Владимир Путин на заседании Совета по науке и образованию. Текстовая версия заседания.

Обсуждались вопросы подготовки и реализации стратегии научно-технологического развития страны на долгосрочный период.

Заседание Совета по науке и образованию Владимир Путин провёл заседание Совета при Президенте по науке и образованию. 21 января 2016 года 15:50 Москва, Кремль    http://www.youtube.com/watch?v=R2aPDEuoLl8   Обсуждались вопросы подготовки и реализации стратегии научно-технологического развития страны на долгосрочный период. * * * В.Путин:Добрый день, уважаемые коллеги!   На прошлом заседании нашего Совета было принято решение о разработке стратегии научно-технологического развития России на долгосрочный период. Её необходимо подготовить к осени текущего года. Считаю, что одновременно, не откладывая, следует выработать и конкретные практические инструменты реализации стратегии, которые позволят учитывать глобальные тенденции и вызовы, гибко реагировать на запросы общества и экономики, на новые технологии, научные знания, образовательные компетенции. Предлагаю сегодня об этом подробно поговорить, но не только поговорить, а предпринять усилия для того, чтобы выйти на предметные решения.   Вновь повторю, вопрос носит принципиальный характер. Наличие собственных передовых технологий – это ключевой фактор суверенитета и безопасности государства, конкурентоспособности отечественных компаний, важное условие роста экономики и повышения качества жизни наших граждан.   В этой связи считаю необходимым рассматривать стратегию научно-технологического развития как один из определяющих документов наряду со Стратегией национальной безопасности. Прошу   Правительство внести соответствующие изменения, которые будут необходимы в этой связи, в законодательство.   Уважаемые коллеги! За последние годы создан серьёзный задел для выполнения масштабных научных проектов, укрепляется инфраструктура науки, её кадровый потенциал. Так, значительно возросло число молодых учёных, прежде всего в организациях, которые занимаются прикладными и ориентированными на конкретную задачу фундаментальными исследованиями.   По отдельным направлениям доля специалистов до 39 лет превышает сегодня 50 процентов.   В научных изысканиях всё более активно участвуют наши ведущие вузы это Московский и Санкт-Петербургский университеты, федеральные и национальные исследовательские университеты.   Растущие возможности отечественного высшего образования отмечают и иностранные эксперты. Несколько десятков наших вузов включены в различные международные рейтинги. В 2015 году сразу три российских университета попали в первую сотню лучших в мире по направлению «физические науки». Проведена серьёзная работа по созданию отечественных исследовательских центров мирового уровня в сфере атомной энергетики, авиации и космонавтики.   Объединены интеллектуальные, кадровые, материальные ресурсы наших ведущих академий. На этой базе образованы федеральные научные центры, которые наделены соответствующими полномочиями и нацелены на проведение масштабных междисциплинарных исследований в области генетики, биотехнологий, в области химии.   Отмечу, что сегодня в России более 150 сильных государственных научных институтов, центров, вузов, которые вносят заметный вклад в мировую и отечественную науку. На них приходится подавляющая часть, примерно 70 процентов, всех патентов, которые выдаются на территории нашей страны, 80 процентов высокоцитируемых работ.   Их разработки востребованы реальным сектором экономики, а исследования, как я уже говорил, активно цитируются за рубежом.   Вместе с тем полторы сотни, 150 – это лишь 10 процентов всех государственных образовательных и научных организаций. Конечно, возникает вопрос: а где остальные‑то, как там обстоят дела, как они работают? Подчеркну, ресурсы, которые выделяются на науку, должны получать сильные исследовательские коллективы, способные создавать прорывные технологии по наиболее важным для страны направлениям, конкурировать с ведущими мировыми центрами.   Именно в такой логике надо выстроить финансирование работ по приоритетам научно-технологического развития страны. Прошу Правительство разработать эффективные механизмы, в том числе на проектной основе.   Уважаемые коллеги! Ключевой принцип реализации стратегии научно-технологического развития – это тесное взаимодействие науки, образования, бизнеса и государства, их общая ответственность за практические результаты. В этой связи предлагаю по каждому из приоритетных направлений сформировать специальные советы. Они могут быть узковедомственными, но они не должны замыкаться только на профессиональную научную среду.   И в этом смысле они должны быть, конечно, широкими по охвату целей и задач.   Конечно, в их состав должны войти представители научных организаций и вузов, Российской академии наук, компаний с государственным участием. Но принципиально важно вовлечь в работу советов частный бизнес, малые и средние инновационные компании.   Прошу Правительство совместно с Российской академией наук до конца 2016 года сформировать такие площадки и выработать чёткие, понятные механизмы их деятельности, которые позволят быстро выходить на конкретные решения и добиваться поставленных целей.   На что хотел бы обратить особое внимание. Первое, нужно определить конкретные научные и образовательные организации, которые способны выполнять сложные исследования по каждому из обозначенных в стратегии приоритетов, внимательно посмотреть, каким кадровым потенциалом, научной инфраструктурой они обладают, какие дополнительные меры по их укреплению нам необходимо предпринять.   Второе, у нас есть немало хороших примеров сотрудничества науки и бизнеса: наши учёные создают уникальные технологии, а отечественные компании на основе этих технологий выпускают продукцию с высокой добавленной стоимостью, востребованную не только на нашем, национальном уровне, национальном рынке, но и на внешних рынках. Надо вывести такую кооперацию на более высокий уровень, максимально сократить путь от постановки научных задач до практического внедрения конкретной разработки.   Далее. Приоритетам научно-технологического развития страны должны соответствовать и наши образовательные организации.   Необходимо посмотреть за горизонт одного, а может быть, даже и двух десятилетий, проанализировать, какие компетенции будут востребованы через 10 и более лет, каких специалистов нужно готовить уже сегодня. На основе такого анализа следует сформулировать предложения по модернизации программ всех уровней образования, а также по повышению квалификации преподавателей.   И ещё. У нас есть хорошие традиции популяризации научных знаний, и, конечно, нужно использовать этот опыт.   Уважаемые коллеги, я хочу обратиться к вам и, собственно говоря, ко всем российским учёным, преподавателям вузов, представителям бизнеса, которые тесно связаны с научной средой, активнее подключаться к просветительским проектам и в интернете, и на телевидении, в печатных средствах массовой информации, рассказывать о достижениях нашей науки, проводить популярные научные мероприятия, организованные на самых разных площадках, для людей самых разных возрастов, ориентированные на подрастающее поколение.   Давайте перейдём к обсуждению. Слово – Игорю Анатольевичу Соколову.   И.Соколов: Уважаемый Владимир Владимирович, члены Совета, участники заседания!   В своём выступлении я хотел бы остановиться на трёх аспектах рассматриваемого вопроса: во‑первых, существует ли в России потенциал, достаточный для решения масштабных задач, стоящих перед страной; во‑вторых, готовы ли ведущие организации научно-образовательной сферы включиться в решение этих задач; ну и, наконец, что необходимо предпринять конкретно для того, чтобы наиболее эффективно использовать потенциал таких организаций.   Кратко приведу основные параметры российской научной сферы, сложившиеся за последнее десятилетие. Сегодня в исследованиях и разработках в стране участвует более 3600 организаций, в которых работает более 700 тысяч специалистов, из которых более половины, 370 тысяч, – это исследователи.   Второе, за последнее десятилетие почти в четыре раза увеличилось финансирование научной сферы, и в результате этого в 2014 году Россия оказалась на пятом месте в мире по объёмам бюджетной поддержки. Однако доля внебюджетного финансирования, к сожалению, по‑прежнему не велика, соотношение бюджет–внебюджет составляет примерно два к одному, в целом. Тем не менее благодаря увеличению именно финансирования, бюджетного финансирования, увеличилась численность молодых исследователей, что уже отмечал Владимир Владимирович, а также значительно удалось выровнять общую возрастную структуру научных кадров. И эти результаты уже сейчас обеспечивают нормальную сменяемость поколений и преемственность научных школ в отечественной науке.   Также в последние годы следует отметить рост скорости обновления приборной базы: к 2014 году около половины всего научного оборудования было моложе 5 лет. Таким образом, можно констатировать, что за последние годы были в основном решены количественные проблемы развития научной сферы. Одновременно шёл процесс поиска новых рациональных организационно-правовых форм научных и образовательных организаций. Эта работа осуществлялась по трём основным направлениям: модернизация сети университетов, формирование национальных исследовательских центров и преобразования в академическом секторе.   К настоящему времени проделана большая, хотя ещё далеко не завершённая работа, но уже сегодня акцент должен смещаться на решение вопросов использования созданного потенциала.   И в этой связи особенно важно определить, на какие из существующих организаций научно-образовательной сферы мы могли бы опереться при решении важнейших государственных задач.   Я считаю, что ориентиром могут служить результаты проводимого ежегодно начиная с 2013 года мониторинга исследовательских организаций.   Этот мониторинг осуществляется на основе совокупности наукометрических, экономических и экспертных оценок. Так, собранные к 2015 году данные показывают, что значимые объёмы исследований проводятся относительно небольшой группой организаций, и об этом Владимир Владимирович говорил в своём выступлении. Порядка 10 процентов научно-образовательных организаций обеспечивают 80 процентов цитирований и научно-значимых публикаций. Так вот это подталкивает нас к двум выводам: во‑первых, нам есть на кого опереться, всё‑таки 150 организаций – это большая сила, а во‑вторых, у организаций существует значительный резерв для развития. Для этого мы должны чётко определить черты, свойственные ведущим организациям, и сформулировать задачи, которыми должны ими решаться.   И здесь, в первую очередь, хочу обратить внимание на способность организаций воспринимать стоящие перед современным обществом и нашей страной вызовы и предлагать на них эффективные ответы.   Те наши организации, которые открыты новым вызовам, поддерживают и развивают связи с реальным сектором экономики и социальной сферы, конечно, демонстрируют высокую степень результативности научных исследований и, что особенно хочу подчеркнуть, способны корректировать направления своей работы, осознавая свою ответственность перед обществом и государством.   Именно они могут считаться ведущими.   Важнейшей задачей здесь является выявление, формулирование и организация исследований по научным направлениям в обеспечении приоритетов социально-экономического развития страны, на это нужно обращать особое внимание. Ведущая организация должна быть способной выполнить роль организатора и координатора научного обеспечения масштабных наукоёмких проектов, носящих в том числе и междисциплинарный характер. Это в полной мере относится к составлению и выполнению программ фундаментальных исследований.   Другой группой признаков, характеризующих организацию как ведущую, я бы назвал наличие высококвалифицированного кадрового потенциала, позволяющего вести работы на современном уровне. И задача здесь ведущих организаций активно участвовать в подготовке высококвалифицированных специалистов, в том числе исследователей, будущих исследователей, а также обеспечивать непрерывность и преемственность исследований, поддерживая и развивая научные школы.   Следующее. Как особо актуальную хотелось бы обозначить задачу создания и развития современного уровня приборной базы и предоставление её для использования всему научно-образовательному сообществу. Принципиальным здесь является развитие сети центров коллективного пользования и уникальных научных установок, включая развитие вычислительной базы. Эта задача крайне ресурсоёмкая и под силу только действительно мощным ведущим организациям.   Перечисленные группы функций, конечно, не исчерпывают всего перечня задач, стоящих перед ведущими организациями при реализации стратегии научно-технологического развития страны. Этот перечень может быть продолжен, но я сегодня не буду на нём останавливаться, а хотелось бы остановиться на таком моменте.   Важным показателем является доля внебюджетного финансирования.   И этот показатель в значительной степени характеризует уровень взаимодействия научно-образовательной организации с реальным сектором экономики и в конечном счёте востребованность производимой организацией научной продукции. Тем самым на этот показатель доли внебюджетного финансирования необходимо обращать внимание при оценке роли и качества организации научно-образовательной сферы.   Таким образом, важнейшим направлением деятельности ведущих организаций научно-образовательной сферы должно стать более активное участие во взаимодействии с реальным сектором экономики России, в особенности в тех направлениях, которые являются критическими для обеспечения безопасности страны и повышения качества жизни её граждан. Если удастся правильно сформулировать приоритеты и поставить задачи, то могут быть получены и принципиально новые прорывные результаты. В целом я хотел подчеркнуть, что существующий потенциал организации научно-образовательной сферы позволяет решать масштабные задачи, стоящие перед Россией.   Но прежде чем перейти к заключительной части выступления, хотел бы особенно подчеркнуть, что возможности научно-технологического развития ни в коей мере не сводятся исключительно к вопросам ведущих организаций. Огромную, а иногда и ключевую роль в получении прорывных научных результатов играют коллективы, ведущие исследования в конкретных научных направлениях, решающие конкретные важнейшие научные задачи или, кстати, обеспечивающие проведение научных исследований. И такие организации, безусловно, требуют внимания и поддержки. Но это не предмет сегодняшнего нашего разговора.   В завершение я хотел бы сформулировать ряд предложений, которые, на мой взгляд, могли бы способствовать ведущим организациям более эффективно решать возлагаемые на них задачи.   В первую очередь это касается формирования дополнительных управленческих инструментов реализации стратегии. В рамках этой деятельности могут и должны осуществляться прогноз развития науки и технологий, разработка предложений по программам фундаментальных научных исследований и реализация масштабных наукоёмких проектов. Данная работа должна проводиться с привлечением всех слоёв научно-образовательного сообщества, бизнеса, государства, общества. Нам важно осмыслить накопленный опыт и перенаправить имеющийся потенциал на решение важнейших для страны задач.   Полагаю, что система советов, о которой говорил Владимир Владимирович, сможет эффективно решать эти задачи, а вот ведущие организации могли бы выступить в качестве базовых для таких советов. И этот инструмент, как представляется, позволит и более эффективно наладить формирование средне-, долгосрочных задач для науки со стороны индустрии и обеспечить ресурсами решение этих задач, а также создать условия для постоянного взаимодействия научных и производственных компаний в процессе их решения. Это, конечно, потребует принципиально иного уровня оценки эффективности научного обеспечения отраслей, в том числе актуализации системы статистического учёта параметров научной и инновационной деятельности, это очень важно.   Другим предложением, которое мне хотелось бы внести, я бы назвал адресную поддержку усилий ведущих организаций на создание современной инфраструктуры научных исследований. Необходимость решения приоритетных задач, конкуренция на мировом уровне требуют соответствующей лабораторной базы. При этом конечно, важно выделить точки роста, имеющие принципиальное значение для научно-технологического развития России. В качестве положительного примера мне хотелось бы отметить состоявшееся недавно решение о создании мирового уровня лаборатории на базе Дальневосточного океанариума.   Наконец, последнее. В 2016 году нам предстоит не только разработать, но и приступить к реализации стратегии научно-технологического развития страны. Я считаю, что крайне важно к этому времени завершить в основном формирование сети организаций научно-образовательной сферы – и в первую очередь завершить начатую реструктуризацию сети подведомственных Федеральному агентству научных организаций страны. Конечно, эту работу нужно проводить с учётом сегодняшнего обсуждения.   Я закончил. Спасибо.   В.Путин: Спасибо большое, Игорь Анатольевич.   Пожалуйста, Александр Витальевич Хлунов, Российский научный фонд.   А.Хлунов: Спасибо.   Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!   Когда мы сегодня обсуждаем вопрос о задачах ведущих научно-образовательных организаций с точки зрения формирования и реализации стратегии, нас не покидает опасение, как определить эти конкретные организации, тем более что, единожды в граните эти имена зафиксировав, достаточно сложно будет отказаться и каналы финансирования будут направлены на них. Здесь весьма велика вероятность ошибки.   Я хотел бы поделиться тем опытом, который возник в Фонде за прошедшие два года по отбору проектов, основан на системе научной экспертизы. И эти ведущие научные организации для нас являются наиболее частыми победителями в конкурсах и определяются, и весьма успешно определяются, именно научным сообществом, экспертами, российскими и зарубежными учёными. При этом формальные и наукометрические показатели не являются определяющими в этом выборе. У меня имеется список, по крайней мере, первой десятки ведущих научно-образовательных организаций. Хочу сказать, что здесь нет противоречия между академическими и образовательными учреждениями, там в полной мере присутствуют и университеты, действительно, и МГУ, и Санкт-Петербургский, как, впрочем, и академические институты, среди них и Институт имени Иоффе, большой институт, и есть небольшие институты, такие как Институт Энгельгардта, где всего лишь три сотни работающих. И 10 процентов из всех участников проектов, поддерживаемых Фондом, как раз и реализуют 40 процентов по числу всех проектов.   Все эти организации характеризует изменившаяся внутренняя атмосфера. Там сотрудники ходят на работу не просто из‑за того, что у них трудовая книжка лежит – они нацелены на научный результат, который должен быть проэкспертирован научным сообществом в виде публикаций, у этих сотрудников есть нацеленность на реализацию амбициозных научных планов. Собственно, эти организации характеризует такое важнейшее качество, как способность за собой вести молодёжь и других сотрудников других научных организаций. Здесь была подчёркнута цифра: действительно, мы смотрели по первой десятке – 60 процентов реализующих научные проекты – молодёжь, и более 10 процентов руководителей этих проектов тоже относятся к категории молодёжи.   По ряду традиционных направлений в отраслях знаний в российской науке нет особых проблем с точки зрения выявления лидеров.   Совершенно очевидно, что по математике в этом перечне наряду с МГУ присутствует Институт Келдыша, Институт имени Стеклова, по физике – Институт имени Иоффе и целый ряд других известных десятилетиями научных организаций.   Вместе с тем хочу сказать, что если мы заняты проблемой реализации приоритетов на основе ведущих научных организаций, то нам нужно будет восстанавливать научный потенциал по таким направлениям, как сельское хозяйство. Здесь есть позитивная динамика, мы это видим, как, впрочем, существует проблема по ряду других направлений, где необходимо с самого начала сформировать заделы для освоения перспективных будущих рынков. Речь идёт и о робототехнике, и об аддитивных технологиях, и регенеративной медицине, и нейронауке.   Очень отрадно, что по конкурсам, которые мы сформировали по приоритетам, такая заинтересованность – она растёт. В качестве приоритетов, объявленных за эти два года, – новые подходы в борьбе с инфекционными заболеваниями, персонализированная медицина, новая агротехнология, межнациональные отношения, этносоциальные процессы, нейротехнологии. Был определён перечень научных задач, и, что самое важное, учёные получили повестку и цель проведения исследований и в ответ смогли предложить различные подходы к решению этих задач, в том числе и междисциплинарные, а общество, бизнес – они могут соотнести эти приоритеты и результаты со своими потребностями и оценить прогресс.   Поддержка исследований на проектной основе позволяет за счёт конкурентной борьбы, состязательности выявить лидирующие в той или иной области научные коллективы. И здесь не нужно дополнительную методику утверждать Правительством – здесь естественный процесс, и он работает достаточно хорошо.   Хотел бы ещё отметить, что применительно к новым научным задачам проектная основа позволяет собрать людей в тех областях, где у нас недостаточно научных компетенций либо эти компетенции распределены по целому ряду организаций. Сформировать и сориентировать новые научные коллективы – крайне важная задача для российской науки. И вопреки распространённым мнениям, оценкам мы видим, что научная среда весьма отзывчива к постановке новых задач со стороны институциональных структур.   Хотел бы продемонстрировать это на примере. Мы в 2014 году объявили конкурс по нейронаукам. К сожалению, это новая для российской науки сфера, и мы получили всего лишь 53 заявки.   В 2015 году, понимая крайнюю важность этого направления, было повторено, правда с нескольким уточнением, и мы получили уже более 200 заявок. Это свидетельствует о том, что научная среда может быть перенаправлена на решение важных задач.   Мне кажется, что статус ведущей организации должен не столько обеспечивать внимание со стороны государства, в том числе именно финансированием, отдельным финансированием, сколько должен быть оправдан ответственностью этой организации, а может быть, даже репутационной ответственностью руководителя за вверенное ему приоритетное направление. Крайне важно наделить этой ответственностью с тем, чтобы руководители и все ведущие научные организации вели диалог с промышленностью, с компаниями и стали более активными. У нас затормозилось – кто пойдёт, кто сделает шаг первым: либо бизнес, либо научные институты – друг навстречу другу. Может быть, настала пора, когда это должна сделать наука, потому что здесь речь идёт о развитии именно науки.   На мой взгляд, ведущие научные организации должны проявлять более рельефную заинтересованность во взаимодействии с обществом, с бизнесом, в том числе и с точки зрения коммерциализации результатов исследований. Наверное, бессмысленно проводить научные проекты по добыче, переработке тяжёлой нефти без ориентирования на конкретные российские предприятия, занятые в этой сфере. И этот шаг должен осуществляться именно со стороны научных организаций.   Есть в этом взаимодействии и сложности. Научные организации опасаются этого взаимодействия по одной причине: лучшие кадры уйдут в бизнес. Но мы должны наделить ведущие научные организации функцией постоянного воспроизводства лучших кадров, и ничего плохого в этом нет, если из науки люди пойдут в высокотехнологичный бизнес и тем самым сформируют встречный интерес бизнеса к науке, к результатам.   В ведущих организациях выполняется наибольшее количество исследовательских проектов, и соответственно они получают наибольшее финансирование. Но наряду с этим представители именно этих организаций публикуются в ведущих научных изданиях и обеспечивают прирост числа научных знаний. Мы посмотрели статистику по 2015 году: у нас в полной мере совпадает перечень первых десяти организаций, которые получили гранты, и наибольший вклад внёсших в публикации в ведущих мировых журналах с высочайшими импакт-факторами, такими как Nature, Science, Nature Medicine и другие, – собственно, корреляция стопроцентная. То есть, по сути дела, в сложившихся условиях, когда ужесточаются бюджетные ограничения, представляется важным сосредоточить ресурсы на реализации именно проектного подхода к финансированию фундаментальных и поисковых исследований по приоритетам, обеспечивающих скорейший прогресс в решении научных задач.   Об этом свидетельствует и приведённая статистика, и, собственно, необходимость решения прикладных задач, поэтому в полной мере поддерживаем поручение, связанное с предложениями по переводу на проектную основу финансирования фундаментальных и поисковых исследований по приоритетам.   Спасибо.   В.Путин: Спасибо большое.   Владимир Евгеньевич, прошу Вас.   В.Фортов: Уважаемые члены Совета, поскольку времени мало, я опущу комплиментарную часть, перейду сразу к делу.   Я хочу только отметить, что тот вопрос, который Вы сейчас поставили, Владимир Владимирович, на Совете, более чем актуален, хотя бы потому что управлением науки и техники у нас занимается более трёх десятков различных организаций, но их действия либо слабо, либо совсем некоррелированы и согласованы между собой.   Надо надеяться, что стратегия, которую мы тут обсуждаем, будет способствовать выработке согласованной политики и прекратит схоластические дискуссии и противостояние в нашей сфере, которое, к сожалению, имеет место.   С другой стороны, согласно проведённому месяц назад в Петербурге Совету ООН (о результатах Вам рассказывала Ирина Георгиевна Бокова), во всём мире наблюдается буквально взрывной рост научной сферы, за которым мы, к сожалению, явно не успеваем. Нам в академии кажется, что одной из главных задач стратегии должно быть срочное исправление тревожной, недостойной для нас ситуации, когда рост наших публикаций за 15 лет составил всего 12 процентов – против десятикратного роста в Китае и трёхкратного в Индии. При этом по количеству статей Китай обогнал нас в 1997 году, Индия – в 2005 году, а Бразилия – в 2007 году; нам уже в спину дышит Иран. К сожалению, в докладе об этой задаче не было ни слова.   Готовясь к нашему заседанию, я посчитал, вообще сколько за последнее время было разработано и принято такого рода стратегий в виде прогнозов и других подобных документов: около двух десятков – и ни один из них не был выполнен. Это в основном из‑за того, что в этих документах отсутствовали механизмы реализации планов. В своё время президент академии академик Александров говорил, что принять стратегию или программу – это пять процентов дела, а 95 процентов работы – это её выполнить.   Нет необходимых механизмов реализации и в докладе, и в раздаточных материалах. Мне кажется, при работе над стратегией мы обязаны это тоже очень внимательно иметь в виду.   Другой дефект этих и похожих документов состоит в том, что они ориентированы слишком далеко в будущее, далеко за горизонт ответственности разработчиков. Конечно, о будущем легко и приятно говорить, но чем дальше горизонт, тем, конечно, легче и приятнее.   Однако сегодня мы находимся в новых жёстких, стимулирующих реалиях – с новыми рисками, вызовами и опасностями. Сейчас другое время. Стратегия не может этого не учитывать, она должна быть предельно прагматичной, с чёткими целями, этапами, цифровыми показателями и сроками при минимуме безразмерных горизонтов, квазифилософских рассуждений о гносеологии, научном познании, схоластических парадигмах мышления, которые уходят у нас как минимум в следующий век. Нам же, чтобы не отстать, нужны результаты здесь и сейчас.   В заключение: стратегию научно-технического развития на долгосрочный период все учёные нашей страны обоснованно связывают с надеждой на реальный прорыв развития нашей науки.   Именно этого от нас ждут все учёные страны, так как стратегия должна ставить ориентиры для всех учёных, всего нашего общества.   Я говорю, конечно, больше о фундаментальной науке. Однако тема заседания, мне кажется, заужена, её стоит расширить. Нам надо говорить не только о задачах ведущих организаций, но и говорить о том, что должны делать все учёные страны, которые хотят и могут работать. Я убеждён, что проблема реализации стратегии касается не только тех, кто почему‑то сегодня назван ведущими, но и вообще всех прикладных, но главным образом всех фундаментальных, оборонных организаций, всех учёных страны. Ориентация только на ведущих неоправданно снижает масштаб задач и выводит из процесса громадное количество наших коллег. Они не найдут себя в этой стратегии, и это будет очень плохо, вряд ли они поймут нас правильно. Деятельное участие этих людей, всех учёных было бы, конечно, полезно для дела.   В этой связи я хотел бы отметить ещё два обстоятельства.   Во‑первых, в отсутствие самой стратегии трудно говорить, кто и как будет её реализовывать, вряд ли только организации-лидеры.   Работать хотят и могут все. В науке не может быть монополизма. Я считаю, что здесь особую роль должны играть научные фонды, о чём только что было сказано. Это очень важное дело, которое запущено у нас в стране совсем недавно. У нас работают около пяти фондов. Один из них, Фонд перспективных исследований, недавно заслушивали. Эффект от этого очень большой, потому что речь идёт о структуре, которая работает над ведомственными барьерами. Она имеет независимую экспертизу, и действительно лучшие могут проявляться каждый день на основании своих реальных работ, будь то прикладные работы, будь то фундаментальные работы. Поэтому я бы обратил, конечно, особое внимание на работу фондов, и с коллегой я полностью здесь согласен.   Ведущие и ведомые – я уже здесь говорил, что это в фундаментальной науке трудно применимо в принципе, хотя бы потому, что критерии выбора носят сугубо формальный и предельно бюрократический параметр в фундаментальной науке и никак не отражают природу научного творчества. К сожалению, это иллюстрируется недавними предложениями списка институтов-лидеров, куда по необъяснимым причинам не попали такие наши мировые звёзды, как ФИАН и Институт теоретической физики Ландау, Математический институт Стеклова и даже, представьте, что совсем удивительно, Курчатовский институт. Мне кажется, комментарии излишни.   Процедура выбора является в данном случае узловой, и если мы ошибёмся здесь, то мы не то что не поддержим сильные институты, но мы немножко, так сказать, затормозим то, что работает для не попавших институтов. Я боюсь, что наверняка здесь сработает дарвинский принцип, когда ведущий будет давить ведомого.   Напомним, что Эйнштейн, например, сделал свои открытия в Бернском патентном бюро – совсем не ведущей научной организации.   Повторяю, я в основном речь веду о фундаментальной науке.   Тут есть ещё один опасный эффект. Очень важно, что почти всегда в среднем институте есть сильные лаборатории и отделы. Оценка института по валу ударит именно по этим сильным лабораториям и группам, по сильным учёным типа Григория Перельмана, подобно тому, как это происходит с допинговым скандалом, когда буквально десятые доли процента людей, которые на этом деле попадаются, приводят к тому, что действуют эти все ограничения и начинают срабатывать на всю нашу спортивную элиту. Это неправильно, этого нельзя допускать. Поэтому я предлагал бы обратить на это особое внимание.   Я бы предложил дополнительно к тому, о чём сейчас говорилось, сосредоточиться на внутренней оценке эффективности научных групп и лабораторий, потому что именно в научных группах и лабораториях делается реальная наука либо там работают молодые люди, они там растут, они там воспитываются, и делается наука именно там. И эту оценку, мне кажется, стоит сделать силами директоров, учёных советов и научных коллективов, то есть изнутри подойти к этой проблеме. Потому что эти люди лучше других знают, кто как работает и кто чего стоит. У нас в академии есть положительный бесконфликтный опыт работы такого рода.   В своё время Юрий Сергеевич Осипов эту работу провёл, академия спокойно сократилась на 20 процентов, повысив среднюю заработную плату в два раза, до 30 тысяч рублей. Эффект от этого был просто ошеломляющим: народ пошёл в науку, и эффективность, и моральная обстановка в коллективах академии наук очень сильно изменилась, поверьте. Тогда, как и сейчас, в академии было ясное понимание остроты финансовой ситуации и необходимости этого непростого дела – радикального повышения эффективности нашей работы. Вот эта проблема – она важнейшая, и сегодня мы обязаны дальше продолжать искать методы её решения.   И, самое последнее, я бы в нашем теперешнем положении избегал действий, не дающих ясного, видимого, ощутимого положительного эффекта для учёных – именно для учёных, а не для неэффективных управленцев-менеджеров и многочисленных наукометристов. Только таким образом мы сможем преодолеть возникающее в результате реформы отчуждение работающих учёных от управленцев-чиновников. Ведь люди всё меньше верят потоку славословия, околонаучным разговорам и ждут конкретных положительных результатов, в том числе от рефо?