже, где граф квартировал, все нумера были заняты Наркоматом иностранных дел. Режимный объект — самое место, чтобы спрятать от мира потенциально опасного антисоветчика, не правда ли?
Упрекать в исторической неловкости что сериал, что книгу, не совсем корректно: «Джентльмен в Москве» имеет право на мифы ровно в той же степени, что и «Столетний старик, который вылез в окно и исчез» (его главный герой вообще имел удовольствие похмеляться в компании Сталина). «Метрополь» — всего лишь абстракция, модерновый ковчег, в котором последний граф старой России может относительно безопасно наблюдать за переменами в его стране. Заигрывая с русской литературой, Тоулз придал своему Ростову черты чеховского персонажа: не слишком инициативного интеллигента, немного инфантила и доверчивого рохли, которому воспоминания о чаепитиях в родной усадьбе оказываются важнее происходящего вокруг революционного и личностного кавардака. Пока за пределами гостиницы кипит новая жизнь, он вполне комфортно чувствует себя, попивая бренди из бездонных погребов и перечитывая Мишеля Монтеня. В таких обстоятельствах МакГрегору по сути даже ничего и играть не надо: лишь аристократически хмыкать и иногда потешно шевелить усами, всем видом показывая, что он не здесь, а где-то во внутренней эмиграции.
Джентльмена в итоге делает свита: только в компании с другими персонажами саги у Ростова появляется шанс раскрыться с до того неподсвеченной стороны. Ветра истории заносят в «Метрополь» людей разного статуса, и с каждым из них у московского Монте-Кристо намечается своя многолетняя история. Следящий за Ростовым чекист Осип Глебников (Джонни Харрис) недвусмысленно угрожает своему подопечному скорым расстрелом, но и сам, похоже, не до конца уверен в правильности методов начальства из ОГПУ — «думаю, что это начало прекрасной дружбы». Народник Мишка (в экранизации ставший мавром Фехинти Балогуном — ну что же, подлинный интернационал!) — друг детства Александра Ильича — отвечает за появление на экране демонов прошлого, еще раз напоминая о не самых приятных сторонах жизни русской аристократии. Тут уж не до хруста французской булки. Мэри Элизабет Уинстэд в образе советской кинодивы Анны Урбановой влетает в «Метрополь», легкомысленно выкрикивая что-то про Ленина, сифилис и Финляндию, а затем тащит случайно подвернувшегося графа в постель, следуя прогрессивной «теории стакана воды». Опять же, призывая ждать от «Джентльмена в Москве» занятной романтической линии.
Но главное приключение графа в советской Москве будет связано не со старыми друзьями или женщинами. И даже не с драгоценными усами, однажды пострадавшими, как ни странно, тоже из-за революции. Самая трогательная история развернется в тот момент, когда Ростов повстречает девочку Нину (Алекса Гудолл), прозябающую в «Метрополе» в ожидании своего вечно занятого отца. Докучая настоящему аристократу вопросами о принцессах и этикете, она, сама не ведая, подарит Ростову то, чего ему не хватало не только под арестом, но и в жизни целиком. Если сценарист Бен Ванстон («Ты, я и конец света») продолжит также скрупулезно адаптировать книгу для экрана, «Джентльмен в Москве» обещает стать эмоциональным рассуждением об обретении смысла жизни после личного конца света. Потерявшему все, кроме разве что своих цепей, Ростову в конце концов придется понять, что кроме ускользающих дворянских традиций есть кое-что еще. Куда более важное и, кстати, не зависящее от политических бурь.