«Онегин» Сарика Андреасяна: стихи и проза, лед и пламень, но панталоны, фрак, жилет…
Что-то как будто есть, а чего-то и нет: приблизительно так можно аттестовать новую экранизацию бессмертного романа. Скепсис критиков и теплый зрительский прием оказались равно оправданны и содержательны.
Разночинный критик назвал «Евгения Онегина» энциклопедией русской жизни, и тут стоит оговориться: произведение Александра Сергеевича определенно заслужило и звание оранжереи родной словесности — ее образов, характеров, конфликтов и судеб. Все-все сюжеты великих наследников пушкинского языка просвечивают сквозь изящную ткань этого подстрочника русского логоса, работа над которым шла десять лет. Тем же, кто «прошел материал» в школе и разминулся на дальнейшем пути, он представляется чем-то застывшим, дидактичным. Тоскливые камлания над «нравственным обликом Татьяны» и «поэтическими картинами природы» исковеркали литературный вкус, не сопереживавший перипетиям бессмертных героев, живущих с нами вот уже два столетия… какой же жизнью?
Первые сцены экранизации забавляют неумышленной клоунадой. «Прошу извинить, я на минуту отлучусь...» — оговаривается посетитель ресторана, поднимаясь из-за сервированного стола с разлитым по трем бокалам вином. «Простите, а кто это?» — интересуется его огорошенный сотрапезник у визави… Как если бы господа так спешили выпить, что забыли представиться... Или неопознанного Онегина по-советски подсадили к забывшим познакомиться с ним товарищам! Впрочем, картинное недоумение здесь излишне. Имя героя нам уже озвучил «авторский голос» — некий поэт, блуждающий по эпизодам картины незримой персонажам тенью (Владимир Вдовиченков). Куда логичнее вообразить его сотрапезничающим с приятелем Евгением (Виктор Добронравов). Видимо, рассказчик просто постеснялся присоединиться к компании... Может быть, оттого, что все персонажи невзначай уступают ему дорогу? Сильный ход: лирическую связь с героем озвучивает невидимый резонер, плутающий по сюжету с грацией слона!
Очень грубо, но извинительно: кинематограф работает неотесанными телесными массами, и вторжения повествователя тут подобны сквозняку, продувающему душные мизансцены с подмороженными крупными планами. Ничего не попишешь: возраст — исполнители ролей в полтора-два раза старше персонажей; то есть — и это слишком заметно — уже прожили все, что изображают, и, вполне органично, изъясняются прозой. Именно физиологические обстоятельства, а совсем не те, что подразумевал поэт, лишают их внутренней свободы, сюжет — драматизма, а текст — мерцающей, лирично-философичной игры. И все же эфирное, трудноуловимое онегинское «нечто» теплится в закоулках картины...
Экранный перепев романа помещается в череду статуарных мизансцен, озвученных нудной «отельной» музычкой. Герои прилежно проживают в великокняжеских усадьбах, разъезжают верхами по пышным лесам, чудом не сбивая лоснящиеся цилиндры и не марая санкт-петербуржские рединготы. Главный урон, как водится, претерпевает образ Татьяны: супруга постановщика (Лиза Моряк) вовсе не «дика», и не столь «печальна», сколь удручена одиночеством, но не «молчалива» и «пуглива», а резковата. Примечателен оттенок мстительности генеральской супруги, это уж совсем не по-пушкински — природно цельная натура никак не разменивается на месть. Серьезные основания для злорадства обнаруживаются как раз у героя, и в этом Андреасян оказывается проницательней пушкиноведов.
Итак, предаваясь созерцательной жизни, скучающий Евгений не находит внутренней опоры и тяготится провинциальной средой, как и его докучливые соседи, помешавшиеся на урожаях да сплетнях. Увы, это типично и для нас: никто не знает с кем соотнестись — кроме какого-нибудь приятеля, ходячей самокарикатуры. Однако дни бегут, и выясняется, что наивный инфантил «с душою прямо геттингентской», тонко сыгранный Денисом Прытковым, переигрывает столичного экспата по всем местным фронтам. Более того, обескураженный Онегин просто не мыслим в гостях у эдакого хозяина имения простаков Лариных... и каково же Ленскому принимать в семейном гнезде искусителя ветреной супруги?
Блистать на столичных балах оказалось проще, чем угнездиться в провинциальной глуши, но это — цветочки: на самом деле, скептик встречает свою симпатичную и невинную Тень, обретающую лирическую плоть и кровь презираемых Евгением нравов. А между тем нонконформизм героя импонирует Татьяне, злодейке-судьбе, Матушке-России и поэтическому гению заговоренного четырехугольника. И в нем сон Татьяны оказывается не пророчеством, а сценарием трагической развязки: заневестившаяся Ларина привораживает погибель оевропеившегося дурачка.
Дерзкая, гоголевско-достоевская, трактовка конфликта укоренена в учрежденной Александром Сергеевичем амбивалентности реалистической русской литературы. Мы едва-едва найдем в ней безусловно положительных и отрицательных героев; всякий антагонист у нас «в своем праве», в том числе — на внутреннее развитие. Однако в снобизме дуэлянта таится нечто более мрачное, чем убийство «друга». За век до Юнга поэт открывает универсальный закон: Тень убить невозможно, и его удачливого стрелка пожирает принятая внутрь раздвоенность. Сквозь светскую маску скепсиса начинают прорастать плевелы нигилизма разночинного «маленького человека», сберегающего на дне души осадок страдающего благородства, уже не дающего простора ни уму, ни чувству, ни азарту, превращающего ветреного искусителя во всецело преданного идеалу пошляка...
Итого, деревянный язык прозо-поэтической адаптации оказывается «строительным конструктором», над которыми воспаряет магия пушкинского прасюжета, вдохновившая чуткого ремесленника. Сарик Андреасян продемонстрировал то, что до него не удавалось никому: бессмертный роман в стихах востребован и открыт для содержательных интерпретаций.
«Онегин». Россия, 2024
Режиссер Сарик Андреасян
В ролях: Виктор Добронравов, Денис Прытков, Лиза Моряк, Татьяна Сабинова, Владимир Вдовиченков, Алена Хмельницкая, Татьяна Лютаева, Ольга Тумайкина, Александр Яцко, Карэн Бадалов, Светлана Немоляева, Алексей Гришин, Марк Андреасян
6+
В прокате с 7 марта